Все убежали.
«Сговорились, — подумал он, — бросили меня одного, чтоб я погиб со скуки».
В дверях Иван столкнулся с Аделаидой.
— Куда? — грозно спросила она. — А домашние задания? Кто учить будет?
— Я, — ответил Иван неуверенно, — домашние задания дома делают. Оттого они и называются домашними. Понятно?
— Понятно, — сквозь зубы сказала Аделаида. — Не возражаю. Пошли домой. Тем более, что бабушка приглашала меня заходить к вам почаще.
БАБУШКА ОПЯТЬ БУНТУЕТ
— Напрасно ты со мной ссоришься, — сказала Аделаида по дороге. — Ну никак не могу понять, для чего тебе со мной ссориться?
— Дружить мне с тобой прикажешь?
— А что?
— Может, мне ещё зуб золотой вставить прикажешь? — Иван хмыкнул. — Нетушки. Не бывать этому!
— Дело твоё. Но я бы на твоём месте со мной подружилась.
«А я бы на твоём месте, — подумал Иван, — оставил бы хорошего человека в покое».
— Шла бы ты домой, — сказал он, — я и без тебя уроки сделаю. Как вчера.
— Не верится что-то.
Навстречу шёл Егорушкин, приложив руку к козырьку, сказал:
— Привет лунатикам!
— А он вчера уроки выучил! — радостно сообщила Аделаида.
— Какое важное событие, — насмешливо проговорил Егорушкин, — А то я у телевизора со стыда чуть не сгорел. — И серьёзно добавил: — Желаю успехов! — Откозырял и пошёл дальше.
— Событие, событие, — пробормотал Иван. — А чего смеяться?
— Забудем этот печальный случай, — предложила Аделаида. — Главное, что, кажется, ты не УО.
— Есть забыть этот печальный случай! — весело согласился Иван.
К его удивлению, дверь в квартиру оказалась незапертой. Они вошли, заглянули на кухню — никого, заглянули в комнату.
Бабушка лежала в постели. Увидев внука, она громко застонала.
— Что с тобой? — испуганно спросил Иван. — Всё ещё болеешь?
— Врача позвать? — спросила Аделаида.
— Не надо, — еле слышно ответила бабушка, — врачи тут не помогут. Обидели меня.
— Кто? — спросил Иван.
— Все. Вся наша семья. Никому я, видите ли, не нужна. Вот и сидите без обеда. Узнаете, как без меня-то.
— Значит, я голодным буду? — голос у Ивана дрогнул. — За что?
— За то, что против бабушки пошёл — И она закрыла глаза.
Иван с Аделаидой постояли, постояли и ушли на кухню.
Сели. Помолчали.
— Да-а, — протянул Иван, — дела. А всё из-за того, что один раз человек проснулся утром сам. — И он рассказал об утренней истории.
— Есть выход из положения, — подумав, решительно заявила Аделаида. — Надо приготовить обед.
— А что будет с бабушкой?
— С бабушкой будет плохо. Но иначе нельзя. Её тоже надо воспитывать. Иначе она тебя избалует до безобразия.
ОКАЗЫВАЕТСЯ, НЕ ТАК-ТО ПРОСТО
— Во-первых, — сказала Аделаида, — тихо. Во-вторых, не хныкать. Представь себе, что мы на необитаемом острове. Если не сумеем быстро, без шума приготовить пищу, то погибнем.
Велика ли важность — начистить картошки?
Оказалось — велика.
Картошка-то круглая, и так ей хочется выскользнуть из ваших рук и укатиться под стол! Вы за ней прыг, а на плечах-то у вас голова, и вот эта голова старается обо что-нибудь стукнуться.
Нож не режет картофелину, но с удовольствием режет ваши пальцы. Еле-еле успеваешь их отдёрнуть.
— Молодец, — сказала Аделаида, когда Иван расправился со второй картофелиной. — Осталось ещё штук десять.
А у Ивана от обиды и злости руки тряслись. Он решил: если картофелина выскользнет, ползать он за ней не будет — возьмёт другую.
Но картошка была его хитрее.
Она выскальзывала только тогда, когда кожуры на ней почти не оставалось. Сами понимаете, что бросать такую было жалко.
И до того Иван разозлился, что твёрдо решил: «Все пальцы себе отрежу, а ни одну картошку больше не выпущу!»
Испугалась картошка, больше из его рук не выскальзывала.
— Ванечка, — позвала из комнаты бабушка.
— Ничего ей не говори, — прошептала Аделаида.
— Посиди со мной, — попросила бабушка, — скучно мне. Есть-то хочешь?
— Очень.
— А есть-то нечего, — весело сказала бабушка. — А я ещё пять дней болеть буду.
БАБУШКА СДАЛАСЬ
Когда Иван вернулся из комнаты, на кухне уже вкусно пахло борщом.
— Ох, и попадёт… — испуганно прошептал Иван.
— Если ты очень труслив, — сказала Аделаида, — свали всё на меня.
— Нетушки! — горячо отказался Иван. — А кто картошку чистил? — И с гордостью понюхал воздух.
— А что, если нам сейчас и уроки сделать? — спросила Аделаида. — Понимаешь, как будет здорово?
— Понимать-то я понимаю, — с кислой миной ответил Иван и честно признался: — Да уж больно мне неохота.
— А ты думаешь, мне хочется за уроки браться? Как бы не так. Я иногда даже реву. До того не хочется. Зато когда я уроки сделала, я — свободный человек.
— Свободным-то человеком я быть люблю, — сказал Иван.
— Вот для этого и надо уроки учить. И ещё учти: если ты во втором классе к урокам не привыкнешь, то потом тебе будет просто беда. Привыкай сейчас.
