Двое Колокольников нервно обсуждали свои проблемы. Погибло двадцать девять Колокольников из первоначальных пятидесяти. Двое находились здесь, двое — во вселенной Нимстоула, двое — у Ананы, двое — у Джудубры. Зиматол считал, что их следует призвать на помощь, или еще лучше, чтобы Колокольники в этой вселенной покинули ее и замуровали все врата. Имелось множество других вселенных. Почему бы им не отрезать эту навек? Если Кикаха хочет ее, пусть забирает себе. В то же время в безопасном месте они смогут сделать миллионы новых Колокольников. Через десять лет они будут готовы, тогда вернутся, нападут на Властелинов и выметут их отовсюду.
Но фон Турбат, которого они называли Граумграссом, отличался необыкновенным упрямством. Он откажется сдаться. С этим соглашались оба.
Для Кикахи стало очевидным, что Арсвурд, несмотря на необходимость покинуть центр и найти врага, не хотел, а точнее, и не собирался выходить. Тем не менее он хотел казаться храбрецом.
Эти двое не выглядели нечеловеческими, холодными, строго логичными, предельно безэмоциональными существами, описанными Ананой. Если удалить из их разговора определенные элементы, то они могли показаться просто двумя болтающими солдатами любой страны или вселенной.
Какой-то миг он гадал, нельзя ли убедить их образумиться, не смогут ли они удовольствоваться возможностью занять свое место в этом мире, как и другие разумные существа.
Чувство жалости быстро прошло. Колокольники предпочитали захватывать человеческие существа, они не захотят оставаться замкнутыми в своих металлических колоколах: слишком искушающими были восторги и преимущества плоти. Нет, они не удовлетворятся пребыванием в колоколе, они будут продолжать очищать человеческие мозги и вселяться в обездоленные тела.
Войну необходимо продолжать до конца, пока не погибнут все Колокольники или Кикаха.
В данный момент он чувствовал себя так, словно весь мир стал бременем, возложенным на его плечи. Если они убьют его, то смогут двинуться туда, куда им заблагорассудится, потому что лишь немногие знают, кто они и каковы их цели, а эти немногие, вероятнее всего, погибнут. Это был, как он хвалился, его мир, и Кикаха оказался самым везучим человеком в двух мирах, потому что являлся единственным из землян, сумевшим перебраться через стену между двумя мирами. Этот мир он любил намного больше, чем Землю, и он сделал его своим в такой степени, в какой не сумел сделать даже Вольф — Властелин многоярусного мира.
Теперь его восторг и радость исчезли, их заменила столь громадная ответственность, что он даже боялся думать о ней, потому что такие мысли были невыносимы.
Для человека с таким грузом ответственности он действовал безрассудно. Именно потому, однако, он и прожил так долго. Если бы он поступал с великой осторожностью, сознавая свою важную роль, то его, вероятно, давно бы поймали и убили, или же он сбежал бы, но стал бы при этом совершенно бесполезным существом, потому что боялся бы предпринимать любые действия. Опрометчив он или нет, Кикаха будет поступать так же, как поступал в прошлом. Если он рассуждает неверно, то станет частью прошлого, а Колокольники превратятся во Властелинов в настоящем и будущем. Да будет так!
Он переключился на третью ракету и поместил ее как раз над дверьми. Затем он положил пенал управления и очки рядом с собой и сказал Шуптарпу, что собирается делать дальше. Тевтон счел эту идею безумной, но согласился помочь ее реализовать. Они подняли талоса и поволокли тело, весившее, наверное, пятьсот фунтов, вверх по лестнице. Они протащили его по коридору в проход между полями детекторов и прислонили к дверям, а затем поспешно, но осторожно отступили на этаж ниже.
Быстро оглядевшись, Кикаха вновь надел очки. Он опустил ракету над дверями, расположил ее сбоку от сидевшего талоса и швырнул ракету на шлем-голову талоса. Удар сломал ракету, и поэтому он не мог наблюдать за ее действиями. Но он быстро послал наверх другую и установил ее над дверями. Талое упал именно так, как хотелось Кикахе. Его голова и плечи оказались в поле детектора. В центре управления должна была дико зазвенеть сигнализация.
Ничего не произошло. Двери не открылись. Он ждал долго, но настал момент, когда Кикаха не смог больше выносить напряжения. Хотя было существенно важно держать ракету на посту над дверями, он отправил ее на пол, а затем снова переключился на ракету в центре управления. Он не видел ничего, кроме задней стенки пульта, и ничего не слышал. Сигнализация не завывала — ее, должно быть, отключили. Колокольники не разговаривали и не издавали ни звука, хотя он включил усиление сигнала.
Кикаха снова переключился на ракету перед дверью. Двери были закрыты, так что он вернулся к ракете в центре. По-прежнему не было слышно ни звука.
Что происходит? Неужели они выжидают, чтобы он первым бросился в атаку?
