Моби Дик — Герман Мелвилл — страница 32 читать онлайн бесплатно

He answered no, not yet; and added that he was fearful Christianity, or rather Christians, had unfitted him for ascending the pure and undefiled throne of thirty pagan Kings before him.Он ответил, что нет, пока не намерен; и добавил, что боится, не сделало ли его христианство, вернее христиане, недостойным взойти на чистый, незапятнанный отчий престол, где до него восседали тридцать языческих царей.But by and by, he said, he would return,-as soon as he felt himself baptized again.Но когда-нибудь, сказал он, он еще вернется -как только снова почувствует себя очищенным от скверны.For the nonce, however, he proposed to sail about, and sow his wild oats in all four oceans.А покуда он собирается предаться увлечениям юности и поплавать вдоволь по всем четырем океанам.They had made a harpooneer of him, and that barbed iron was in lieu of a sceptre now.Его научили владеть гарпуном, и теперь это колючее орудие у него взамен скипетра.I asked him what might be his immediate purpose, touching his future movements.Я спросил, каковы его планы на ближайшее будущее.He answered, to go to sea again, in his old vocation.Он ответил, что хотел бы снова пойти в плавание в своей прежней должности.Upon this, I told him that whaling was my own design, and informed him of my intention to sail out of Nantucket, as being the most promising port for an adventurous whaleman to embark from.Тут я сообщил ему, что также задумал поступить на китобойное судно, и поделился с ним своим намерением попасть для этого в Нантакет - самый многообещающий порт для начинающего китобоя и любителя приключений.He at once resolved to accompany me to that island, ship aboard the same vessel, get into the same watch, the same boat, the same mess with me, in short to share my every hap; with both my hands in his, boldly dip into the Potluck of both worlds.Он тут же принял решение вместе со мной отправиться на остров, поступить на то же судно, что и я, попасть со мной в одну вахту, в один вельбот, за один стол - короче говоря, разделить со мной все превратности судьбы, чтобы мы могли, крепко взявшись за руки, смело черпать от всего, что пошлет нам удача и в Старом, и в Новом Свете.

To all this I joyously assented; for besides the affection I now felt for Queequeg, he was an experienced harpooneer, and as such, could not fail to be of great usefulness to one, who, like me, was wholly ignorant of the mysteries of whaling, though well acquainted with the sea, as known to merchant seamen.	На все это я с радостью согласился, ибо, помимо той привязанности, которую я теперь к нему испытывал, меня поддерживало еще сознание, что Квикег - опытный гарпунщик и поэтому в плавании незаменимый товарищ для такого человека, как я, совершенно несведущего в тайнах китобойного промысла, хотя и неплохо знакомого с морем, насколько это возможно для моряка с торгового судна.
His story being ended with his pipe's last dying puff, Queequeg embraced me, pressed his forehead against mine, and blowing out the light, we rolled over from each other, this way and that, and very soon were sleeping.	Окончив свой рассказ с последней затяжкой, Квикег обнял меня и прижался лбом к моему лбу, после чего мы задули свечу и вскоре уже спали, откинувшись друг от друга по обе стороны кровати.
CHAPTER 13. Wheelbarrow.	Глава XIII. ТАЧКА
Next morning, Monday, after disposing of the embalmed head to a barber, for a block, I settled my own and comrade's bill; using, however, my comrade's money.	На следующее утро, в понедельник, сбыв одному цирюльнику бальзамированную голову в качестве болванки для париков, я уплатил по своему счету и по счету моего друга -воспользовавшись для этого, однако, деньгами друга.
The grinning landlord, as well as the boarders, seemed amazingly tickled at the sudden friendship which had sprung up between me and Queequeg-especially as Peter Coffin's cock and bull stories about him had previously so much alarmed me concerning the very person whom I now companied with.	Как веселился наш ухмыляющийся хозяин, а с ним и все постояльцы при виде той внезапной дружбы, которая завязалась у меня с Квикегом, ведь несусветицы и небылицы, рассказанные Питером Г робом, раньше очень сильно напугали меня и настроили против того самого человека, с которым я теперь сдружился.
We borrowed a wheelbarrow, and embarking our things, including my own poor carpet-bag, and Queequeg's canvas sack and hammock, away we went down to "the Moss," the little Nantucket packet schooner moored at the wharf.	Мы позаимствовали у кого-то тачку и, погрузив на нее свои пожитки, в том числе мой жалкий саквояж, а также парусиновый мешок и свернутую койку Квикега, покатили прочь к пристани, откуда отходил "Лишайник" -маленький нантакетский пакетбот.
As we were going along the people stared; not at Queequeg so much-for they were used to seeing cannibals like him in their streets,-but at seeing him and me upon such confidential terms.	Мы двигались по улицам, а прохожие с изумлением глазели на нас, и не столько на Квикега - потому что к людоедам в этом городе привыкли, - сколько именно на нас обоих, поражаясь нашей с ним близости.
But we heeded them not, going along wheeling the barrow by turns, and Queequeg now and then stopping to adjust the sheath on his harpoon barbs.	Но мы не обращали на это ни малейшего внимания - мы шагали вперед, по очереди катили тачку и останавливались время от времени, чтобы Квикег мог поправить чехол на лезвиях своего гарпуна.
I asked him why he carried such a troublesome thing with him ashore, and whether all whaling ships did not find their own harpoons.	Я поинтересовался, зачем он на суше носит с собой такой неудобный предмет - разве на всяком китобойном судне не достаточно своих гарпунов?

