– Всего этого.
– Отпугивать людей, в чем же еще?
– В тот вечер, когда на вас напали, капканы не помогли.
– Негодяям повезло, – процедил Арно.
– А вам нет?
– Что ты хочешь сказать?
– Думаете, полиция бы ограничилась предупреждением, если бы кто-нибудь попал в капкан?
– Мне плевать.
– Тогда зачем мы их снимаем?
– Чтобы лишить полицейских удовольствия найти их. Через неделю или две, когда все уляжется, я их снова расставлю. – Он как-то странно покосился на меня. – Полагаешь, если я кого-нибудь поймаю в капкан, у него будет шанс сообщить об этом полиции? – Арно очистил капкан от травы и усмехнулся. – Этот спускать не придется.
Захваты ловушки сжимали кроличью тушку. Зверек давно распрощался с жизнью, наверное, несколько месяцев назад. Личинки и мухи сделали свое дело, оставив высохшую шкурку и кости. Арно подтолкнул его ко мне ногой.
– Забирай.
Утренняя прохлада исчезла, и туман поднялся, когда Арно объявил, что мы можем сделать перерыв. Сквозь ветви деревьев проглянуло солнце – пока не палящее, но уже предвещающее дневную жару. Мы остановились у пробившегося сквозь землю плоского камня, образующего естественное сиденье. Арно прислонил к нему ружье и сел. Радуясь передышке, я тоже опустился на землю.
– Много их еще?
– У озера полно. Что, устал?
– Нет. Наслаждаюсь процессом, хоть бы их подольше собирать.
Он хмыкнул, но не удостоил меня ответом. Я старался не думать, сколько времени нам шататься по лесу без завтрака, но в этот момент Арно достал из мешка сверток в жиронепроницаемой бумаге. Мы с Лулу с одинаковым интересом следили за тем, как он разворачивал его. В нем оказались две холодные куриные грудки. К моему удивлению, он одну предложил мне.
– Держи.
Я взял, пока Арно не передумал. Он снова порылся в мешке и извлек бутылку с водой и длинный багет хлеба.
– Вчерашний, – небрежно бросил Арно, переламывая хлеб пополам.
Мне вполне подошел и вчерашний. Мы ели молча, запивая из одной бутылки, но я заметил, что каждый из нас перед тем, как сделать глоток, вытирал горлышко. Время от времени я бросал кусочки Лулу, которая убедила себя, что жутко проголодалась. А Арно не обращал на нее внимания. Закончив есть, он вынул трубку и стал набивать табаком. Я бы тоже с ним закурил, но, в спешке уходя с чердака, забыл сигареты.
– Как ваша спина? – поинтересовался я.
Арно зажал в зубах мундштук, пыхнул дымом и посмотрел на меня сквозь сизое облачко.
– Для работы лопатой лучше не стала.
Мы помолчали. Арно казался таким же несгибаемо твердым, как камень, на котором сидел. Вскоре я перехватил его взгляд, но он молча отвернулся. В нем чувствовалось какое-то напряжение, и от этого в моей голове снова зашевелились бредовые мысли. Арно взял ружье и оглядел от ложа до дула.
– Так ты пользуешься великодушием моей дочери?
«Началось», – подумал я, пытаясь представить, что наплела ему Греттен.
– Что вы имеете в виду?
Арно раздраженно посмотрел на меня, отложил ружье и повертел в руке трубку.
– Матильда ходит за тобой, как за младенцем. Готовит еду, меняет повязки.
– Да… все правильно… она очень добра.
Он вынул трубку изо рта, стряхнул с чашки невидимую пылинку и взял в зубы.
– Что ты о ней думаешь?
– Простите?
– Вопрос простой: какое твое мнение о Матильде? Она привлекательная женщина или нет?
Арно мог обидеться на любой мой ответ, поэтому я предпочел сказать правду.
– Да, привлекательная.
Похоже, это было именно то, что он ожидал услышать от меня.
– Ей здорово досталось. – Он пососал трубку. – Вела хозяйство и заботилась о Греттен, когда мать умерла. Теперь одна растит сына. Очень непросто.
Вообще-то я не заметил, чтобы Арно старался облегчить ей жизнь.
– Бог свидетель, я тоже натерпелся, – продолжил он. – Воспитывал двух дочерей. В таком месте, как это, человеку нужен сын, который с ним бы работал и со временем все унаследовал. Я надеялся, что Мари родит мне сына, но этого не случилось. На свет появлялись одни девчонки. Я возблагодарил Господа, когда родился Мишель. Скажу тебе, не шуточное это дело жить среди женщин.
Арно выбил трубку о камень и добавил:
– Но Матильде еще тяжелее. Привлекательная женщина, молодая. Ей нужен мужчина, в идеале муж. Но надо быть реалистом. – Он поджал губы. – Ты понимаешь, о чем я?
Я кивнул.
– Беда в том, что местные мужчины ничего не стоят. Подлые душонки, половина из них готовы трахнуть даже корову, если подвернется стул, на который можно забраться. Но как только речь заходит о незамужней женщине с ребенком… – Арно вздохнул. – Можно подумать, вся мудрость в том, чтобы слепо следовать предрассудкам. Я не вечен, а Матильда моя старшая дочь. Мишелю расти и расти, прежде чем он сможет взять в свои руки хозяйство. А когда это случится, трудно сказать, буду ли я еще рядом, чтобы помочь ему. Разумеется, на ферме много работы, но и возможности открываются большие. Соображаешь?
