щались, Вольф объяснял ей свой план. Когда они обсуждали детали, одна из обезьян, часовой, привела человека, пойманного только что. Им оказался Абиру.
— Это несчастье для тебя и печальное событие для меня, — сказал Вольф. — Я не могу просто связать тебя и бросить здесь. Ведь если ты сбежишь и расскажешь все ворону, Господь узнает о нас и будет предупрежден. Поэтому ты должен умереть, если не сможешь убедить меня в обратном.
Абиру огляделся вокруг и понял, что он в ловушке. Смерть смотрела ему в глаза.
— Отлично, — сказал он. — Я не хотел говорить и не стану говорить перед всеми. Поверь мне, я должен переговорить с тобой наедине. Речь идет не только о моей, но и о твоей жизни тоже.
— Мне нечего скрывать от присутствующих здесь, — ответил Вольф. — Говори.
Кикаха наклонился к его уху и прошептал:
— Лучше сделай, как он говорит.
Вольф был поражен. К нему вернулись сомнения насчет истинного лица Кикахи.
Обе просьбы были такими странными и неожиданными, что у него на миг возникло чувство отстраненности. Казалось, он уплывал от них всех.
— Если никто не возражает, я выслушаю его наедине, — сказал он.
Подарга нахмурилась и открыла рот, но прежде чем она смогла что-нибудь сказать, ее перебил Кикаха.
— Великая, теперь настало время доверия. Ты должна верить нам, положиться на нас. Неужели ты хочешь утратить свой единственный шанс отомстить и получить обратно человеческое тело? Ты должна помогать нам в этом. Если ты вмешаешься — все пропало.
— Я не знаю, о чем тут, собственно, речь, — сказала Подарга, — но чувствую, что меня каким-то образом предают. Но я сделаю так, как ты говоришь, Кикаха, потому что я знаю тебя и знаю, что ты злейший враг Господа. Однако не испытывай моего терпения слишком долго.
Затем Кикаха прошептал Вольфу нечто еще более странное;
— Теперь я узнаю Абиру. Меня одурачила эта борода и цвет кожи плюс то, что я двадцать лет не слышал его голоса.
Сердце Вольфа вдруг забилось чаще от какого-то смутного опасения. Он взял ятаган и проводил Абиру, руки которого были связаны за спиной, в маленькую комнату, где и состоялась беседа.
Глава 16
Через час Вольф вернулся. Он выглядел совершенно ошеломленным.
— Абиру отправится с нами, — заявил он. — Он может оказаться очень полезным.
— Ты не хотел бы это объяснить? — осведомилась Подарга.
Она сузила глаза, и лицо ее превратилось в гневную маску.
— Нет, не хотел бы, не буду и не могу, — ответил он. — Но я сильнее, чем когда-либо, чувствую, что у нас есть шансы победить. Теперь, Подарга, насколько сильны твои орлицы? Они летали так далеко сегодня ночью, что мы, наверное, должны подождать до завтрашней ночи, дав им отдохнуть, как следует.
Подарга ответила, что они готовы к выполнению стоящей перед ними задачи. Она не хотела больше ждать.
Вольф отдал приказ, который Кикаха передал обезьянам, поскольку те подчинялись только ему. Они вынесли наружу большие поперечные бруски и веревки, остальные последовали за ними.
В ярком свете луны они подняли тонкие, но прочные поперечины. Затем люди и обезьяны забрались в паутинообразные люльки под поперечинами и для страховки привязались ремнями.
Орлицы схватили канаты, прикрепленные к каждому из четырех концов поперечин, а еще одна схватила веревку, привязанную в центре креста. Вольф подал сигнал. Хотя не было никакой возможности потренироваться, все птицы одновременно оторвались от земли, захлопали крыльями и медленно поднялись в воздух. Канаты были вытравлены больше чем на пятьдесят футов, прежде чем настала пора поднимать поперечины вместе с привязанными к ним пассажирами.
Вольф почувствовал внезапный рывок и резко выпрямил согнутые ноги, чтобы придать добавочный толчок вверх. Поперечина накренилась на одну сторону, чуть не ударившись о соседнюю. Подарга, летавшая над всеми, хрипло прокричала приказ. Орлицы уравновесили канаты. Через несколько секунд поперечины были на правильном уровне.
На Земле этот план не сработал бы. Птица размером с орла не смогла бы подняться в воздух, не спланировав с высокого утеса. Даже тогда ее полет был бы очень медленным, может быть, слишком медленным, чтобы удержаться от потери скорости и высоты. Однако Господь дал мускулам орлиц силу, соответствующую их весу.
Они поднимались все выше. Бледные стены монолита в миле от них мерцали в лунном свете.
Вольф, крепко держась за ремни своей люльки, взглянул на других. Хрисеида и Кикаха помахали ему в ответ, а Абиру остался неподвижен. Сверху обломки башни Радаманта казались маленькой кучкой. Воронов не было, и некому было поразиться увиденному и взмыть вверх, чтобы предупредить Господа. Свободные от ноши орлицы охраняли маленькую эскадрилью и были настороже, готовые предотвратить любую опасность.
Воздух был заполнен армадой. Звук от мерно поднимаемых крыльев так резал по ушам Вольфу, что ему казалось, будто этот шум разносится на много миль вокруг них.
