— У кого пятёрки? — спросил Колька.
— Семёнов! — позвала Анна Антоновна.
— Не может быть! — крикнул Колька.
— За обе работы я поставила тебе три, — сказала Анна Антоновна Ивану. — Очень грязно и некрасиво. Но за старание ты получаешь две пятёрки.
— Три да пять, — сказал Паша, — будет восемь. Ни разу в жизни «восьмёрки» не получал.
— Маленький ещё, — гордо сказал Иван.
— Вот это отметка, я понимаю! — жалобно, с завистью крикнул Колька.
К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ
В перемену Иван искал Аделаиду, но не нашёл, только узнал, что в школу она не приходила.
«Заболела», — мельком подумал он и тут же забыл об этом.
Хорошее у него было настроение!
И вот к чему оно привело.
После уроков Иван вприпрыжку бежал по коридору. И, можно сказать, не сам Иван, а его левая нога сама дёрнулась в сторону. О неё споткнулся Паша, полетел, головой ударил в живот Кольку, а Колька опрокинулся назад и сел в ведро с водой.
Сел в воду и заорал со страха:
— Тону!
Со всех сторон сбежались ребята — ничего понять не могут. Видят, что сидит в углу человек на корточках и орёт. А ведра не видят.
Тут Иван сообразил и приподнял Кольку за шиворот. А ведро будто приклеилось — не падает. А Колька разогнуться не может.
Разогнули ребята Кольку — воду разлили.
Вдруг — дежурный по школе. Ребята врассыпную.
Иван тоже — бежать, да на ведро налетел и в луже растянулся, да ещё проехался немного.
Лежит и чуть не плачет: ведь из него получилось что-то вроде промокашки — всю лужу его одежда в себя впитала.
— Скажи, кто тебя обидел, мальчик? — спросил дежурный, помогая ему встать.
Иван вопроса не расслышал и ответил:
— Семёнов.
— Из какого класса?
— Второй «А».
— Хорошо, — сказал дежурный, — так и запишем. Не беспокойся, мальчик, хулиган будет наказан.
Побрёл Иван — мокрый весь спереди.
На улице его ждал Колька — спереди сухой, зато сзади мокрый.
— Доигрался? — спросил он. — Как теперь домой идти? Попадёт ведь.
— Пойдём сушиться, — предложил Иван. — С часик погуляем — и всё в порядке. Фуражку мою из лужи выудим.
КАК СОХ КОЛЬКА
Фуражка намокла, утонула, и из лужи виднелся лишь кончик козырька. Иван сказал:
— Ведро бы достать и вычерпать бы всю лужу.
— Палку бы достать, — сказал Колька, — или разуться и босиком топ-топ.
— Так любой дурак достанет, — задумчиво сказал Иван. — А ты попробуй метод примени. А не палку.
— Нет уж. Ты давай метод применяй. А то знаю я твои методы.
— Пожалуйста. Ты держи меня за ноги в воздухе, а я руками топ-топ и дотянусь до этой утопленницы.
— За ноги?! — поразился Колька. — Тебя?! Ты тяжёлый. Мне тебя не удержать. Уж лучше ты меня за ноги держи, а я руками топ-топ. Я лёгкий. Я быстренько.
— Всегда вот у тебя так, — проворчал Иван, — я придумаю, а слава тебе.
— Слава?! — опять поразился Колька. — Где я её видал, славу-то? Вечно мне из-за тебя достаётся!
— Тогда держи меня за ноги.
— Не удержать мне тебя. А ты меня запросто. Я ловкий. — Колька, повизгивая от нетерпения, закатал рукава, встал на четвереньки и крикнул: — Пошли! Пошли! Полный вперёд!
— Сначала на суше потренируемся, — предложил Иван.
Тренировка удалась: Колька руками ходил по земле, а Иван держал его ноги в воздухе.
— Поворачиваю! — восторженно крикнул Колька и заработал руками по направлению к луже.
Он вошёл в неё, погрузившись почти по локти, и, осторожно переставляя руки, приближался к фуражке.
До фуражки оставалось не более полуметра, как Иван скомандовал:
— Полный назад!
Дело в том, что Иван оказался уже на самом краю лужи. Ему и в лужу заходить не хотелось, и Колькины ноги нельзя было отпускать.
— Полный назад! — снова скомандовал он.
А Колька увлёкся, ничего не слышал и изо всех сил тянулся к фуражке. А Иван изо всех сил тянул его к себе. Колька почувствовал, что сейчас его тело разорвётся на две части.
— Отпускай! — испуганно крикнул он.
Иван разжал пальцы.
И Колька шлёпнулся в лужу. Не крикнул. Не пикнул. Стоял на четвереньках, будто не знал, что ему делать.
— Вылезай, — прошептал Иван, — а то простудишься.
Колька на четвереньках добрёл до фуражки, взял её и вернулся на сушу; постоял ещё немного на четвереньках и поднялся на ноги.
— Подсох! — жалобно воскликнул он. — Высох! — Жизни мне из-за тебя нет! Вечно ты меня в какую-нибудь историю втянешь!
— Никто тебя не тянул. Сам в лужу полез.
— А кто меня на части хотел разорвать?
— Это что такое?! — услышали они испуганный голос Анны Антоновны. — Что с вами?!
— В лужу спикировал, — объяснил Колька. — Вот из-за этого головного убора! — он бросил фуражку обратно в лужу. — Сам доставай. Каким-нибудь методом! Свинство это, а не метод.
— Сейчас же идите по домам, — сказала Анна Антоновна. — Ну просто беда мне с вами. Вот кого ты сегодня, Семёнов, в школе в лужу какую-то толкнул?
