Только после того как они закончили, фунем Лаксфальк заговорил. Лицо его было бледным и мрачным.
— Это был рог Господа. Я настаиваю, чтобы вы рассказали мне, как он попал сюда и какова ваша роль в этом кощунстве.
— Да, теперь самое время рассказать всю правду, — заметил Кикаха. — Рассказывай ты, Боб. На сей раз я не испытываю желания ораторствовать.
Вольф был встревожен его состоянием. Кикаха был бледен, сквозь толстую повязку на руке проступала кровь. Но Вольф, собравшись с мыслями, рассказал идше все что мог. Рыцарь внимательно слушал, хотя и не мог удержаться от вопросов и ругательств, когда слышал что-нибудь особенно возмутительное.
— Клянусь Богом! — произнес он, когда Вольф остановился. — Эта повесть о другом мире заставила бы меня назвать вас лжецом, если бы раввины уже не рассказывали мне, что мои предки и предки тевтонов пришли именно из тех мест. И потом есть книга Второго Исхода, в которой говорится то же самое и утверждается, что Господь явился из другого мира. И все же я считал, что это сказки, пригрезившиеся святым людям, а ведь известно, что все они чуточку безумны. Мне и присниться не могло сказать об этом вслух, так как я не хотел быть побитым камнями за ересь. К тому же всегда есть сомнение, что они могут оказаться правдой. И Господь карает тех, кто отрицает его, в этом-то никаких сомнений нет. Теперь же вы ставите меня в положение, какому никто не позавидует. Я знаю вас обоих как самых храбрых рыцарей, каких мне когда-либо выпадало счастье встретить. Вы из тех людей, которые не станут лгать, в этом я готов поручиться своей жизнью. И ваша повесть столь же правдива, что и доспехи великого драконоборца фон Зильберберга. И все-таки я не знаю…
Он покачал головой.
— Пытаться вступить в цитадель самого Господа, нанести удар по Господу! Это пугает меня. Первый раз в своей жизни я, Лейб фунем Лаксфальк, признаюсь в том, что мне страшно.
— Вы дали нам клятву, — сказал Вольф. — Мы освобождаем вас от нее, но просим, чтобы вы действовали так, как поклялись. То есть не рассказывали никому о нас и о нашем походе.
— Я не говорил, что брошу вас! — рассердился идше. — Я этого не сделаю, по крайней мере, сейчас. Существует нечто такое, что заставляет меня верить в вашу правдивость. Господь всемогущ, и все же его священный рог побывал и в ваших руках, и у гворлов, а Господь ничего не может предпринять. Наверное…
Вольф ответил, что у него нет времени ждать, пока тот примет решение. Рог должен быть возвращен именно сейчас, пока он рядом. И Хрисеиду надо освободить при первом же удобном случае. Они зашли в следующую комнату, где никто еще не поселился. Там они взяли три меча взамен своих, которые гворлы, должно быть, выбросили из окна в ров. Через несколько минут все трое были уже за пределами замка, изображая, что ищут в лесу гворлов. К тому времени большинство из вышедших на поиск тевтонов вернулись в замок.
Друзья подождали, пока отставшие ратники решат, что никаких гворлов поблизости нет, и, когда последние из них прошли через подъемный мост, погасили факелы. На другом конце моста в караульной остались двое часовых. Но они находились ярдах в ста от того места, где притаилась троица.
Кроме того, часовые бурно обсуждали события этой ночи.
— Рог должен находиться как раз под нашим окном, — вслух подумал Вольф. — Только…
— Водяные драконы.
Кикаха понял с полуслова.
— Они уволокут тела Смила и Дискибибола в свои логова, где бы те ни были. Но поблизости могут находиться и другие. Я бы нырнул, но моя кровоточащая рана сразу привлечет их.
— Я сам все сделаю, — проговорил Вольф.
И стал раздеваться.
— Ров глубокий?
— Узнаешь, — лаконично ответил Кикаха.
Вольф увидел что-то блеснувшее красным в отраженном свете факелов с моста. Он решил, что это глаза зверя. Но в следующий миг что-то липкое и вяжущее залепило Вольфу глаза, лишив его возможности видеть.
Он сопротивлялся, хоть и не знал, кем были напавшие на него. Но в любом случае не собирался звать обитателей замка на помощь. Каким бы ни был исход борьбы, это только его дело.
Чем резче он делал движения, тем туже облепляла его паутина-сеть. В конечном итоге, в бешенстве, тяжело дыша, он почувствовал, что беспомощен И тогда послышался голос — низкий, скрипучий. Нож разрезал паутину, и в тусклом свете отдаленных факелов он увидел фигуры своих друзей, также обмотанные липкой сетью, и дюжину кривых силуэтов вокруг. Вонь гнилых фруктов была нестерпимой.
— Я — Гагрил, зддрих’аг Аббакмунга. Вы — Роберт Вольф, а это — великий Кикаха. Третьего я не знаю.
— Барон фунем Лаксфальк, — процедил идше. — Освободи меня, и ты поймешь, что зря со мной познакомился, вонючая свинья.
— Тихо! Мы знаем, что вы убили двух моих лучших воинов— Смила и Дискибибола, хотя они напрасно считались непобедимыми, если дали убить себя таким, как вы. Из лесу мы видели, как упал Дискибибол и как выпрыгнул с рогом Смил.