To this, in substance, he replied, that though what I hinted was true enough, yet he had a particular affection for his own harpoon, because it was of assured stuff, well tried in many a mortal combat, and deeply intimate with the hearts of whales.	На это он мне ответил, что в сущности я, конечно, прав, но что он особенно дорожит своим собственным гарпуном, так как лезвие у него из сверхзакаленной стали, испытанное во многих смертельных схватках и близко знакомое с китовым сердцем.
In short, like many inland reapers and mowers, who go into the farmers' meadows armed with their own scythes-though in no wise obliged to furnish them-even so, Queequeg, for his own private reasons, preferred his own harpoon.	Короче говоря, подобно многим жнецам и косарям, которые выходят на фермерский луг, вооружившись собственными косами, хоть они вовсе и не обязаны их приносить, - точно так же и Квикег по каким-то своим личным соображениям предпочитал собственный гарпун.
Shifting the barrow from my hand to his, he told me a funny story about the first wheelbarrow he had ever seen.	Перехватывая у меня рукоятки тачки, он рассказал мне забавную историю о том, как он увидел тачку впервые.
It was in Sag Harbor.	Дело было в Сэг-Харборе.
The owners of his ship, it seems, had lent him one, in which to carry his heavy chest to his boarding house.	Хозяева судна дали ему тачку, чтобы он перевез на ней в матросский пансион свой тяжелый сундук.
Not to seem ignorant about the thing-though in truth he was entirely so, concerning the precise way in which to manage the barrow-Queequeg puts his chest upon it; lashes it fast; and then shoulders the barrow and marches up the wharf.	Дабы не показаться неосведомленным в этом деле - а он и понятия не имел о том, как, собственно, с ней обращаться, - Квикег устанавливает на нее свой сундук, накрепко его привязывает, а потом взваливает все вместе себе на плечи и так шагает по пристани.
"Why," said I,	- Господи, Квикег! - говорю я.
"Queequeg, you might have known better than that, one would think.	- Неужели же ты не знал таких простых вещей?
Didn't the people laugh?"	Люди, наверно, смеялись над тобою?
Upon this, he told me another story.	Тогда он рассказал мне другую забавную историю.
The people of his island of Rokovoko, it seems, at their wedding feasts express the fragrant water of young cocoanuts into a large stained calabash like a punchbowl; and this punchbowl always forms the great central ornament on the braided mat where the feast is held.	На его родном острове Роковоко, устраивая свадебные пиршества, туземцы выжимают сладкий сок молодых кокосов в большую раскрашенную тыкву, наподобие чаши для варки пунша, и эта тыква всегда является главным украшением в центре большой циновки, где расставляются яства.
Now a certain grand merchant ship once touched at Rokovoko, and its commander-from all accounts, a very stately punctilious gentleman, at least for a sea captain-this commander was invited to the wedding feast of Queequeg's sister, a pretty young princess just turned of ten.	Однажды в Роковоко зашло большое купеческое судно, и капитан - по всем отзывам, весьма достойный и безупречный джентльмен, во всяком случае, для морского капитана, - был приглашен на пир по случаю свадьбы юной сестры Квикега - очаровательной молодой царевны, только что достигшей десятилетнего возраста.

Предыдущая Стр. 32 из 269 Следующая

Оглавление