– Да. – Меня не столько поразило его предложение, сколько то, что он сделал его мне.
Арно довольно кивнул.
– Не жду, что решение можно принять в один день. Но правильному мужчине следует задуматься. Как считаешь?
– Кого вы называете правильным мужчиной? – Я старался, чтобы мой голос звучал бесстрастно.
– Человека, понимающего, какие перед ним открываются перспективы, – ответил он и едко добавил: – И которому я бы доверял.
– Как доверяли Луи?
Его лицо померкло, захлопнулось, точно капкан. Арно сунул трубку в карман и поднялся.
– Пошли. Мы и так потеряли кучу времени.
Я нагнулся за мешком и в тишине безошибочно угадал клацанье передергиваемого ружейного затвора. Обернулся и увидел, что Арно целит в меня. Я замер. Но в следующую секунду с облегчением понял, что его внимание привлек не я, а Лулу. Собака смотрела в лес, насторожив уши.
– Что она там… – начал я.
– Тихо!
Лулу настолько возбудилась, что дрожала всем телом. Арно упер приклад в плечо и, изготовившись, подал команду:
– Вперед!
Слово прозвучало чуть громче шепота, но Лулу услышала и, крадучись, двинулась в лес. Вскоре застыла с поднятой лапой. Я по-прежнему ничего не видел. Внезапно собака сорвалась с места, в тот же миг из травы вспорхнули две птицы и, хлопая крыльями, поднялись в воздух. От грохота ружья Арно я подпрыгнул. Одна из птиц упала на землю. Раздался второй выстрел, но птица вильнула в сторону и продолжала забирать все выше в небо. Арно выпалил в третий раз, но птица уже скрылась за кронами деревьев.
Арно сквозь зубы выругался, опустил ружье и недовольно поцокал языком. Из леса с высоко поднятой головой появилась Лулу, она несла в пасти птицу. Арно взял у нее добычу и потрепал по голове.
– Молодец, девочка!
Охота подняла его настроение. Серую куропатку он сунул в мешок.
– Было время, когда я сшибал обеих. Теперь реакция не та, что прежде. Стреляя навскидку, не надо надеяться, что первый выстрел не в счет. – Он холодно посмотрел на меня. – Забудешь об этом – и твой шанс упущен.
– Почему вы не охотитесь с дробовиком?
– Дробовик для тех, кто не умеет стрелять. – Арно погладил приклад своего ружья. – Это шестимиллиметровый «лебель». Принадлежал еще моему деду; он старше меня, а до сих пор точно стреляет на пятьдесят ярдов патронами двадцать второго калибра. Вот, попробуй, сколько весит.
Я нехотя взял у него ружье. Оно оказалось на удивление тяжелым. Приклад, отполированный во время долгого употребления, портила трещина в половину его длины. От оружия едко пахло сожженным порохом.
– Хочешь попробовать? – спросил Арно.
– Нет, спасибо.
Когда я отдавал ему «лебеля», он самодовольно ухмыльнулся.
– Что, слишком чувствительный или просто боишься громких звуков?
– И то и другое. – Я подхватил мешок. – Так мы идем или нет?
В полдень мы повернули к дому. Набили капканами с полдюжины мешков, но еще не приступили к лесу у озера.
– Снимем в другой раз, – объявил Арно, потирая спину. – Если опять сунется полиция, сначала станет искать у дороги.
Мешки получились громоздкими и тяжелыми, поэтому домой мы принесли только по одному, а остальные оставили в лесу. Арно бросил свой во дворе и мрачно приказал мне доставить остальные. Теперь придется сделать несколько ходок и, подобно собирающему металлолом Санта-Клаусу, таскать мешки по одному на спине. Когда последний мешок был успешно помещен в конюшню, я тяжело вздохнул. Зализывая ободранные костяшки пальцев, заметил, что в проеме кухонной двери мелькнула тень, и на пороге появилась Матильда.
– Это последние? – спросила она, прикрывая глаза от солнца.
– Пока да, – ответил я. – Еще остались в лесу вокруг озера, но на сегодня мы закончили.
– Хотите кофе?
– Спасибо.
Я двинулся за ней в дом, сел за стол, в последний момент вспомнив, что нельзя занимать место хозяина.
– Ничего страшного, – улыбнулась Матильда. – Отец отдыхает. Спина болит.
Не могу сказать, что проникся к нему состраданием.
– Где Греттен?
– Собирает яйца. Скоро придет. – Матильда насыпала в кофейник молотый кофе и поставила на плиту. – Как ее успехи в английском?
– Она не очень интересуется занятиями.
Матильда промолчала и чем-то занялась у раковины, пока кофейник не стал издавать захлебывающиеся звуки. Она сняла его с огня и налила в чашку темную жидкость.
– А вы? – произнес я, принимая у нее кофе.
– Не сейчас. – Она постояла у стола, а затем неожиданно села рядом.
У Матильды был усталый вид, и я невольно вспомнил предложение ее отца. Чтобы избавиться от непрошеных мыслей, сделал глоток обжигающего напитка и стал придумывать, что бы сказать.
– Вам не жаль, что мы снимаем капканы?
Признаю, не лучшее начало разговора, но Матильда отнеслась к моим словам спокойно и поддержала беседу.
– Мне никогда не нравилось, что они стояли.
– Но ваш отец считает, что ферму необходимо защищать.