Он вернулся к ракете в центре и послал ее по полу в сторону стены. Она медленно поднялась по стене, участок на фут перед ней был ясно виден, а дальше все становилось нечетким. Он собирался ее завести под потолок, а потом опустить, надеясь, что увидит Колокольников раньше, чем те увидят ракету. Ракету можно использовать для убийства, разогнав как пулю, но ее нужно приблизить к врагу, иначе оператор не успеет ее нацелить точно, и дичь извернется. Если Колокольник закричит и выдаст звуком свое местонахождение, то Кикаха сумеет послать в него ракету, прежде чем Колокольник успеет сбить ее из лучемета. Шанс поразить противника был слабым, но Кикаха был готов ухватиться и за него.
Он привел ракету приблизительно туда, где должен находиться пульт управления. Ракета опустилась прямиком до пола, ничего не обнаруживая. Затем она поднялась и покружила, не засекая Колокольников. Он расширил территорию поисков. Конечно, Колокольники могли заметить ракету и отойти за пределы ее видимости и слышимости. Это не имело смысла, если они хотели держать оператора ракеты занятым, пока один или двое отправятся из центра на его поиски. Они, вероятно, не знали, как действует ракета, но должны были понимать, что радиус ее передачи ограничен и что оператор должен находиться сравнительно недалеко.
Кикаха велел Шуптарпу быть особенно бдительным, ожидая появления Колокольников на лестничной площадке, и не забыть применить нейтронные гранаты, если возникнет такая необходимость. Не успел он закончить инструкции, как Шуптарп заорал. Кикаха был так поражен, что невольно вскинул руку. Пульт управления полетел прочь, так же как и Кикаха. Срывая очки, он в то же время катился и катился, чтобы сбить прицел каждому, кто мог выстрелить по нему. Он понятия не имел, что заставило тевтона закричать, но не собирался сидеть смирно, отыскивая взглядом источник тревоги.
Направленный в него луч опалил ковер. Он ударил из неожиданного места, с противоположного конца коридора. Из-за угла высовывалась голова и рука, державшая лучемет. К счастью, Шуптарп выстрелил, как только увидел Колокольника, и поэтому тот не смог направить луч прицельно. Колокольник шмыгнул обратно. На таком расстоянии эффективность лучемета значительно снижалась. На коротком расстоянии он мог прожечь тридцатисантиметровую сталь и за секунду изжарить человека. Но сейчас он был способен только вызвать ожог третьей степени или ослепить, если попадет по глазам.
Шуптарп отступил к первым ступенькам лестницы, где и укрылся за кучей талосов. Кикаха побежал прочь по коридору, остерегаясь того, кто может выскочить с ближайшей стороны. Один или оба Колокольника из центра прошли через врата в другую часть дворца и устроили атаку с фланга. Либо один, либо оба отправились через врата куда-то еще — очевидно позвать на помощь других Колокольников.
Выругавшись, Кикаха круто повернул и побежал обратно к брошенным очкам и пульту управления. Колокольник на противоположном конце высунул голову поблизости от пола и выстрелил. Шуптарп, находившийся под более тупым углом по отношению к Колокольнику, так как он был на лестнице, ответил своим лучом. Кикаха тоже выстрелил. Колокольник убрался прежде, чем направлявшиеся над ковром лучи успели пересечься. Там, где ударяли лучи, несгораемый ковер расплавился.
Три гранаты остались у баронета, не было времени рискнуть и сбегать за ними. Кикаха подхватил коробку, очки, круто повернулся и стремглав бросился назад по коридору. Он ожидал, что в конце кто-то появится, и поэтому был готов шмыгнуть в ближайшую дверь. Когда он оказался в двух дверях от конца коридора, он увидел высовывающуюся из-за угла голову. Он нажал на спуск лучемета, водя лучом по плинтусу, а затем вверх к углу. Голова, однако, отдернулась назад прежде, чем луч попал в нее. Кикаха пригнулся у стены и выстрелил мимо угла, надеясь, что какая-то часть энергии рикошетом ранит спрятавшегося за углом Колокольника. Крик показал, что он кого-то напугал или подпалил.
Кикаха усмехнулся и спрятался в дверном проеме прежде, чем Колокольники испробуют тот же трюк на нем. Собственно, радоваться было нечему, но он не мог не испытывать чувства варварского веселья, когда ему удавалось лишний раз одурачить врага.
Глава XXI
Комната, в которую он отступил, оказалась сравнительно небольшой. Во дворце имелись сотни подобных. Они служили в основном для хранения бесценных произведений искусства. Обставлены они были со вкусом, словно в комнате жили или часто ее посещали.
Кикаха быстро огляделся, отыскивая врата, поскольку во дворце их было столько, что он смог запомнить лишь малую часть. Однако он не заметил ничего похожего.
Он натянул очки, делая это с огромной неохотой, так как они оставляли его слепым и глухим к тому, что происходит в коридоре. Кикаха переключился на ракету в центре управления. Она все еще находилась в воздухе, описывая круги в соответствии с его последним приказом. В радиусе ее действия не появлялся ни один Колокольник. Затем Кикаха переключился на ракету перед дверьми и повел ее вниз по лестничному пролету. Чем ближе она подлетела к нему, тем лучше становилась передача звука и изображения.