Орк еле сдержал дрожь — но Джим чувствовал, как бешено колотится сердце юноши. А если судить по мыслям Орка, то его поразила не дерзость Хара, а правда, заключавшаяся в его словах. Они пугали не меньше, чем молния в ночи, когда нет ни туч, ни грома.
— Действуй! — призвал Лос.
— Не могу, — Орк беспомощно повернулся к отцу.
Лос отпрянул назад, будто внезапно наткнулся на давно разложившуюся падаль.
— Не понимаю, — резко произнес он. — В чем дело?
Прежде чем ответить, Орк набрал в грудь побольше воздуха. Один только Джим знал, какое мужество потребовалось юноше для того, что он собирался сказать.
— Я не могу убить его. Он твой сын и мой брат.
Орком овладело странное ощущение: окружающие его предметы и люди казались расплывчатыми и неясными. Он чувствовал себя так, будто мир менялся на его глазах.
— Что? — в голосе Лoca чувствовалось явное недоумение. — При чем тут это?
Вала оглянулась и, заметив Шеона, главного следопыта, сделала знак подойти к ней. Он немедленно выполнил ее приказ.
— В чем повинен этот леблаббий? — Вала указала на Хара.
— Святейшая, — отвечал Шеон, глядя в землю, — он убил сына нашего вождя, застав его в постели своей жены. Хар утверждал, что сын вождя бросился на него первый с ножом и что он защищал свою жизнь. Но жена Хара говорит другое. Она засвидетельствовала, что ее муж не скрывал своего намерения убить их обоих. В любом случае он должен был обратиться в совет племени с жалобой. Наш закон не дозволяет убивать мужчину или женщину за прелюбодеяние. Хар мог убежать, если на него напали.
Вала повернулась к Орку:
— Вот видишь? Он заслуживает смерти по законам своего же народа.
— Так пусть они его и казнят, — сказал Орк.
— Это просто смешно! — выкрикнул Лос. — Ты глуп! Я не понимаю тебя! Он же не тоан!
— Он наполовину тоан, — спокойно ответил Орк, хотя внутренне (Джим чувствовал это!) был весьма далек от спокойствия.
— Это ничего не значит! — взгляд Лоса стал свирепым. — Убей его! Сейчас же!
— Неужели ты не испытываешь к нему никаких чувств? — спросил Орк. — Ведь он твой сын. Или это для тебя ничего не значит?
— Племянник, да ты не в своем уме! — не выдержал Лувах. — Что с тобой?
— Что-то ударило меня, — признался Орк. — Я не видел — только яркий свет ...это трудно объяснить.
— Сейчас тебя ударю я! — взвыл Лос и врезал Орку кулаком в челюсть, ошеломив его на несколько секунд. Когда в голове у Орка прояснилось, он обнаружил, что стоит на коленях.
— Напрасно ты это, Лос! — прошептала Энитармон, приблизившись к ним. — С мальчиком что-то неладно.
— Он не настоящий Владыка! Может, ты легла с каким-нибудь туземцем и забеременела от него?
Энитармон ахнула.
— Как можно говорить такие страшные вещи! — упрекнула Вала.
Юношу захлестнул яростный рев, родившийся где-то у него внутри. Оскорбление, нанесенное матери, словно выпустило из некой клетки все ту ненависть к отцу, которую Орк привык подавлять с тех пор, как себя помнил.
Неожиданно Орк оказался во сне, залитом ярко-красным светом. Он как будто находился вне своего тела и наблюдал за своими действиями. Вот, крепко сжимая нож, несмотря на полубессознательное состояние, Орк быстро поднялся с земли. Лос отступает, но недостаточно быстро, и лезвие вонзается на несколько дюймов в его левую руку. Лувах бьет Орка по голове тупым концом копья, и тот роняет нож, падает ничком, но переворачивается, чтобы лечь лицом вверх.
В это мгновение он снова обрел свое тело. Отец занес над ним копье, и мать с криком вцепилась в оружие. После короткой борьбы она вырвала копье из его руки и приставила острие к груди мужа.
— Не делай этого! — пронзительно закричала Энитармон. Было ясно, что она пустит копье в ход, если Лос попытается убить ее сына.
— Лос! — вмешалась Вала, голос у нее стал высоким и напряженным. — На вас же леблаббии смотрят!
Лос обернулся. Шеон, главный следопыт, поспешно направлялся к отряду туземцев.
— Свяжите его! — велел Лос, указывая на Орка, и затем достал пистолет из кобуры. — Вала! Пойдем со мной! Придется их уничтожить! Нельзя оставлять их в живых после того, что они видели!
— Думаю, Шеон единственный свидетель. А другим он не скажет.
— Я не хочу рисковать. — Лос покачал головой. — Они не должны думать, будто мы не лучше их!
Ему хотелось хоть кого-нибудь убить. Раз ему не дали прикончить сына, он перебьет леблаббиев. Может быть, в другой раз он послушал бы Валу. Но не теперь.
Вала прикусила губу, однако кивнула, соглашаясь.
Орка перевернули, и Энитармон связала ему запястья. Делая это, мать наклонилась к нему и прошептала:
— Не серди больше отца. Я постараюсь его успокоить.
— Он меня убьет, — ответил Орк. — Он ненавидит меня. И всегда ненавидел. За что, мать?
