| "Weep so, and I will murder thee! have a care, for Ahab too is mad. | - Будешь плакать, так я убью тебя! Остерегись, ведь Ахав тоже безумен. |
| Listen, and thou wilt often hear my ivory foot upon the deck, and still know that I am there. | Прислушивайся, и ты часто будешь слышать удары моей костяной ноги по палубе и будешь знать, что я все еще там. |
| And now I quit thee. | А теперь я покину тебя. |
| Thy hand!-Met! | Руку - вот так! |
| True art thou, lad, as the circumference to its centre. | Ты верен мне, малыш, как верен круг своему центру. |
| So: God for ever bless thee; and if it come to that,-God for ever save thee, let what will befall." (AHAB GOES; PIP STEPS ONE STEP FORWARD.) | Ну, да благословит тебя бог на веки вечные; и если дойдет до этого - да спасет тебя бог на веки вечные, и пусть случится то, чему суждено быть. (Ахав уходит; Пип делает шаг вперед.) |
| "Here he this instant stood; I stand in his air,-but I'm alone. | - Вот здесь стоял он мгновение назад; я стою на его месте, но я один-одинешенек. |
| Now were even poor Pip here I could endure it, but he's missing. | Будь тут сейчас хоть бедняжка Пип, мне бы и то легче было вытерпеть, но его нет, он пропал. |
| Pip! | Пип! |
| Pip! | Пип! |
| Ding, dong, ding! | Динь-дон-динь! |
| Who's seen Pip? | Кто видел Пипа? |
| He must be up here; let's try the door. | Он, должно быть, здесь наверху, надо попробовать дверь. |
| What? neither lock, nor bolt, nor bar; and yet there's no opening it. | Как? Ни замка, ни крючка, ни засова, а все-таки не открывается? |
| It must be the spell; he told me to stay here: Aye, and told me this screwed chair was mine. | Это, верно, чары, он ведь велел мне оставаться здесь. Правда, правда, да еще сказал, что этот стул - мой. |
| Here, then, I'll seat me, against the transom, in the ship's full middle, all her keel and her three masts before me. | Вот так, я усядусь сюда, откинусь, прислонюсь к переборке и буду сидеть в самой середине корабля, а все его три мачты и весь его корпус будут передо мной. |
| Here, our old sailors say, in their black seventy-fours great admirals sometimes sit at table, and lord it over rows of captains and lieutenants. | Старые матросы рассказывают, что великие адмиралы на черных флагманах сядут иной раз за стол и давай распоряжаться целыми шеренгами капитанов и лейтенантов. |
| Ha! what's this? epaulets! epaulets! the epaulets all come crowding! | Ха! что это? эполеты! эполеты! отовсюду теснятся эполеты! |
| Pass round the decanters; glad to see ye; fill up, monsieurs! | Передавайте по кругу графины; рад вас видеть; наливайте, месье. |
| What an odd feeling, now, when a black boy's host to white men with gold lace upon their coats!-Monsieurs, have ye seen one Pip?-a little negro lad, five feet high, hang-dog look, and cowardly! | Как-то странно это, когда чернокожий мальчик угощает у себя белых людей с золотыми кружевами на сюртуках! - Месье, не случалось ли вам видеть некоего Пипа? - маленького негритенка, рост пять футов, вид подлый и трусливый! |
| Jumped from a whale-boat once;-seen him? | Выпрыгнул, понимаете, однажды из вельбота; не видали? |
| No! | Нет? |
| Well then, fill up again, captains, and let's drink shame upon all cowards! | Ну что же, тогда налейте еще, капитаны, и выпьем: позор всем трусам! |
| I name no names. | Я не называю имен. |
| Shame upon them! | Позор им! |
| Put one foot upon the table. | Положить ногу на стол - и позор всем трусам. |
| Shame upon all cowards.-Hist! above there, I hear ivory-Oh, master! master! | Тс-с, там наверху я слышу удары кости о доски. О мой господин! |
| I am indeed down-hearted when you walk over me. | Как тяжело мне, когда ты надо мной ступаешь! |
| But here I'll stay, though this stern strikes rocks; and they bulge through; and oysters come to join me." | Но я останусь здесь, даже если эта корма врежется в скалы и устрицы проникнут внутрь, чтобы составить мне компанию. |
| CHAPTER 130. The Hat. | Глава СХХХ. ШЛЯПА |
