| At that moment Starbuck caught sight of Stubb's face slowly beginning to glimmer into sight. | В это мгновение Старбек увидел лицо Стабба, медленно проступившее из темноты. |
| Glancing upwards, he cried: | Взглянув кверху, он воскликнул: |
| "See! see!" and once more the high tapering flames were beheld with what seemed redoubled supernaturalness in their pallor. | - Смотрите, смотрите! Высокие конусы белого огня опять стояли на мачтах и разливали белесый свет, еще более зловещий, чем раньше. |
| "The corpusants have mercy on us all," cried Stubb, again. | - Святой Эльм, смилуйся над нами! - снова воскликнул Стабб. |
| At the base of the mainmast, full beneath the doubloon and the flame, the Parsee was kneeling in Ahab's front, but with his head bowed away from him; while near by, from the arched and overhanging rigging, where they had just been engaged securing a spar, a number of the seamen, arrested by the glare, now cohered together, and hung pendulous, like a knot of numbed wasps from a drooping, orchard twig. | У подножия грот-мачты, прямо под дублоном и под огнями, стоял на коленях парс, отворотив от Ахава свою склоненную голову; а на провисших пертах несколько матросов, которых бледная вспышка застала за работой, жались друг к другу, будто рой окоченевших ос на поникшей яблоневой ветке. |
| In various enchanted attitudes, like the standing, or stepping, or running skeletons in Herculaneum, others remained rooted to the deck; but all their eyes upcast. | И повсюду в различных позах, точно стоящие, шагающие и бегущие скелеты Геркуланума, застыли на палубе люди; и все глаза были устремлены ввысь. |
| "Aye, aye, men!" cried Ahab. | - Так, так, люди! - вскричал Ахав. |
| "Look up at it; mark it well; the white flame but lights the way to the White Whale! | - Глядите вверх; хорошенько глядите; белое пламя лишь освещает путь к Белому Киту! |
| Hand me those mainmast links there; I would fain feel this pulse, and let mine beat against it; blood against fire! So." | Подайте мне конец этого громоотвода, я хочу чувствовать биение его пульса, и пусть мой пульс бьется об него. Вот так! Кровь и огонь! |
| Then turning-the last link held fast in his left hand, he put his foot upon the Parsee; and with fixed upward eye, and high-flung right arm, he stood erect before the lofty tri-pointed trinity of flames. | Потом он повернулся, крепко сжимая последнее звено громоотвода в левой руке, и поставил ногу на спину парсу; теперь, устремивши вверх свой неотступный взор и воздевши ввысь правую руку, он стоял, выпрямившись во весь рост, перед возвышенной троицей трехзубого огня. |
| "Oh! thou clear spirit of clear fire, whom on these seas I as Persian once did worship, till in the sacramental act so burned by thee, that to this hour I bear the scar; I now know thee, thou clear spirit, and I now know that thy right worship is defiance. | - О ясный дух ясного пламени, кому я некогда, как парс, поклонялся в этих морях, покуда ты не опалил меня посреди моего сакраментального действа, так что и по сей день я несу рубец; я знаю тебя теперь, о ясный дух, и я знаю теперь, что истинное поклонение тебе - это вызов. |
| To neither love nor reverence wilt thou be kind; and e'en for hate thou canst but kill; and all are killed. | Ни к любви, ни к почитанию не будешь ты милостив, и даже за ненависть ты можешь только убить; и все убиты. |
| No fearless fool now fronts thee. | Но теперь перед тобою не бесстрашный дурак. |
| I own thy speechless, placeless power; but to the last gasp of my earthquake life will dispute its unconditional, unintegral mastery in me. | Я признаю твою безмолвную, неуловимую мощь; но до последнего дыхания моей бедственной жизни я буду оспаривать ее тираническую, навязанную мне власть надо мною. |