— Она тоньше, чем паутина, друг мой, и крепка, как цепь, державшая Фенрира.
— Я Локи, а не Фенрир, — отозвался Кикаха, одарив собеседника злобной улыбкой.
Он знал, что рослый полагал, будто он не поймет упоминания об огромном волке скандинавской мифологии, и что ему следует притворяться невежественным. Чем меньшее уважение к тебе испытывает тюремщик, тем больше у тебя шансов сбежать. Но удержаться не смог.
Рослый поднял брови и сказал:
— Ах, так. Ты помнишь, что случилось с Локи?
— Я Локи, — ответил Кикаха, но решил, что разговор зашел слишком далеко, и замолк, ожидая, когда другой скажет ему, кто он и что намерен делать.
Теперь этот человек выглядел совсем не так молодо, словно ему где-то за тридцать. Голос у него звучал тяжело, гладко и очень властно. Глаза его были прекрасными: большие, лиственно-зеленые, с густыми ресницами. Лицо казалось Кикахе знакомым, хотя он был уверен, что никогда прежде не видел его.
Рослый подал знак, и все остальные покинули помещение. Он закрыл дверь за ними, потом присел на край стола. Стол, как и прочие предметы мебели, был привинчен к полу. Некоторое время человек сидел, покачивая ногой и держа на коленях пистолет, который выглядел как обычное оружие. Он не был похож ни на газовый пистолет, ни на замаскированный лучемет. Кикаха никак не мог определить, что это такое. Он уселся в кресло и ждал. Правда, это позволило рослому смотреть на него сверху вниз, но Кикаха плевал, коли тот думает, что имеет психологическое преимущество, если смотрит сверху.
Несколько минут рослый неотрывно глядел ему в глаза. Кикаха отвечал таким же взглядом, потихоньку насвистывая.
— Какое-то время я за тобой следил, — произнес вдруг рослый. — Я все еще не знаю, кто ты такой. Позволь мне представиться. Я — Рыжий Орк.
Кикаха застыл в кресле и моргнул.
Рослый поинтересовался:
— А за кого ты меня принял?
— За Властелина, который застрял в этой вселенной и ищет выхода из нее, — ответил Кикаха. — Значит, есть два Рыжих Орка.
Рослый несколько растерял торжество:
— Нет, есть только один! А тот, другой, — самозванец! Лишь на мгновение я проявил беззаботность! Но я скрылся, сохранив жизнь, а вскоре убью его и верну все!
— А кто тот, другой? Я подумал... но впрочем, он никогда не называл себя... он просто позволил мне думать...
— Что он — Рыжий Орк? Так я и думал! Но его зовут Уртона. Он был некоторое время Властелином Меняющегося Мира. А потом эта чертова стерва — демонесса Вала, моя племянница, — выгнала его из этого мира, и он бежал сюда, в мой мир. Я не знал, кто это, хотя мне и было известно, что какой-то Властелин прошел через врата в Европе. Я поохотился на него, не нашел, а потом забыл. Это произошло тысячу лет назад. Я счел, что он выбрался через какие-то неизвестные мне врата или же убит. Но он затаился и все это время искал меня. И, наконец, всего десять лет назад, нашел меня, изучил мою крепость, мою защиту, проследил распорядок дня, а потом нанес удар!
Я сделался беззаботным, но сумел спастись, хотя все мои телохранители погибли. И он взял командование на себя. Для него это было просто, потому что он пробрался в центр управления, а там не было никого, кто бы мог помешать ему. Да и как там мог оказаться кто-то, способный сказать ему нет? Я слишком хорошо спрятал свое лицо. Всякий в центре управления мог отдавать приказы, дергать за ниточки, и ему повиновались, поскольку даже земляшки, стоявшие к нему ближе всех, не знали ни его настоящего имени, ни настоящего лица.
А я не мог пойти к исполнявшим приказы людям и сказать: «Вот я, ваш истинный Властелин! Повинуйтесь мне и убейте дурака, отдававшего вам приказы!» Меня сразу бы пристрелили, потому что Уртона описал меня слугам, и они посчитали бы, что я враг их вождя. Поэтому я ушел в подполье, точно так же, как раньше Уртона. Но когда я нанесу удар, я не промахнусь! Я снова окажусь в центре власти!
Наступило молчание. Орк, казалось, ожидал каких-то комментариев. Наверное, он ожидал похвал, трепета или ужаса.
— Теперь, когда в его руках то, что ты называешь центром власти, он — Властелин обеих Земель? — поинтересовался Кикаха. — Или только этой?
Казалось, этот вопрос застал Орка врасплох. Он уставился на Кикаху, его лицо побагровело.
— А тебе что до этого? — спросил он, наконец.
— Просто я подумал, что ты смог бы удовольствоваться положением Властелина другой Земли. Пускай Уртона правит этим миром. На мой взгляд, судя по увиденному за тот короткий срок, что я здесь пробыл, этот мир обречен. Люди загрязняют воздух и воду, они в любое время могут истребить всю жизнь на Земле атомной войной. Ты явно ничего не делаешь, чтобы предотвратить это самоубийство. Вот и пусть Уртона владеет этим миром, покуда ты сохраняешь другой. — Он помолчал, а потом спросил: — Или Земля номер два в таком же плачевном состоянии, как и эта?
