“Похоже на кожу великана”,— подумал он.
Единственной растительностью — если это можно было так назвать — являлись редкие деревья высотой около сорока футов с тонкими стволами и остроконечными ветвями, выступавшими кверху от ствола под углом в сорок пять градусов. Ветви были темные; их покрывали двухфутовые листья, похожие на лопасти.
Минуту спустя через Врата прошли остальные Всевышние.
Вольф повернулся и произнес:
— Я рад, что обошелся без вашей помощи.
— Они все были уверены, что на этот раз Врата приведут в крепость Уризена, — объяснила Вала.
— И ждали, пока я расчищу площадку от ловушек для их прибытия, — сказал он. — Решили пожертвовать мной и получить шанс прожить на несколько секунд дольше.
Все промолчали. Вольф укоризненно посмотрел на покрасневшего Луваха, затем принялся исследовать Врата. Они были либо уже отключены, либо однополярны по конструкции. Вдали виднелась длинная черная линия, которая могла быть берегом реки или моря. Этот мир, столь непохожий на тот, который они только что покинули, не давал никакого указания, в каком направлении им надлежало двигаться. Лишь с того склона, куда он ступил по выходу из Врат, Вольф увидел два темных холма, возвышавшихся неподалеку друг от друга. Возвышенности могли служить своеобразным знаком, поставленным Уризеном. Существовал только один способ проверить правильность догадки, и Вольф принял решение без колебания.
Он пошел по слегка пружинящей поверхности, остальные последовали за ним. Над головами путников мелькнула тень птицы, и все посмотрели вверх. Белая с красными лапками, птица была размером со стервятника: мордочка напоминала обезьянью с изогнутым клювом вместо носа. Птица летела так низко, что Лувах не удержался и бросил в нее дубинку, но промахнулся и лишь слегка задел по расширяющему хвосту. Птица негодующе крикнула и, быстро поднявшись вверх, исчезла из виду.
— На дереве, кажется, гнездо, — сказал Вольф. — Посмотрим, нет ли там яиц.
Лувах побежал было вперед, чтобы подобрать свою дубину, но на полпути застыл, как вкопанный.
Земля заколебалась. Поверхность вздыбилась дюймовыми волнами, покатившимися по направлению к упавшей дубине.
Лувах развернулся, собираясь убежать, но потом передумал и кинулся к своему единственному оружию. Поверхность позади него вспухла, вздыбилась еще выше и штормовой волной устремилась вперед.
Вольф вскрикнул. Лувах оглянулся, увидел грозящую ему опасность и стремительно бросился в сторону, пытаясь обежать катящийся вал. Вольф помчался вслед за гребнем, не зная, чем помочь Луваху.
Внезапно волна опала. Вольф с Лувахом остановились, и тут почва под ними вновь начала вспухать. Оба со всех ног бросились прочь, а земля — или то, что это было — двинулась за ними.
Они что было духу мчались к Вратам, надеясь, что они установлены в устойчивом месте, и рассчитывая обрести там твердую почву под ногами.
Они добрались до безопасной зоны как раз вовремя. Поверхность за ними внезапно вогнулась, образовав широкое углубление, затем впадина превратилась в узкий колодец. Стенки его сомкнулись, издав чавкающий звук. Еще несколько мгновений, и дыра исчезла. Вновь перед ними расстилалась ровная гладкая поверхность, испещренная редкими норами со стеблями, все еще продолжающими вибрировать.
— Ну и ну! — бормотал Лувах. — Клянусь Лосом!
Он был бледен, веснушки проступили на его лице, как Млечный Путь.
Вольфу тоже было не по себе, словно он попал в землетрясение. И его сильно тревожило смутное подозрение, что на самом деле все обстоит еще хуже.
Позади послышалось чье-то восклицание. Повернувшись, Вольф увидел Паламброна, попытавшегося вернуться через Врата, сквозь которые он только что вошел. Он, очевидно, следовал за ними и, выждав некоторое время, чтобы они успели отойти на приличное расстояние, рискнул шагнуть под арку. Теперь он тоже попал в ловушку.
Впрочем, его ждало нечто похуже. Приказав братьям, решившим растерзать убийцу на куски, оставить его в покое, Вольф приблизился и, не скрывая своего презрения, оглядел трясущегося и стучащего зубами брата.
— Паламброн, — объявил Вольф, — тебя приговорили к смерти, потому что ты нарушил перемирие и убил своего брата.
Увидев, что немедленная расправа ему не грозит, Паламброн обрел мужество и считая, что у него еще есть шанс, он выкрикнул:
— По крайней мере, я не ел собственного брата! И я нс виноват! Мне пришлось убить его! Он первый напал на меня!
— Эниона ударили по затылку, — возразил Вольф.
— Я не виновен! — кричал Паламброн. — Он упал в драке, а когда начал подниматься, я схватил камень и ударил. Разве я виноват, что он подставил свой затылок? Неужели я должен был ждать, пока он повернется и бросится на меня?!
— Я вижу, говорить с тобой бесполезно, — сухо бросил Вольф. — Ты свободен. Никто не станет марать о тебя руки. Но с нами ты не можешь остаться. Иначе никто не будет чувствовать себя в безопасности.
— Вы позволяете мне уйти? — удивился Паламброн, — Но почему?!
