И в доказательство Раймо заставил кровать протанцевать по всей комнате, а столы и стулья – совершить замысловатый полет.
– Каждому свое, лесоруб! У тебя свои таланты, у меня свои. Ты же сумел открыть запертый замок, когда обнаружил, что тебя заперли, там, в замке.
– О дьявол! А мне это и в голову не приходило!
Эйкен ухмыльнулся:
– Ничего, теперь и тебе, Раймо, и мне придется о многом поразмыслить. Вчера вечером у нас, можно считать, глаза открылись. Верно говорю?
Бывший лесоруб громко расхохотался, и оба приятеля принялись изображать в лицах события минувшего вечера, посмеиваясь над смущением вконец скандализованных Сьюки и Элизабет, которые немедленно удалились, когда к участникам празднества присоединились те, кто принимал участие в Охоте. Ох уж эти недотроги! Никакого чувства юмора, и к тому же фригидны. Зато как разошлась компания, когда они ушли! Веселье продолжалось до самого рассвета, и они, Эйкен и Раймо, смогли повеселиться на славу, в особенности если учесть, что их серебряные ожерелья не только не мешали им наслаждаться жизнью, а наоборот, усиливали удовольствие!
Эйкен показал жестом на окно:
– Давай посмотрим, как тут люди живут. Мне очень хотелось бы узнать, что поделывают в Изгнании самые обычные люди, без всяких там метапсихических способностей. Да не бойся ты, Раймо. Ничего, что ты не умеешь летать. Я могу удержать в воздухе двоих.
– Нас заметят.
– У меня открылась еще одна метапсихическая способность. Я могу создавать иллюзию различных вещей. Вот смотри сам!
Раздался почти беззвучный хлопок, словно лопнул мыльный пузырь, и юркий человечек в сверкающем золотом костюме исчез. Откуда ни возьмись, в комнате вдруг появилась большая желтая бабочка, похожая на махаона, и села прямо на нос Раймо.
– Убери лапы, кому говорят, – раздался голос Эйкена, – а не то я тебе как врежу!
Бабочка исчезла, и перед лесорубом вновь оказался неугомонный любитель дурацких шуток и всяких розыгрышей. Он стоял перед Раймо, держа один палец прямо у того на носу.
– Здорово, Эйкен! Ты, должно быть, основательно нализался.
– Попробуй сказать это еще раз, лесоруб, и своих не узнаешь. Дай мне руку. Не дрейфь! Пошли!
Две желтые бабочки вылетели из жилища тану и закружились над городом Рония. Они залетали в мастерские гончаров, ткачей, столяров, кузнецов, оружейников и стеклодувов. Они видели, как пишут картины, обтесывают камень, плетут корзины, как репетируют музыканты. Они пили нектар из цветов жасмина, благоухавших около плавательных бассейнов, в которых плескались и смеялись беременные женщины. Они влетели в школьный класс под открытым небом на радость дюжине светловолосых детишек, которые принялись указывать на них пальцем, а озадаченный учитель-тану направил опасный мысленный запрос в дом Бормола.
– На пристань! – приказал Эйкен, и приятели полетели к реке. Широкие пролеты лестницы вели к пристани. На причалах кипела работа. Грузчики-рамапитеки разгружали баржи, а люди и шкипер, в большинстве случаев раздетые до пояса, чтобы спастись от утренней жары, неспешно делали свое дело или посиживали в тени, ожидая, когда кто-то закончит какую-то операцию и можно будет продолжать работу.
Две бабочки сели на большую причальную тумбу и превратились в Эйкена и Раймо. Один из рабочих от неожиданности вскрикнул. Чайки в испуге взлетели с мостовой и закружились в воздухе, издавая резкие крики. Эйкен соскочил с тумбы, оставив Раймо сидеть и, вытаращив глаза, смотреть на происходящее, а сам воспарил над мостовой и, приняв немыслимую позу, повис в воздухе. Могучего сложения шкипер расхохотался и воскликнул:
– Здорово! Чем не Питер Пен собственной персоной! Впрочем, лучше бы ты послал нам фею Динь-Динь! Уж мы бы с ней как-нибудь поладили!
Отдыхавшие в холодке матросы с баржи заревели от восторга. Сидевший на тумбе Раймо развел руки в стороны, на его лице со светлыми глазами северянина появилась хитрая улыбка и непривычно сосредоточенное выражение. Тотчас же десятки чаек слетелись со всех сторон и облепили его.
– Эй, кому говорят, Эйкен! Чем тебе не тир? Покажи, как ты умеешь стрелять, только не промахнись!
Маленький человечек в сверкающем золотом костюме вытянул в сторону Раймо руку, наставив на лесоруба указательный палец:
– Пах! Трах! Пах! Пах!
Крохотные вспышки пламени как бы прошили рукава рубашки Раймо. Он окутался облаком дыма, в котором плавали, медленно опускаясь на землю, несколько белых перьев. Зрители засвистели и захлопали. Раймо с шумом чихнул.
– Будь здоров, приятель! – пожелал ему Эйкен и продолжал: – А сейчас я покажу фокус.
Он сделал несколько пасов над тумбой и громко воскликнул:
– Раз! Два! Три!
Раздался громкий взрыв. Тяжелый бревенчатый настил пристани обрушился под Раймо, и тот повис над водой с выражением удивления и испуга на лице.
– Ну и что хорошего? – выдавил из себя бывший лесоруб. Он проплыл по воздуху к посмеивавшемуся Эйкену и, ухватив того за плечи, предложил: – Может, искупнемся? А то стало жарко.