Был момент, когда перед ним развернулась, охватываемая одним взглядом, эта сторона опустошенной Атлантиды. Затем появилась грань и часть яруса ниже ее. Дракландия стала видимой, как огромный темный полудиск. Тянулись часы. Громадная масса Индеи появилась, выросла и затем распалась на грани. Сад Океаноса был настолько ниже Индеи и настолько узок, что увидеть его было невозможно.
Теперь луна и солнце стали видны из-за сравнительной узости монолита. Тем не менее орлицы и их ноша все еще оставались в темноте, в тени Идаквиззурхруза. Но скоро эта сторона окажется под лучами дневного светила.
И тогда вороны могут увидеть их за много миль. Эскадра, однако, подлетела поближе к монолиту, так что всякому, находящемуся на вершине, надо стоять на краю, чтобы заметить их.
Наконец, после более чем четырех часов, как раз в тот момент, когда их коснулось солнце, они оказались у вершины. Перед ними находился сад Господа, место дивной красоты. За ним поднимались башни, минареты, аркбутаны и дворцы Господа. Сад воспарял на двести футов и занимал, по словам Кикахи, больше ста акров.
У них не было времени по достоинству оценить это чудо, потому что вороны в саду подняли тревожный крик. Сотни пташек Подарги уже налетели на них и безжалостно убивали их. Другие летели к многочисленным окнам, чтобы ворваться и отыскать Господа.
Вольф увидел, что многие попали внутрь, прежде чем начали работать ловушки Господа. После этого те, кто пытались пролезть через отверстия, исчезали в ударе грома и вспышке молнии. Обугленные до костей, они падали с карнизов на землю, вниз, на крыши и на контрфорсы.
Люди и обезьяны спустились на землю перед дверью из выложенного рубинами розового камня. Орлицы бросили канаты и собрались вокруг Подарги, ожидая ее приказаний.
Вольф отвязал канаты на поперечинах. Затем он поднял одну из них над головой и, подбежав к двери, метнул в нее стальной крест. Одна штанга прошла через вход, две перпендикулярные ей зацепились за дверные косяки.
Пламя взрывалось вновь и вновь. Гром оглушил его. На него выпрыгивали языки опалявшего напряжения. Вдруг из дворца повалил дым, и молния пропала. Разрядное устройство либо сгорело от перегрузки, либо временно разрядилось.
Вольф оглянулся. Другие входы тоже горели, из них валил дым. Орлицы, последовав его примеру и вооружившись поперечинами, бросали их под углом в верхние окна. Вольф перепрыгнул через добела раскаленную жидкость, в которую превратились поперечины, и проник в проем двери.
Хрисеида и Кикаха присоединились к нему через другой вход. За Кикахой ввалилась орда громадных обезьян. В руках у них были мечи и боевые топоры.
— Где Абиру? — спросил Вольф.
— Подарга и еще пара обезьян не спускают с него глаз. Он может быть непредсказуем.
С Вольфом во главе они двинулись по коридору, стены которого были разрисованы фресками, их затейливый рисунок мог бы привести в восторг и благоговейный трепет самых строгих земных критиков. В противоположном конце коридора виднелись низкие ворота из тонкой сетки, переплетения которой были составлены из мерцавшего голубоватого металла. Они подошли к воротам и остановились. В этот момент над ними пронесся ворон, спасавшийся от преследовавшей его орлицы.
Ворон пролетел над воротами и с разгону наткнулся на невидимый глазу экран, в одну секунду превратившись в россыпь тонких полос из мяса, костей и перьев. Преследовавшая его орлица пронзительно закричала и попыталась остановиться. Но было слишком поздно. Ее также разрезало на мелкие кусочки.
Вольф потянул на себя левую секцию ворот, вместо того чтобы толкнуть их, как он, естественно, поступил бы.
— Теперь должно быть все в порядке, — сказал он. — Но я рад, что ворон первым активировал экран. Я этого не помнил.
Он все же протянул вперед меч для проверки, а затем он вспомнил, что эту ловушку активировала только живая материя. Оставалось довериться тому, что память его не обманывала. Вольф прошел вперед, ничего не почувствовав, и другие двинулись следом.
— Арвур находится в центре дворца, там, где расположен главный пульт управления обороной, — сказал он. — Какая-то часть обороны работает автоматически, а другой он управляет сам. Но это в том случае, если он выяснил, как ею управлять, а ведь у него было достаточно времени на ознакомление.
Они прошли через множество коридоров и комнат, каждая из которых могла бы на долгое время задержать любого, обладавшего чувством прекрасного. Раздававшиеся время от времени грохот и пронзительные вопли давали знать о сработавшей где-то в глубине дворца; новой ловушке.
Несколько раз Вольф останавливался и, хмурясь, напряженно вспоминал что-то, пока вдруг улыбка не появлялась на лице. После этого он сдвигал какую-нибудь картину под определенным углом или касался рукой какого-то места на фресках: глаза нарисованного человека, рога буйвола в сцене индейской равнины или рукоятки меча в ножнах рыцаря на панораме Тевтонии — затем двигался дальше.
Наконец он вызвал орлицу.