Лицо Рыжего Орка приобрело нормальный цвет. Он улыбнулся и ответил:
— Нет. Другая сохранилась не так уж плохо. Она куда более желанна, хотя начало у нее было точно таким же. Но твое предположение, что я отдам этот мир, показывает, что ты мало о нас знаешь, леблаббий.
— Я знаю достаточно, — возразил Кикаха. — Даже Властелины меняются к лучшему, и я надеялся...
— Я никак не буду вмешиваться в развитие событий здесь, исключая, конечно, свою защиту, — заявил Орк. — Если эта планета задохнется от созданной человеком загрязненности или она взорвется в тысячах вспышек от ядерных ударов, это произойдет безо всякой помощи или помех с моей стороны. Я ученый и не стану оказывать влияние на ход естественного развития на обеих планетах. На протяжении тысячелетий я не вмешивался в крупномасштабные явления социальной жизни. Это, кстати, является еще одной причиной, почему я должен убивать всякого, кто вторгается в мои вселенные. Они могут попытаться вмешаться в мои великие эксперименты.
— Только не я! — возразил Кикаха. — И не Вольф, ни Хрисеида, ни Анана! Мы всего лишь желаем вернуться в свои собственные миры. Конечно, после того как будет уничтожен Колокольник. Он — единственная причина, по которой мы оказались здесь. Ты должен в это поверить!
— Не ожидаешь ли ты, в самом деле, что я поверю?
Кикаха пожал плечами:
— Это правда, но я не жду, что ты в нее поверишь. Вы, Властелины, слишком склонны к паранойе, чтобы ясно видеть окружающее.
— Тебя будут держать здесь, пока я не захвачу в плен остальных и не разобью Уртону. Тогда я решу, что с тобой делать.
Под этим он, конечно, подразумевал, какие именно изощренные пытки он сможет применить к Кикахе. На мгновение Кикаха задумался, не поставить ли Рыжего Орка в известность о роге Шамбаримена. Наверное, он смог бы использовать его как способ поторговаться. Затем решил, что не стоит. Если Орк узнает, что рог здесь, он просто-напросто извлечет из своего пленника сведения при помощи пыток или наркотиков.
— Ты еще не убил Колокольника? — вместо этого спросил он.
— Нет, — улыбнулся Орк.
Он казался очень довольным собой.
— Если возникнет необходимость, я буду угрожать Уртоне именно Колокольником. Я скажу ему, что если он не уберется, я выпущу на свободу Колокольника. Это, как ты понимаешь, самое ужасное, что может сделать Властелин.
— И ты это сделал бы? После того, что ты говорил об уничтожении всякого, кто может вмешаться в естественное развитие?
— Если бы я знал, что скоро умру, что моя смерть неизбежна, да, сделал бы! Почему бы и нет? Какое мне дело до того, что случится с этим миром, со всеми мирами, когда я умру? Туда им и дорога!
Было еще много вопросов, на которые Кикахе хотелось бы получить ответы, но интервью вел не он. Внезапно Орк вышел, пройдя через вторую дверь. Кикаха натянул цепь, пытаясь заглянуть туда, но дверь закрывалась в его сторону, и он не смог ничего рассмотреть.
Он остался со своими мыслями, в которых не было и намека на оптимизм. Кикаха всегда хвастался, что сможет освободиться из любой тюрьмы, но это была, конечно, лишь похвальба. Пока что он сумел бежать изо всех мест, куда его заточали, но понимал, что в один прекрасный день окажется там, где выхода не будет. Вероятно, он оказался именно в таком месте. За ним наблюдали камеры, он прикован к цепи, которую голыми руками не разорвешь, кроме того, она могла оказаться проводником для чего-то, способного парализовать его или наказать, если он станет вести себя неподобающим образом.
Это не помешало ему попытаться порвать или перекрутить ее, так как он никогда и ничего не принимал на веру. Цепь осталась невредимой, и Кикаха предположил, что его действия весьма позабавили тех, кто за ним наблюдал.
Он прекратил эти игры и воспользовался туалетным оборудованием. Потом прилег на диван и некоторое время размышлял о своем бедственном положении. Никаких неудобств из-за того, что он остался голым, Кикаха не испытывал. Воздух в помещении был всего на несколько градусов меньше температуры его тела, и сквозняк практически отсутствовал. Через некоторое время Кикаха уснул, не придумав никакого плана, который мог бы считаться действенным.
Когда он проснулся, в комнате ничего не изменилось — все та же температура воздуха и тот же ровный свет из неведомого источника. Когда он сел, то обнаружил поднос с чашками, тарелками и столовыми приборами на тонконогом деревянном столике около дивана. Он знал, что обязательно бы заметил вошедшего с подносом. Значит, его одурманили при помощи наркотика. Казалось более вероятным, что у столика есть открывающиеся крышки и что поднос попал сюда именно так.
Кикаха с жадностью поел. Столовые приборы оказались сделанными из дерева, а тарелки и чашки из олова с изображениями стилизованных спрутов, дельфинами и омаров. Покончив с едой, он походил по камере, насколько позволяла цепь, примерно с час. Он попробовал придумать, что смог бы сделать с вратами, если эти врата и впрямь существуют в деревянной поверхности стола. В конце своей прогулки, повернувшись лицом к столу, он заметил, что поднос исчез. Подозрения его оказались верными — в столе имелись врата.