И две плававшие в воздухе фигуры принялись шутливо бороться над самой поверхностью желтых вод Роны, крутясь между множеством лихтеров, лодок и барж, словно воздушные шарики после карнавала. Зрители на пристани и причалах хлопали в ладоши, топали от восторга и ревели так громко, что рамапитеки в ужасе бросили грузы, которые они выносили с барж, и зажмурили глаза.
– Хватит! Прекратите!
Резкая, как удар хлыстом, команда Крейна заставила Эйкена и Раймо вернуться на набережную. Оба ощутили довольно болезненный толчок и оказались на вымощенной булыжником пристани. Четверо слуг из дома Бормола, выступив на шаг вперед, крепко схватили за руки обоих возмутителей спокойствия. Видя, что потешное зрелище подошло к концу, шкипер и рабочие вновь занялись своими делами.
– Я запрограммирую мысленные ограничения на ваши основные метапсихические способности. Эти ограничения будут действовать до тех пор, пока вы не пройдете соответствующую подготовку в столице, – заявил Крейн. – Мы не потерпим никаких детских выходок.
Эйкен помахал рукой Элизабет, Брайану и Сьюки, которых эскортировали по ступеням, ведущим к набережной. Стейна несли на носилках.
– Будет исполнено, чиф, – ответил Раймо. – А как же еще мы можем узнать, что нам под силу, если не будем пробовать?
Эйкен добавил:
– Лорд Бормол сказал нам вчера, чтобы мы как следует освоили свои новые способности. Вот мы и старались их освоить!
Эйкен подмигнул Сьюки, которая во все глаза смотрела на него.
Крейн строго предупредил:
– Отныне вы будете осваивать свои новые способности только в контролируемом окружении. Лорд Бормол не заслуживает того, чтобы вы отплатили ему за гостеприимство, разрушив принадлежащую ему пристань.
Маленький человечек в шутовском сверкающем золотом костюме пожал плечами:
– Вы просто не представляете, как я силен. Хотите, я восстановлю сейчас разрушенную пристань?
Глаза Крейна, прозрачно-синие в солнечном свете, сузились:
– Вы думаете, что это вам по силам? Очень интересно. Все же я полагаю, нам следует немного подождать, Эйкен Драм. Для всех будет безопаснее, если вы какое-то время побудете на привязи.
В сознание Эйкена осторожно, словно крадучись, проникло мысленное послание от Элизабет:
– Какие еще невероятные способности таятся в твоей бедовой голове, Эйкен? Позволь мне взглянуть.
Элизабет осторожно вошла в сознание Эйкена и почти сразу наткнулась на поспешно возведенный им барьер.
– Прекрати немедленно, Элизабет! – громко завопил Эйкен. – Прекрати, или я убью тебя!
Элизабет печально посмотрела на него:
– Неужели ты и на это способен?
– Не знаю, – засмеялся Эйкен и, криво улыбнувшись, добавил: – Может быть, и неспособен, золотко. Но я не потерплю, чтобы в моем мозгу копались даже в шутку. Я не Стейн и не Сьюки!
– Наша лодка ждет в конце причала, – объявил Крейн. – Нам нужно двигаться дальше. – Но едва все двинулись на посадку, как он послал остро сфокусированный сигнал Элизабет, приглашая ее к конфиденциальной беседе.
– Вы видели, как он проделал все?
– Примитивно, но эффектно. И неожиданно, даже для меня. Вас это заботит?
– Скорее пугает.
– Насколько надежно управление с помощью ожерелья?
– Оно адекватно, пока он не использует в полной мере свой потенциал. В дальнейшем серебряного ожерелья может оказаться недостаточно. Наших воспитателей ждет нелегкая задача. Не исключая принятие решения о ликвидации. Разумеется, такое решение принимаю не я.
– Он способен причинить немало хлопот, хотя его метапсихические способности еще не раскрылись полностью. Очень редкий тип человека, весьма необычный для Галактического Содружества: бродячий клоун.
– Увы! Среди тану такой тип вообще неизвестен. Предсказание: парень перевернет Мурию. Сомнение: переживет ли Мурия встречу с ним?
– Поединок раба с рабовладельцами. Человек, опасный для поработителей.
– Ах, Элизабет!
– Вы отрицаете? Смех. Манипуляторы! Десоциализация и ресоциализация отправившихся в Изгнание, рассчитанные весьма тонко. Пример: обстановка в Надвратном замке рождает у вновь прибывших чувство неуверенности и беспокойство. Затем их встречает теплый дружеский прием у Бормола. Урок подкрепляется. Грубое деление на хороших и плохих, наказание и вознаграждение, террор и облегчение. Столь же грубое воздействие на разум. Эйкен + Раймо + (Сьюки?) уже ваши.
– А как еще предотвратить распад? Некоторые типы, например Эйкен, очень опасны.
– Они больше похожи на вас, чем вы сами?
– Вы очень тонко все понимаете, Элизабет. Вы ангел, парящий в вышине над жалкими презренными преступными типами.
– !
– Ах, Элизабет! Мы узнаем друг друга все лучше и лучше.
Шкипер, который приветствовал их на борту необычной лодки (плыть предстояло вниз по течению), был одет в мятые брюки цвета хаки и грязную пропотевшую рубаху. Из-за поясного ремня вываливалось огромное брюхо. Закрученные седоватые усы и бородка обрамляли белозубую улыбку на лице, словно высеченном из черного дерева. Шкипер приветствовал Крейна небрежным жестом, приложив один палец к козырьку форменной фуражки, какие носили в XX веке американские военные моряки.