– Я сам расплачусь…
– Я обещал: за мой счет. Спасибо, что уделил мне время.
На мгновение его широкие плечи загородили дверной проем, и он зашагал прочь.
В разогретой кабине «Рено» удушающе пахло горячим пластиком и машинным маслом. Фургон еле тащился – вес мешков с песком не пускал его, как якорь. Стараясь выжать из машины скорость, я вдавил акселератор в пол. И лишь когда автомобиль задребезжал, слегка отпустил педаль. Весь путь по свободному шоссе мотор недовольно вибрировал.
Не знаю, почему я так разозлился. Или на кого. Наверное, на самого себя: мне не следовало выслушивать откровения Жан-Клода. Но по крайней мере я выяснил, в чем причина враждебного отношения горожан к хозяину фермы. Обществу подкинули громкий скандал, и люди вцепились в него. И жертва была вполне подходящей – замкнутый и неприветливый Арно.
Но я не понимал, почему его винили в исчезновении Луи. По тому, что я слышал об отце Мишеля, он сам мог настроить против себя сколько угодно сограждан. Либо перешел дорогу кому не следовало, либо решил обрубить концы и начать все сначала. Что ж, удачи ему.
Настроение не поднялось, когда показалась дорога на ферму. В прошлый раз, когда я отважился покинуть ее территорию, мне не терпелось вернуться назад. Теперь же медлил: стоял перед воротами с включенным мотором и не вылезал из кабины. Дорога тянулась вдаль – туда, откуда я пришел. И вот я впервые поймал себя на мысли: не вернуться ли обратно? Но к чему?
Я открыл ворота и въехал на ферму. Открыл заднюю дверь и начал переносить мешки с песком в кладовую. Их было много: чтобы больше не ездить в город, я купил столько, сколько уместилось в машину. И вот теперь показалось, что купил лишнее.
По мере того как я разгружал фургон, во мне росло нетерпение. Сначала я не понял причины, но когда из мешка просыпался на пол песок, возникла ассоциация. Я вспомнил об участке цементного пола в амбаре и замурованном в растворе предмете.
Матильда вышла из дома, когда я уже почти закончил разгружать фургон. Она несла Мишеля.
– Возникли проблемы?
– Нет. – Я подвинул к себе последний в фургоне мешок.
– Вы долго отсутствовали.
– Задержался пообедать.
Матильда смотрела, как я поднимаю мешок, а потом произнесла:
– Отец передал, что сегодня вечером вы опять можете поужинать с нами в доме.
– Хорошо.
Я прошел мимо нее, сгибаясь под тяжестью песка. В прохладной кладовой сбросил мешок на пол рядом с остальными, уже сожалея, что был с ней так резок. Трапеза с Арно меня не привлекала, но зачем же срывать на Матильде свое плохое настроение? Если кто-нибудь и был здесь жертвой, так это она. Я вышел во двор, чтобы извиниться, но там никого не было. Закрыв двери фургона, взглянул на леса, решив, что наверх не полезу. Возникли более неотложные дела.
Я пересек двор и шагнул в амбар. В просторном помещении было темно и прохладно. Трещина прорезала бетонное наслоение на полу. Много дней я проходил мимо, не замечая залитого цементом участка. Он был прямоугольной формы пяти или шести футов в длину и примерно вполовину меньше в ширину. Достаточного размера, чтобы спрятать труп. Я твердил себе, что совершаю глупость, но не мог побороть желания все выяснить. Оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет, нагнулся. То, что я заметил здесь в прошлый раз, могло быть оберткой от конфеты, грязной тряпкой – чем угодно. Так почему бы не попытаться узнать? Я просунул в щель большой и указательный пальцы. Предмет был плотным, но гибким и крепко держался в цементе. Я ухватил его и стал раскачивать, ободрал пальцы и еще больше раскрошил края трещины. Через несколько секунд сопротивления, разбросав по сторонам песок, предмет оказался на свободе.
Я поднялся и поднес добычу к свету. Клочок ткани был такого же сероватого цвета, как цемент. Я повертел его под лучами солнца и расхохотался, когда разглядел, что держу в руках. Это была не ткань, а бумага. Плотная бумага. Кусочек от мешка из-под цемента. Один-ноль в пользу не в меру разыгравшегося воображения. Я стряхнул песок с поцарапанных пальцев.
В тот день я работал дольше обычного, желая наверстать упущенное время и с по́том выгнать оставшееся внутри напряжение. Солнце уже стояло над самыми деревьями, когда я сложил инструмент. Спускаясь по лестнице, чувствовал боль в плечах и свинцовую тяжесть в руках и ногах. В амбаре умылся из-под крана ледяной водой, стащил с себя комбинезон и, вспомнив, что еще говорил Жан-Клод, понюхал ткань. Грязная, она пропиталась по́том, но запаха свиней, даже если он и въелся в комбинезон, я не ощутил. Может, просто привык?
Переодевшись, я направился в дом на ужин. Дверь оказалась открытой, и я прошел в кухню. Стол уже был накрыт на четверых, и я сел на то же место, где ужинал в прошлый раз. На свое место. Арно, как обычно, устроившись во главе стола, откупорил бутылку вина и молча подвинул мне. Матильда подавала еду, а Греттен, помогая ей, улыбнулась мне, будто явилась откуда-то издалека, где долгое время жила. Женщины присоединились к нам, когда мы начали есть.