— Хватит болтать! — рявкнул Вольф. — Если через десять минут ты не скроешься с глаз, я больше никого не буду сдерживать. Тебе лучше уйти подобру-поздорову. Ну!
— Минуточку! — встревожился Паламброн. — Что-то тут не так. Нет, я никуда не пойду!
Вольф сделал знак остальным:
— Вперед! Убейте его!
Паламброн завопил и, повернувшись, со всех ног бросился бежать. Убедившись, что его никто не преследует, он перешел на шаг.
В этот момент почва за ним вспухла и вздыбилась в два человеческих роста. В миг, когда волна набрала максимальную высоту, Паламброн вновь оглянулся. При виде устремившегося к нему гигантского вала, он издал отчаянный вопль и кинулся прочь. Волна резко спала и сотрясение почвы опрокинуло беглеца, сбив с ног. Шламброн с трудом поднялся и, шатаясь, побежал дальше.
Тут почва перед ним ушла вниз. Он вскрикнул и круто свернул в сторону. Ужас, казалось, придал ему силы. Вновь на его пути разверзлась дыра и вновь Паламброну удалось увернуться. Но навстречу ему уже поднималась новая волна. Несчастный еще раз попытался свернуть, но поскользнулся и упал. Вздыбившийся вал скрыл его от глаз Всевышних. На минуту волна застыла, чуть заметно подергиваясь, затем осела, и поверхность снова стала гладкой — лишь слегка выпирал холмик длиной в шесть футов.
— Проглочен, — выдохнула Вала. Она была заметно возбуждена: широко раскрытые глаза сияли, рот приоткрыт. Она провела языком по губам.
— Похоже, что отец действительно создал для нас чудовище, — произнес Вольф. — Не удивлюсь, если вся планета покрыта шкурой этого… в е л т и з и е р а.
— Что-что? — переспросил Теотормон. Его глаза все еще были полны ужаса. И хотя голод явно не пошел ему на пользу, но за последние три минуты он, казалось, похудел еще на пятьдесят фунтов. Кожа на нем висела складками.
— “Велтизиер”— это мир-животное. Из германской мифологии. Это на земном языке.
“Планета, покрытая шкурой, — думал он. — Или, возможно, не шкура, а амеба размером с континент. Амеба, завладевшая этим миром”. Жуткая картина наводила страх.
Оболочка амебы жила, и этого нельзя было отрицать, но как же эта чертова тварь не умирает с голоду? Миллионы тонн протоплазмы нужно ведь чем-то кормить. Конечно, она поедает животных, но вряд ли их здесь водится в достаточном количестве, чтобы поддерживать жизнь в этой разросшейся клетке.
Вольф решил выяснить этот момент, если, конечно, ему представится такая возможность. Он был любопытен, как обезьяна или сиамский кот, и всегда готов исследовать, размышлять и анализировать. Он не успокаивался, пока не разузнавал “почему” и “как”.
Он присел и погрузился в раздумья, как быть дальше. Братья, за исключением Валы, тоже расположились на отдых. Вала же, осторожно ступая, направилась прочь от “безопасной зоны”. Некоторое время Вольф с удивлением следил за ней, когда вдруг понял, в чем дело. И как он сам не догадался? Вала шла, тщательно избегая касаться волосков, которые росли из пор. Пройдя круг радиусом около двадцати пяти ярдов, девушка благополучно вернулась в зону Врат. И ни разу поверхность не задрожала, ни разу не покрылась смертоносной рябью.
Вольф поднялся на ноги со словами одобрения:
— Молодец, Вала. Один-ноль в твою пользу. Животное — или что бы то ни было — пробуждается при прикосновении к волоскам или щупальцам. Если мы будем двигаться так же осторожно, как лавируют корабли в рифах, мы пересечем эту местность. Единственное, что внушает беспокойство, так это вон те горки.
Он указал на возвышающиеся вдали не то холмы, не то грубые наросты. Волоски густо покрывали их подножия, а за ними плотно усеивали всю землю.
Вала пожала плечами.
— Не знаю.
— Ладно, разберемся, когда дойдем до них, — буркнул Вольф и зашагал, внимательно глядя под ноги. Всевышние гуськом последовали за ним, Вала тоже пошла, но параллельно, держась от отряда на расстоянии пяти-шести ярдов.
— Трудновато будет охотиться в таких условиях, — произнес Вольф. — Придется одним глазом все время смотреть на волоски. Будь они неладны!
— Я бы на твоем месте не переживала, — заметила Вала. — Еще неизвестно, есть ли на кого охотиться.
— Ну уж в существовании одного представителя местной фауны я уверен, — отозвался Вольф.
Он ничего больше к этому не добавил, и Вала осталась в недоумении.
Вольф тем временем направился к “дереву”, на ветвях которого виднелось гнездо. Кучка палок и листьев фута три в поперечнике, скрепленных, похоже, каким-то клейким составом, располагалась на стыке ствола и одной из ветвей.
Остановившись меж двух волосков, Вольф протянул дубинку и ударил по стволу.
Вдали, приблизительно на таком же расстоянии, какое они прошли, виднелись верхушки двух гексагонов. Дерево никак не отреагировало на удар, и Вольф, взобравшись по стволу, просунул руку в гнездо. Пошарив, он извлек оттуда два яйца с зелеными и черными пятнами размером вдвое больше индюшиных и передал их Вале.