ГЛАВА 15
Орка приковали к валуну около главного дворца — один конец десятифутовой цепи был присоединен к стальной плите, вмонтированной в гигантскую глыбу кварцита, а другой — к браслету с шипами вокруг правой лодыжки Орка. Почти весь день его обжигало солнце, а ночью он не мог заснуть — мешали холод, сырость и жесткий пол. Раз в сутки служанка приносила ему еду и оставляла ведро воды для питья и омовения. Освобождая мочевой пузырь или кишечник, Орк как можно дальше отходил за валун. Другая служанка, опять-таки раз в сутки, убирала за ним.
Каждый раз в самый полдень из дворца спускались его родители, тетка и дядя. Лос спрашивал сына, сожалеет ли он о том, что так плохо вел себя. Готов ли он просить прощения и обещать никогда больше так не поступать? Но даже тогда наказание еще не закончится, добавлял Лос.
— Многие Владыки расправились бы за подобное непослушание на месте. Но я не хочу причинять горе твоей матери, да и Лувах с Вал ой тоже просили быть снисходительным.
— Не следовало тебе бить меня, — мрачно произнес Орк.
— Я твой отец! Поступать так, когда ты того заслуживаешь, — мое право и долг!
— Ты бил меня много раз, — напомнил ему Орк. — Казалось бы, за столько тысяч лет должен бы обрести хотя бы немного мудрости и любви. Но ты ничему не научился. Как бы там ни было, мой отец ударил меня в последний раз.
Лос молча повернулся и пошел прочь, зеленый плащ развевался за его плечами, желтое перо на широкополой шляпе покачивалось в такт шагам. Мать и тетка задержались ненадолго, умоляя Орка склониться перед волей отца.
— Ты так упрям, — говорила Энитармон, и слезы текли по ее щекам. — Упрямство погубит тебя. Что я буду делать, если потеряю своего первенца?
— Убьешь Лoca и тем самым отомстишь за меня, — спокойно ответил Орк. — По-моему, тебе давно хочется это сделать. Не понимаю, почему ты до сих пор с ним. Разве нет других миров, куда ты могла бы уйти? Хотя бы к Луваху и Вале?
— Вижу, ты твердо решил умереть, — Энитармон поцеловала сына в щеку и ушла. Лувах, шумно вздыхая, последовал за ней, но Вала осталась.
— Я прокрадусь к тебе ночью и принесу одеяло и какой-нибудь еды.
— Не рискуй собой ради меня. Спасибо за то, что хоть ты меня любишь.
— Мать тоже любит тебя, — возразила Вала. — Ты же видел, как она бросилась на твою защиту, когда Лос хотел пронзить тебя копьем. Но у нее такой характер, что она не в силах противиться мужу, если ее не доведут до крайности — да и тогда ее бунт не длится долго.
— Что проку быть Владыкой, если ты не властен над собой, не в силах изменить характер?
— Некоторые менялись, однако не всегда к лучшему. Но большинство не способно переделать себя, это вопрос воли, а не биоинженерии. Разве ты позволил бы изменить себя?
Перед уходом Вала крепко поцеловала его в губы. Орк подозревал, что женщина хотела близости с ним так же сильно, как и он. А может, это проявление родственной любви, а он из-за своей молодости и неопытности принимает ее привязанность совсем за другое?
День все тянулся и тянулся, навевая тоску. Когда Орк расхаживал взад-вперед, волоча за собой цепь, звякавшую о слегка шероховатую поверхность прозрачного пола, его мысли тоже не стояли на месте — от планов побега до картин воображаемого убийства отца.
Наконец настала ночь. Взошла первая луна, два часа спустя на небе появилась и вторая. По представлениям Джима, смотревшего на мир глазами Орка, они были вполовину меньше земной Луны. И, разумеется, пятна на них были совсем другим.
Орк не сразу заснул, но когда его (и Джима тоже) разбудило чье-то прикосновение, ему показалось, что прошло не более пяти минут. Он с трудом различил лицо Валы.
— Я принесла тебе одеяло и еду, — прошептала она. — И не только. — Она показала ему какой-то предмет. — Лучемет. Не шевелись. Сейчас я перережу твою цепь.
— Не надо! — Орк печально вздохнул. — Спасибо, но я не могу позволить тебе рисковать собой. Если я убегу, отец проведет тщательное расследование, выяснит, кто это сделал, и убьет тебя!
— Не убьет, если ты успеешь расправиться с ним.
Вдруг неожиданно тихо охнула и упала, придавив Орку ноги. Над ними маячил какой-то силуэт, вне всякого сомнения принадлежавший Лосу. Вала, постанывая, попыталась встать.
— Лежать, вероломная шлюха! — приказал ей Лос. — Мне следовало бы убить тебя, Вала! Я понимаю, почему тебе жалко Орка. Я и сам когда-то любил его. Но ты предательски воспользовалась моим гостеприимством! Как знать, не замышляла ли ты помочь моему сыну убить меня...
Лос продолжал бушевать — смысл его речей заключался в том, что он, по милосердию своему, разрешает Вале и ее мужу вернуться в их вселенную. Но сделают они это сию же минуту и под конвоем. Вала больше не увидит Орка. С сыном он разберется сам, хотя они никогда не узнают, как он поступил.
Вала попыталась возразить, но Лос предупредил, что пристрелит ее на месте. Он еще минут пять продолжал обрушивать проклятья на их склоненные головы. Умолкнув наконец, он прижал небольшой цилиндр к руке Валы, женщина тут же лишилась чувств. А затем Лос ткнул цилиндриком Орку в грудь. Юноша потерял сознание, а вместе с ним и Джим.