Все как в нормальной семье.
Лондон
На вечеринку я отправился, чтобы доставить удовольствие Колламу.
– Брось, не ломайся. Я тысячу лет уговаривал Ильзу пойти со мной выпить. Но она хочет привести с собой подружку. Тебе она понравится. Ники – потрясающая девчонка.
– Так ты с ней знаком? – Мы стояли у стойки в местной пивнушке – людном пабе с большим телевизионным экраном, на котором показывали разные спортивные передачи. Идея спокойно выпить принадлежала ему.
– Нет, – признался Коллам. – Но Ильза так сказала. Она к тому же еще и австралийка. Соглашайся, Шон. С женщинами как с верховой ездой: если после падения с лошади быстро не вставишь ноги в стремена, вообще разучишься держаться в седле. И тогда будешь валиться раз за разом. Кому это нужно?
– Что ты несешь? – рассмеялся я.
– Хочу тебя убедить, что нам нужно куда-нибудь сходить и хорошо провести время. Получим удовольствие.
– Ну, не знаю…
– Тогда договорились, – усмехнулся Коллам. – Организацию беру на себя.
Мы встретились в баре неподалеку от Лестер-сквер. План был такой: сначала выпить, а затем пойти на премьеру нового фильма Тарантино. Его предложил Коллам. Я же, вообще не поклонник последних картин Тарантино, считал, что кровь и насилие – неподходящее зрелище для первого свидания. Нервничал, пока мы ждали у бара, и уже жалел, что уступил Колламу. А когда девушки пришли, убедился, что совершил ошибку. Ники работала в рекламном агентстве – сочиняла тексты для объявлений. Вскоре стало ясно, что она тоже не хотела принимать участия в вечеринке. Странно, но это разрядило атмосферу, и, как только мы поняли, что ничего не ждем друг от друга, нам обоим стало легче.
Торопливо выпили по одной, по другой, по третьей, и настало время отправляться в кино. Коллам заранее купил билеты. В фойе я достал мобильник и только собрался выключить, как он зазвонил. На экранчике вспыхнул номер Хлои. Я с удивлением глядел на аппарат. Хлою я не видел и не разговаривал с ней с тех пор, как Жюль приводил ее в «Зед». И теперь не понимал, зачем она мне звонит.
– Пора в зал, – поторопил меня Коллам.
Мой палец повис между кнопок «Ответить» и «Отказать». Но я не успел нажать ни на ту ни на другую – вызов внезапно прекратился. Имя Хлои еще мгновение светилось на экране, затем он погас.
Выключая и убирая телефон, я почувствовал укол вины. Но меня ждала компания, а Хлоя свой выбор сделала. Если у нее что-нибудь важное, то оставит сообщение или позвонит позже.
Она не позвонила.
Глава 17
Настал день, когда я избавился от швов. Раны от металлических зубьев капкана покрылись корками и зажили, я больше не носил бинты. Швы, наверное, можно было снять и раньше, но Матильда не предлагала, а я не настаивал. Почему-то мне было жаль расставаться с этими уродливыми черными нитками.
Но в то утро они зудели больше обычного. Яростно расчесывая ступню, я понял, что время настало. Я сказал об этом Матильде, когда брал в доме завтрак. Заправив назад прядь волос, она кивнула.
– Если хотите, попозже сниму.
Я поблагодарил ее и ушел в амбар. Но после завтрака почему-то тянул время. Замесил раствор и поднял на леса. Я потерял счет дням, однако не сомневался, что наступило воскресенье. Даже Арно не стал бы требовать, чтобы я вкалывал семь дней в неделю, но у меня самого возникла такая привычка. В последнее время я все больше страдал оттого, что не знал, куда девать время, и работа помогала избавиться от его гнета. Когда забивал раствор в промежутки между камнями, мне было не по себе, как-то тревожно. И не только от мысли, что будут снимать швы.
Я стал лучше спать. Физические упражнения, здоровая еда и солнце – хорошие средства от бессонницы. После последнего ночного визита Греттен я перестал ставить комод на крышку люка, но не мог пожаловаться, что она нарушает мой сон. Меня опять преследовали видения, как я отмываю руки в роще.
Я вставил на место очередной камень, соскреб лишний сырой раствор, а тот, что остался, разгладил мастерком, пока участок не сровнялся с остальной стеной. Верхняя часть дома была почти закончена. Еще несколько дней, и надо будет опускать настил лесов на уровень ниже. Работы хватит, чтобы занять меня на несколько месяцев.
Вытерев со лба пот, я решил узнать, сколько сейчас времени. Разумеется, часы были не на руке, а в рюкзаке, куда я их положил, когда начал ремонт дома. Я без них прекрасно обходился, но теперь у меня возникло ощущение, что я куда-то опаздываю.
Кончился раствор – подходящее время, чтобы отдохнуть. Спустив пустое ведро с лесов, я оставил его у стойки и направился в кухню. Дверь была открыта. Я постучал, и ответила Греттен.
– Матильда здесь? – спросил я.
– А что?
– Утром она мне обещала снять швы. Но если ее нет, ничего страшного.
Я трусливо порадовался отсрочке, но Греттен уже впустила меня в дом. Сквозь легкое платье просвечивали ее загорелые ноги.