Что-то ударило меня по ноге, и на мгновение я испугался, что опять угодил в капкан. А когда с меня слетели последние остатки сна, смутно различил наклонившуюся надо мной фигуру.
– Что такое?
Я увидел перед собой Арно. Он холодно уставился на меня, готовый снова пнуть ногой. Лулу отчаянно виляла хвостом, умудряясь выглядеть испуганной и виноватой одновременно.
– Чем занимаешься? – спросил он.
Я протер глаза и окончательно проснулся.
– У меня обеденный перерыв.
– Пятый час.
Я посмотрел поверх его плеча: свет во дворе стал другим. Поднявшаяся вверх дымка подернула небо белым муслином, превратив солнечный диск в бесформенное сияние.
– Не беспокойтесь, все наверстаю, – произнес я.
Я думал, Арно сделает какое-нибудь едкое замечание, но он как будто даже не слушал. Зато его лицо было озабоченным.
– Матильда сказала, жандармы говорили с тобой.
– Один из них.
– О чем?
– Спрашивал, что случилось вечером.
– Что ты ему наболтал?
– Сказал, что было темно и я ничего не видел.
Арно внимательно посмотрел на меня, стараясь определить, говорю я правду или лгу.
– Это все, что он хотел у тебя узнать?
– Еще интересовался, как я повредил ногу.
Арно зло ощерился.
– И ты ему сообщил, что попал в капкан?
– Сказал, что наступил на гвоздь.
– Он тебе поверил?
Я пожал плечами.
Челюсти Арно ходили ходуном, словно он пережевывал информацию. Затем отвернулся и пошел прочь. Мы оба не хотели, чтобы здесь шныряла полиция. Хотя Арно не развалился бы, просто сказав «спасибо». Он прошел всего несколько шагов и, остановившись, нехотя проговорил:
– Сегодня Матильда готовит что-то особенное. Можешь поесть с нами.
И удалился, прежде чем я ответил.
Глава 14
Когда я ковылял к дому, двор уже погрузился в тень. Одинокая курица не пожелала уступить дорогу, пришлось отпихнуть ее тростью в сторону. Птица закудахтала и захлопала крыльями, а затем снова принялась подбирать какие-то невидимые крохи. Мои только что вымытые волосы и борода были влажными. Я даже приоделся по такому торжественному случаю – нацепил свежую майку и джинсы почище. Но чувствовал себя неловко – привычное окружение показалось каким-то странным.
Я твердил себе, что это всего лишь ужин.
Лулу выставили во двор. Не теряя надежды вернуться в кухню, она слонялась у двери. Завидев меня, подошла, повиляла хвостом, но интересовал ее не я, а возможность проникнуть внутрь. Окна были открыты, и из них доносился запах жареного мяса. Я чуть помешкал в нерешительности, поднял руку и постучал в дверь. Открыла Греттен. Она отступила в сторону, давая мне пройти, а попытавшейся проскользнуть под шумок собаке загородила дорогу.
– Нет, Лулу.
В кухне, где готовили еду, было жарко и душно. На старой плите что-то тихонько булькало в кастрюле.
– Садитесь, – улыбнулась Матильда.
Я подошел к накрытому на четверых столу и отодвинул один из разрозненных стульев.
– Это папин, – сообщила Греттен.
Пока я брел к другому, она топталась около стола. Если не считать моей вчерашней фразы, когда я велел ей оставаться дома, – мы не сказали друг другу ни слова.
– Спроси, может, он хочет аперитив, – бросила через плечо Матильда.
– Не учи, сама знаю, – пробурчала сестра и неловко повернулась ко мне. – Хотите аперитив?
– Не откажусь.
Мне требовалось выпить, чтобы справиться с предстоящим вечером. Я и без того был на грани срыва и теперь ждал, что Греттен предложит мне что-нибудь на выбор, но та вопросительно посмотрела на Матильду.
– Есть пастис, – сказала та и замолчала, следовательно, альтернативы не существовало.
– Пастис – это прекрасно, – кивнул я.
Арно вошел в тот момент, когда Греттен доставала из буфета бутылку. Он нес заспанного, капризничающего Мишеля.
– Это что еще такое? – нахмурился отец, увидев, что делает дочь. Греттен бросила отворачивать крышку «Рикара».
– Матильда сказала, чтобы я угостила его аперитивом.
Арно повернулся в мою сторону. Я не сомневался, что он велит дочери поставить бутылку на место, но он лишь пожал плечами.
– Если ему хочется травить себе этим снадобьем, то пусть.
Греттен плеснула щедрую порцию в небольшой стакан, а в другой налила воды и оба поставила передо мной. Улыбнувшись, я поблагодарил и добавил в прозрачную янтарную жидкость немного воды. В стакане закружило, напиток замутился, побелел. Я сделал глоток и почувствовал, как горло согревает лакричное тепло. Наблюдая, как я пью, Арно произнес:
– Отравишь себе нутро.
Я поднял стакан, словно предлагая шутливый тост. Отравлю или нет – это мы еще посмотрим, а вот на вкус пастис был явно лучше его вина. Мишель недовольно заерзал, и Арно стал его легонько качать.
– Ну, ну, перестань, малыш.
– Ему пора в кровать, – бросила Матильда, отрывая взгляд от кастрюли.
– Он не хотел ложиться спать.
– Он устал. Если ты его уложишь, он тут же…
– Я же сказал, он не хотел ложиться.
