| And when after gaining his own deck, and his own pivot-hole there, he so vehemently wheeled round with an urgent command to the steersman (it was, as ever, something about his not steering inflexibly enough); then, the already shaken ivory received such an additional twist and wrench, that though it still remained entire, and to all appearances lusty, yet Ahab did not deem it entirely trustworthy. | Когда же, поднявшись к себе на палубу и вставив ногу в свое всегдашнее углубление, он вдруг с особой резкостью повернулся, чтобы отдать неотложное приказание рулевому (как всегда правившему якобы недостаточно твердо), тут ранее надтреснутую кость так перекорежило, что теперь на нее, хотя она и не сломалась и сохранила прежний блеск и лоск, нельзя уже было, по мнению Ахава, вполне полагаться. |
| And, indeed, it seemed small matter for wonder, that for all his pervading, mad recklessness, Ahab did at times give careful heed to the condition of that dead bone upon which he partly stood. | И ничего удивительного не было, что Ахав, при всем его безумии и неистовой опрометчивости, уделял все же внимание этой мертвой кости, на которой стоял. |
| For it had not been very long prior to the Pequod's sailing from Nantucket, that he had been found one night lying prone upon the ground, and insensible; by some unknown, and seemingly inexplicable, unimaginable casualty, his ivory limb having been so violently displaced, that it had stake-wise smitten, and all but pierced his groin; nor was it without extreme difficulty that the agonizing wound was entirely cured. | Дело в том, что однажды, незадолго до отплытия "Пекода" из Нантакета, его нашли как-то ночью распростертым без чувств на земле; по какой-то неизвестной и, казалось, необъяснимой несчастной случайности костяная нога подвернулась с такой силой, что, вырвавшись из-под него, угодила ему, точно кол, в пах и едва не пронзила его насквозь; и мучительную рану удалось залечить с огромным трудом. |
| Nor, at the time, had it failed to enter his monomaniac mind, that all the anguish of that then present suffering was but the direct issue of a former woe; and he too plainly seemed to see, that as the most poisonous reptile of the marsh perpetuates his kind as inevitably as the sweetest songster of the grove; so, equally with every felicity, all miserable events do naturally beget their like. | И тогда уже в его охваченное бредом сознание запала мысль, что всякое мучение, которое он теперь испытывал, было прямым последствием его прежнего несчастья; при этом он, должно быть, отчетливо понимал, что подобно тому, как самый ядовитый гад болотный с той же неуклонностью продолжает свой род, как и сладчайший певец древесных кущ; равным образом и все несчастья, пользуясь любой счастливой случайностью, естественно порождают себе подобных. |
| Yea, more than equally, thought Ahab; since both the ancestry and posterity of Grief go further than the ancestry and posterity of Joy. | И даже больше, чем равным образом, думал Ахав; ведь и предки и потомки Горя уходят дальше во времени, чем предки и потомки Радости. |
| For, not to hint of this: that it is an inference from certain canonic teachings, that while some natural enjoyments here shall have no children born to them for the other world, but, on the contrary, shall be followed by the joy-childlessness of all hell's despair; whereas, some guilty mortal miseries shall still fertilely beget to themselves an eternally progressive progeny of griefs beyond the grave; not at all to hint of this, there still seems an inequality in the deeper analysis of the thing. | Ибо если даже не ссылаться на то, что, согласно определенным каноническим учениям, естественные земные радости не будут иметь детей в мире ином, и, даже напротив того, сменятся бездетной безрадостностью адского отчаяния; между тем как некоторым постыдным здешним невзгодам все же суждено оставить после себя за могилой вечно разрастающееся потомство страданий; даже если совершенно не ссылаться на это, все равно при тщательном и глубоком рассмотрении здесь обнаруживается неравенство. |