| And now that at the proper time and place, after so long and wide a preliminary cruise, Ahab,-all other whaling waters swept-seemed to have chased his foe into an ocean-fold, to slay him the more securely there; now, that he found himself hard by the very latitude and longitude where his tormenting wound had been inflicted; now that a vessel had been spoken which on the very day preceding had actually encountered Moby Dick;-and now that all his successive meetings with various ships contrastingly concurred to show the demoniac indifference with which the white whale tore his hunters, whether sinning or sinned against; now it was that there lurked a something in the old man's eyes, which it was hardly sufferable for feeble souls to see. | И вот теперь, когда в назначенное время и в назначенном месте после такого продолжительного плавания Ахав, обойдя все прочие промысловые районы, казалось, загнал своего заклятого врага в океанский угол, чтобы здесь поразить его ударом наверняка; теперь, когда он находился почти на той же широте и долготе, где была нанесена ему мучительная рана; теперь, когда им повстречался корабль, на котором вот только накануне видели Моби Дика; теперь, когда все его встречи с другими судами согласно, хотя и по-разному, говорили о том дьявольском безразличии, с каким Белый Кит расправлялся с ловцами, и повинными и неповинными в злом против него умысле, - вот теперь в глазах старого капитана затаилось нечто непереносимое для слабодушного взора. |
| As the unsetting polar star, which through the livelong, arctic, six months' night sustains its piercing, steady, central gaze; so Ahab's purpose now fixedly gleamed down upon the constant midnight of the gloomy crew. | Как незаходящая Полярная звезда всю бесконечную арктическую шестимесячную ночь глядит вниз, не отводя своего пронзительного, ровного, срединного взгляда, так и замысел Ахава светился теперь над вечной полночью угрюмой команды. |
| It domineered above them so, that all their bodings, doubts, misgivings, fears, were fain to hide beneath their souls, and not sprout forth a single spear or leaf. | Он подавлял людей, так что все их предчувствия, опасения, сомнения и страхи норовили поглубже упрятаться у них в душе и не прорасти наружу ни единым побегом, ни единым листком. |
| In this foreshadowing interval too, all humor, forced or natural, vanished. | В это предгрозовое время исчезло на борту всякое веселье - искреннее и показное. |
| Stubb no more strove to raise a smile; Starbuck no more strove to check one. | Стабб уже больше не стремился вызывать улыбки, а Старбек их гасить. |
| Alike, joy and sorrow, hope and fear, seemed ground to finest dust, and powdered, for the time, in the clamped mortar of Ahab's iron soul. | Радость и горе, надежды и страхи - все словно смолото было в тончайшую пыль и замешано в затвердевший раствор, на котором держалась железная душа Ахава. |
| Like machines, they dumbly moved about the deck, ever conscious that the old man's despot eye was on them. | Люди безмолвно, точно автоматы, двигались по палубе, постоянно ощущая на себе деспотичное око старого капитана. |
| But did you deeply scan him in his more secret confidential hours; when he thought no glance but one was on him; then you would have seen that even as Ahab's eyes so awed the crew's, the inscrutable Parsee's glance awed his; or somehow, at least, in some wild way, at times affected it. | Но если бы вы пристальнее пригляделись к нему в сокровенные часы его одиночества, когда, как думал он, только одни глаза были устремлены на него, вы бы увидели тогда, что подобно тому как взор Ахава устрашал его команду, так таинственный взор парса устрашал Ахава; или во всяком случае как-то странно по временам на него воздействовал. |
| Such an added, gliding strangeness began to invest the thin Fedallah now; such ceaseless shudderings shook him; that the men looked dubious at him; half uncertain, as it seemed, whether indeed he were a mortal substance, or else a tremulous shadow cast upon the deck by some unseen being's body. | Неуловимая, все возрастающая загадочность облачала теперь тощего Федаллу; его с ног до головы била беспрерывная дрожь, так что люди стали поглядывать на него в недоумении, будто сами уже не знали, смертное ли он создание или трепещущая тень, отброшенная на корабль неким невидимым существом. |