Гагрил помолчал, а затем продолжил:
— Ты, Вольф, отправишься за рогом в ров и принесешь его нам. Если ты это сделаешь, то, клянусь честью Господа, мы освободим вас всех. Кикаху Господь тоже хочет видеть, но с меньшим нетерпением, чем рог, и он сказал мне, что мы должны сохранить ему жизнь несмотря ни на что. И мы повинуемся Господу, потому что он — величайший убийца из всех.
— А если я откажусь? — спросил Вольф. — С водяными драконами во рву мне там верная смерть.
— Если откажешься, умрешь немедленно.
Вольф задумался. Выбор гворлов был логичен. Ведь способности идше были им неизвестны, поэтому они не могли позволить ему отправиться за рогом, так как тот мог просто не вернуться.
Кикаха являлся призом, уступавшим по своей цене лишь рогу. Кроме того, он был ранен, и кровь из раны привлекла бы водяных чудовищ. Вольф же, если ему, конечно, не безразлична судьба друзей, вернется. Это был определенный риск для гворлов, так как они не могли быть уверены в глубине его чувств к Кикахе. Но им приходилось идти на это.
И уж абсолютно точно одно: ни один гворл не рискнет сунуться в воду, если существует кто-то, способный сделать это за них.
— Ладно, — согласился Вольф. — Освободите меня, и я отправляюсь за рогом. Но дайте мне, по крайней мере, нож для защиты от драконов.
— Нет, — отрезал Гагрил.
Вольф пожал плечами. Когда его освободили из сети-паутины, он снял с себя всю одежду, кроме рубахи, которая прикрывала обмотанный вокруг его талии шнур.
— Не делай этого, Боб, — заговорил Кикаха. — Гворлам можно доверять не больше, чем их хозяину. Они отберут у тебя рог, а потом сделают с нами все, что пожелают, и посмеются за то, что мы оказались их оружием.
— У меня нет выбора, — ответил Вольф. — Если я найду рог, я вернусь. Если я не вернусь, это будет означать мою гибель.
— Шансов — ноль, — отозвался Кикаха.
Послышался чмокающий удар кулака по телу. Кикаха ругнулся, но сделал это тихо.
— Поговори еще, Кикаха, — сказал Гагрил, — и я отрежу тебе язык. Этого Господь не запрещал.
Глава 14
Вольф взглянул на окно, из которого все еще лился свет факелов. Вода была холодной, но не обжигающей. Его ноги погрузились в густой, клейкий ил. Трудно было удержаться от мысли об обитающих там ящерах. Если повезет, то поблизости их не окажется. Если они уволокли тела Смила и Дискибибола… Лучше не думать об этом и довериться судьбе.
Ров в этом месте был примерно двухсот ярдов ширины. Вольф доплыл до середины и обернулся, чтобы взглянуть на берег. С этого расстояния он не смог ничего различить. Вероятно, они тоже не могли его видеть.
Гагрил не оговаривал сроки его возвращения. Он, однако, знал, что если не вернется до рассвета, то уже не найдет их там.
Он нырнул в том месте, куда падал свет из окна. Погружаясь все глубже, Вольф чувствовал, как холодней становилась вода. У него начали зудеть, а потом болеть уши. Он выпустил несколько пузырьков воздуха, чтобы облегчить давление, но это мало помогло. Когда ему показалось, что он не сможет погрузиться глубже из-за риска для барабанных перепонок, его рука коснулась мягкого ила. Удерживаясь от желания сейчас же повернуть и плыть к поверхности за благословенным глотком воздуха, он пошарил по дну рва, но не нашел ничего, кроме ила и одной кости. Он заставлял себя искать, пока не почувствовал, что должен немедленно глотнуть воздуха.
Дважды он поднимался на поверхность, а затем снова нырял. К тому времени он знал, что, если рог лежал на дне, ему никогда не найти его. Ничего не видя в воде, он мог проплыть в дюйме от рога и никогда не узнать об этом. Более того, возможно, Смил, упав, отбросил рог подальше от себя, или водяной дракон мог утащить его вместе с трупом Смила и даже проглотить его.
В следующий раз, прежде чем погрузиться в воду, он отплыл на несколько гребков вправо. Он вынырнул, как и надеялся, под углом в девяносто градусов ко дну. В этой черноте он никак не мог определить направление.
Его рука вспахала ил. Он опустился пониже, чтобы пощупать кругом, и его пальцы сомкнулись на холодном металле, скользнув, прошли над семью кнопочками. Вот он!
Добравшись до поверхности, он вспенил воду и жадно глотнул воздух. Теперь предстояло обратное путешествие, но не следует надеяться, что оно будет простым. Водяные драконы еще могли появиться.
Затем он забыл про драконов, так как перестал что-либо видеть. Свет факелов с подъемного моста, слабое свечение луны сквозь тучи, свет из окна наверху — все это исчезло.
Вольф заставил себя вспенивать воду ногами, тщательно обдумывая свое положение. Во-первых, не было ни малейшего ветерка. Воздух был застоявшийся. Следовательно, он мог находиться только в одном месте, и его счастье, что такому месту случилось оказаться как раз там, где он вынырнул. Также ему повезло, что он всплывал со дна под косым углом.
И все же он не мог разглядеть, в какой стороне находится берег, а в какой замок. Потребовалось лишь несколько гребков, чтобы выяснить. Его рука соприкоснулась с камнем — каменными ки