— Я привыкаю, — Иван тяжко вздохнул и опять понюхал воздух: очень уж вкусно пах борщ.
— Это ещё что такое?! — на пороге стояла бабушка. — Это что ещё за безобразие?! Это как называется?!
— Борщ, — ответили Иван и Аделаида.
— Борщ? — переспросила бабушка, открыла крышку и ударила ею о кастрюлю, как барабанщик медными тарелками. — Кто варит?
— Я, — ответили Иван и Аделаида.
— Та-ак, — грозно протянула бабушка, — понятно. Издеваетесь?
— Наоборот, — сказала Аделаида. — Как раз наоборот. Не о том он беспокоился, чтобы самому поесть, а о том, чтобы вас, больную, накормить.
— Да ну?! — удивилась бабушка. — Золотце ты моё бесценное!
Она хотела обнять внука, но он вырвался и сказал:
— Я, между прочим, картошку чистить научился.
Бабушка всплеснула руками, укоризненно покачала головой и проговорила:
— Так, так… Значит, зря я болела? Значит, мне и поболеть нельзя? В другой раз я заболею, а он и бельё стирать научится, и пельмени стряпать, и варенье варить?! Кому я тогда нужна буду?
— А помощника вам разве не надо? — спросила Аделаида. — Разве вы не хотите, чтобы он вам помогал?
— Может, и хочу, — бабушка улыбнулась, понюхав, как пахнет борщ. — Но раньше-то я была незаменимая?.. Да мало ли, что было раньше. Давайте-ка лучше борщ есть. Проголодалась я, пока болела.
Иван съел три тарелки.
ИВАН НЕ СДАЕТСЯ
Аделаида ушла домой, взяв с Ивана честное слово, что он и сегодня сам приготовит домашние задания.
Злой сидел Иван.
Эх, придумать бы такую специальную ручку, чтобы сама уроки делала! Колпачок бы с неё снял, положил бы её на тетрадь — и поехала! Вжик-вжик, чик-чирик — готово домашнее задание!
Или бы специальную машину изобрели: сунул бы в неё тетрадь — тр-тр-тр-тр-тр! — готово домашнее задание.
Или бы ещё такой прибор сделали: трахнул бы им по голове, и она что угодно запомнила бы. Трах — правило запомнил, трах — стихотворение запомнил, трах, трах, трах — вот это учёба!
Иван ойкнул, потому что, размечтавшись, стукнул себя кулаком по голове.
— Гвардии рядовой Иван Семёнов! — скомандовал он. — На упражнение по русскому языку вперёд — марш!
Если бы кто-нибудь в это время подставил ухо к дверям, то подумал бы, что Иван с кем-то борется — так громко он пыхтел. Он врезался грудью в стол и высунутым языком чуть-чуть не касался страницы. Нагни он голову ещё на полмиллиметра ниже, и лизнул бы строчку.
А лень-матушка стояла рядом и нашёптывала:
«Бедненький, несчастненький! Пожалеть тебя, кроме меня, некому. Иди-ка лучше побегай. Или спать ложись. Я тебе песенку спою, сказку расскажу».
«Уйди ты от меня, — отвечал Иван, — и без тебя тошно».
«Никуда я от тебя не уйду, — говорила лень-матушка, — друзья мы с тобой на всю жизнь».
Каждая буква давалась Ивану с трудом, и когда он поставил последнюю точку, рук поднять не мог.
«Не мучь ты сам себя, — шептала лень-матушка, — заболеть ведь можешь. Умереть ведь можешь».
— Гвардии рядовой Семёнов! — скомандовал Иван. — В атаку на примеры — марш!
И лень-матушка исчезла: видеть она не могла тех, кто добрым делом занят. (Между нами говоря, ушла она не так уж и далеко, всё ещё надеясь, что уговорит Ивана.)
А он побеждал пример за примером.
И хотя они сдавались не сразу, но — сдавались.
А когда сдался последний пример, Иван вскочил и заплясал. Он прыгал по комнате и что-то кричал, а что — и сам не мог понять.
Вот как радовался!
ГЛАВА ВОСЬМАЯпоследняя, в которой читателя уже не ждет почти никаких неожиданностей
КАК ИВАН «ВОСЬМЁРКУ» ПОЛУЧИЛ
Ужас!
Иван проспал!
ИВАН ПРОСПАЛ!!!
ПРОСПАЛ ИВАН!!!
Он выскочил на кухню и увидел улыбающуюся бабушку.
— Здравствуй, внучек, — сказала она. — Побоялась тебя будить. Уж извини. Опоздал ты. Десять с половиной минут осталось до начала уроков.
Иван быстрёхонько оделся и — на улицу.
Из-за угла выехал мотоцикл. А на нём Егорушкин.
— Беда! — не своим голосом крикнул Иван. — Опаздываю! Спасите!
— Садись, — коротко приказал Егорушкин. Хотел ветер Ивана с седла сдуть, но Иван удержался.
Тогда ветер рассердился и сдул с его головы фуражку.
Фуражка шлёпнулась в лужу.
Иван промолчал — после уроков её можно выловить.
Егорушкин подвёз Ивана к самому входу в школу. Иван слез с мотоцикла, сказал:
— Вот спасибо от всей моей души.
— В первый и последний раз, — сказал Егорушкин, — просто не люблю, когда опаздывают.
На радостях Иван успел до звонка побороться с Пашей, поругаться с Колькой, отобрать у одной девочки портфель, забросить его на шкаф и достать обратно.
Когда в класс вошла Анна Антоновна, Иван сказал:
— А я опять уроки сделал!
— Я знаю, — сказала Анна Антоновна. — Сейчас раздам тетради со вчерашними заданиями.