Внезапно все замолчали, стало тихо, лишь что-то булькало в кастрюле. Матильда опустила голову. Возможно, ее щеки горели от жара плиты, но мгновение назад я этого румянца не видел. Арно посмотрел на нее долгим взглядом и повернулся к Греттен.
– Его надо переодеть.
– Папа…
– Делай, что тебе говорят.
Матильда положила ложку.
– Я этим займусь.
– Ты стряпаешь, вот и стряпай. Греттен прекрасно справится.
– Лучше бы я… – начала Матильда, но отец заставил ее замолчать, наставив палец, словно пистолет. Она потупилась и принялась что-то помешивать в кастрюле.
– Забирай его! – приказал хозяин фермы младшей дочери.
Греттен выскочила с кухни с малышом, а он шагнул к плите, принюхался к булькающим кастрюлям, взял ложку и попробовал соус.
– Добавь перца. – И пока дочь послушно крутила над кастрюлей перечную мельницу, со вздохом, похожим на хрюканье, опустился на стул. Разумеется, на свой стул. – Я видел, верхняя часть стены почти готова. – Арно устроился поудобнее.
– Близко к тому, – ответил я, сделав глоток «Рикара».
– Сколько, по-твоему, еще потребуется времени?
Я поставил стакан на стол. Думать о будущем мне не хотелось.
– Доделать всю стену? Не знаю, наверное, несколько недель.
– А дом целиком?
– Еще дольше. А что?
– Просто спросил.
Пока мы разговаривали, Матильда сняла с огня кастрюли и тихо выскользнула с кухни. Если Арно и заметил ее исчезновение, то возражать не стал. Взял со стола початую бутылку вина и налил себе в стакан. Сделал глоток, поморщился. Рядом с бутылкой стояла корзина с хлебом. Он отломил ломоть и начал жевать, потягивая напиток.
Мы сидели молча – тишину нарушали лишь булькающие кастрюли на плите. Я не понимал, почему удостоился чести быть приглашенным на ужин. Сначала решил, что Арно позвал меня в благодарность за то, что я не выдал его полиции. Но теперь начал подозревать, что причина другая. Арно был не из тех людей, кто способен испытывать признательность.
В кухню вернулась Греттен, подошла к плите и поставила соус на огонь. Арно не удостоил ее взглядом, то ли не разобравшись, что сестры сговорились за его спиной, то ли предпочитая не замечать их уловку. Матильда и Греттен, несмотря на трения, умели ладить, если это требовалось.
Я допил пастис. Арно, заметив мой опустевший стакан, подвинул ко мне бутылку с вином.
– Чувствуй себя как дома.
Я не понял, говорил ли он в шутку или серьезно.
«Особенным» блюдом оказалось свиное филе. Мясо было свернуто рулетом и натерто солью и розмарином, после чего жарилось с неочищенными дольками чеснока. Когда Матильда вынула противень из духовки, кухня наполнилась пряным запахом. Она нарезала мясо на сочные ломти и разложила на тарелки, которые Греттен подала на стол. Там уже стояли блюда с шалотом, пюре из каштанов, листовой свеклой и жареным в масле картофелем.
Свою тарелку Греттен принесла себе сама. И когда садилась за стол, перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я сделал вид, будто не заметил, и очень надеялся, что не заметит Арно. Напрасно.
– Чего ты лыбишься? – напустился он на дочь.
– Ничего.
– Я что-то пропустил?
– Нет.
– Тогда что ты осклабилась, как осел?
– И не думала.
– Я же не слепой.
Арно потемнел лицом и уже собирался что-то добавить, но в это время Матильда толкнула стоящее на столе блюдо и опрокинула бутылку с вином.
– Извини. – Она подхватила ее и поставила на место, но красный ручеек уже растекался по столу.
Арно отодвинулся со стулом, чтобы на него не попали падающие со стола капли. Матильда побежала за тряпкой.
– Надо смотреть, что делаешь! – рявкнул Арно, пока Матильда вытирала лужу.
Дочь снова накрыла на стол и принесла другую бутылку. Наполнила стаканы мне и отцу и только после этого немного плеснула себе и Греттен. Сестра нахмурилась.
– Это все?
– Пока все. – Матильда отставила бутылку.
– Папа! – запротестовала Греттен.
Арно согласно кивнул, и она, победно взглянув на сестру, набухала себе в стакан до краев. Матильда спокойно села на место. Хозяин фермы восседал во главе стола, я – напротив. Женщины сидели справа и слева от меня. Арно уже приступил к трапезе, а я ждал, когда начнет Матильда. Соус – горчица со сливками на мясном соке – оказался не слишком острым. Свинина была восхитительной.
– Потрясающе! – воскликнул я.
Похвала была адресована Матильде, но Арно принял ее в свой адрес.
– А как же иначе? Лучше свинины вообще не найти. – Он отхватил ножом кусок мяса и отправил в рот. Челюсти, пережевывая еду, не прекращали работать, и от этого под ушами ходуном ходили мышцы. Проглотив кусок, он посмотрел на меня. – Узнаешь?
Я понятия не имел, на что он намекает. Арно подхватил на вилку очередной кусок и помахал передо мной.
– Неужели не узнаешь? А должен бы. Ведь это ты помог ее укокошить.
Моя рука с ножом застыла, но всего лишь на мгновение. Я не собирался доставлять ему удовольствие.