— Не в лужу, а в ведро, — сказал Колька. Он повернулся к Анне Антоновне спиной — сзади он тоже был мокрый. — Видали? — торжествующе спросил он. — Красота! А вы ему «восьмёрки» ставите! Учтите, Анна Антоновна, что я зря страдал. И тут, в луже, зря страдал, и там, в ведре, зря страдал. Всю жизнь я из-за него страдаю.
— Хныкала ты, вот ты кто, — презрительно проговорил Иван. — Нытик и паникёр.
Тут Колька сжал кулаки и подпрыгнул к нему.
— Идите по домам, — сказала Анна Антоновна, вставая между ними. — Увидят вас люди, испугаются.
— Мне домой нельзя, — грустно сообщил Колька, — мне здорово попадёт.
— Тогда идёмте ко мне, — предложила Анна Антоновна. — Я тут неподалёку живу.
ЕЩЕ ВОПРОС — КОГО НА БУКСИР БРАТЬ?
Мальчишки остались в трусах и майках. Иванову одежду повесили на балконе сушиться, а Колькину Анна Антоновна решила выстирать.
— А вы пока займитесь обедом, — сказала она.
— Хорошо! — ответил Колька. — А какой у вас суп?
— Супа у меня нет никакого. Его приготовить надо. Что ты умеешь делать?
— Я? — Колька ненадолго задумался. — Например, суп мешать умею. Пробовать умею. Посолить могу.
— А ты, Семёнов?
— Я картошку чистить умею.
— Смехота! — Колька хихикнул. — У меня сестёр две штуки. Зачем мне с картошкой возиться? — И он опять хихикнул.
Анна Антоновна поставила на газовую горелку кастрюлю с водой, положила туда мяса и ушла стирать Колькину одежду.
— И не стыдно тебе? — спросил Колька. — Хочешь, всем ребятам расскажу? Ведь задразнят тогда тебя. Где это слыхано, где это видано, чтобы наш брат картошку чистил?
— А в армии?
— Там специальные повара есть. Солдаты воюют, а повара картошку чистят и прочее. Ты поваром хочешь быть или смелым солдатом?
— А если убьют повара?
— Запасной всегда бывает.
— А если запасного убьют?
— Тогда сухой паёк едят. Концентраты разные.
— Сам ты концентрат, — сказал Иван. — Сам ты сухой паёк, а не смелый солдат.
— А тебя на буксир взяли.
— По ошибке. Зря взяли. Тебя надо было на буксире тащить.
— А за что?! — поразился Колька. — Я средний. У меня всё в порядке. У меня всего понемножку. Всё в меру.
— А вот я тебя на буксир возьму, — пообещал Иван. — Не сейчас, конечно, а потом.
Вернулась Анна Антоновна, развесила на балконе Колькину одежду, сказала:
— Часа через два высохнет.
— Красота! — воскликнул Колька. — Домой приду сухой, чистый. А суп скоро будет готов?
— Сухим пайком получишь, — ответил Иван. — По-моему, теперь его очередь к буксиру прицепляться.
— Не смеши ты меня, — чуть не плача сказал Колька. — Чего ты ко мне привязался? Иди ты своей дорогой, вон у тебя всё высохло.
— И пойду, — сказал Иван. — У меня дел много, не то что у тебя.
— Какие же у меня могут быть дела, когда я в таком виде? — возмутился Колька.
— Довольно ссориться, — сказала Анна Антоновна. — А буксир никому не вреден. Не знаете, почему Аделаида сегодня в школе не была?
— Наверно, мороженым объелась, — ответил Колька. — Говорят, она в день по килограмму съедает.
— Не по килограмму, а по четыре, — сказал Иван.
— Да ну? — поразился Колька.
— У них дома только мороженое едят. Кошка ничего, кроме эскимо, в рот не берёт. А собака только сливочный пломбир.
— Вот это я понимаю! — воскликнул Колька. — Мне бы так денька три пожить!
Иван не сдержался и захохотал. И Анна Антоновна рассмеялась.
— Обманул… — разочарованно протянул Колька. — А я сначала поверил. Вот всегда он так, Анна Антоновна.
— Спорить мне некогда, — сказал Иван. — Вот возьму я тебя на буксир, тогда…
— Ты пока ещё сам на буксире, — перебила Анна Антоновна. — Не забывай.
— Я не забываю, — пробормотал Иван. — Только я бы на вашем месте вот этого Николая Веткина обязательно бы на буксир взял.
Лицо у Кольки было такое испуганное и обиженное, что Иван добавил дружелюбно:
— Тебе же лучше будет.
ИВАН НАХОДИТ ЗОЛОТОЙ САМОРОДОК
Грустный, брёл Иван по улице. Как домой без фуражки явиться?
Где сил найти, чтобы сесть за уроки?
Вдруг Иван увидел, что в траве — будто осколочек солнца блестит. Он полюбовался сверканием, нагнулся, поднял… зуб!
«Пусть зуб, — подумал Иван, — все равно золотой самородок!»
Чей же это зуб?
Аделаиды, ее мамаши или ещё чей-нибудь?
Что должен делать честный человек, если найдёт драгоценность?
Отнести в милицию!
Но Егорушкин, взглянув на зуб, сказал:
— Можешь взять это дело себе. Заявления о пропаже золотого зуба не поступало.
— Не могу я его себе взять, — сказал Иван. — Чужая вещь. Может, ищет кто, а найти не может.
— Да у нас в посёлке всего два золотых зуба в наличии, — сказал Егорушкин, — у гражданки из мороженого киоска и у её дочери. Иди и отдай.
Идти к Аделаиде Ивану не хотелось. И её он побаивался, и её мамаши.