| But, at last, he turned to his comrade, with a final sort of look about him,-"Captain Bildad-come, old shipmate, we must go. | Наконец он с какой-то неумолимой решительностью повернулся к своему приятелю: - Капитан Вилдад, идем, старина, пора. |
| Back the main-yard there! | Эй, на палубе! Брасопить грота-рей! |
| Boat ahoy! | Эй, на боте! |
| Stand by to come close alongside, now! | Готовься! К борту, к борту подходи! |
| Careful, careful!-come, Bildad, boy-say your last. | Полегче, полегче. Ну, Вилдад, старина, прощайся. |
| Luck to ye, Starbuck-luck to ye, Mr. Stubb-luck to ye, Mr. Flask-good-bye and good luck to ye all-and this day three years I'll have a hot supper smoking for ye in old Nantucket. | Желаю удачи, Старбек, удачи, мистер Стабб, удачи, мистер Фласк! Прощайте все, желаю удачи! В этот самый день, ровно через три года в старом Нантакете вас будет ждать у меня на столе отличный горячий ужин. |
| Hurrah and away!" | Ура и счастливого плавания! |
| "God bless ye, and have ye in His holy keeping, men," murmured old Bildad, almost incoherently. | - Бог да благословит вас, братья, и да пребудет с вами попечение господне, - едва внятно бормотал старый Вилдад. |
| "I hope ye'll have fine weather now, so that Captain Ahab may soon be moving among ye-a pleasant sun is all he needs, and ye'll have plenty of them in the tropic voyage ye go. | - Надеюсь, теперь установится хорошая погода и капитан Ахав скоро сможет выйти к вам - все что ему нужно, это немного солнечного тепла, а уж этого-то у вас будет вдоволь, ведь вы идете в тропики. |
| Be careful in the hunt, ye mates. | Поосторожней в погоне, помощники! |
| Don't stave the boats needlessly, ye harpooneers; good white cedar plank is raised full three per cent. within the year. | Не разбивайте без надобности вельботов, гарпунеры! Помните, хорошая белая кедровая доска за этот год поднялась в цене на три процента! |
| Don't forget your prayers, either. | И молиться тоже не забывайте. |
| Mr. Starbuck, mind that cooper don't waste the spare staves. | Мистер Старбек, проследите, чтобы купор не губил даром бочонков. |
| Oh! the sail-needles are in the green locker! | Да! Парусные иглы лежат в зеленом сундучке. |
| Don't whale it too much a' Lord's days, men; but don't miss a fair chance either, that's rejecting Heaven's good gifts. | Поменьше промышляйте в божьи праздники, ребята; но если подвернется хороший случай, то не упускайте его, так вы только отвергаете дары небес. |
| Have an eye to the molasses tierce, Mr. Stubb; it was a little leaky, I thought. | Поглядывайте за бочонком с патокой, мистер Стабб, в нем как будто бы небольшая течь. |
| If ye touch at the islands, Mr. Flask, beware of fornication. | Если будете высаживаться на островах, мистер Фласк, избегайте блуда. |
| Good-bye, good-bye! | Прощайте! |
| Don't keep that cheese too long down in the hold, Mr. Starbuck; it'll spoil. | Не держите слишком долго сыр в трюме, мистер Старбек, он испортится. |
| Be careful with the butter-twenty cents the pound it was, and mind ye, if-" | Осторожней с маслом - двадцать центов фунт оно стоило, и помните, если... |
| "Come, come, Captain Bildad; stop palavering,-away!" and with that, Peleg hurried him over the side, and both dropt into the boat. | - Хватит, хватит, капитан Вилдад, довольно зубы заговаривать, - с этими словами Фалек подтолкнул его к трапу, и они оба спустились в бот. |
| Ship and boat diverged; the cold, damp night breeze blew between; a screaming gull flew overhead; the two hulls wildly rolled; we gave three heavy-hearted cheers, and blindly plunged like fate into the lone Atlantic. | Корабль и бот стали расходиться; холодный, сырой ночной ветер погнал их прочь друг от друга; чайка с криком пролетела в вышине; оба судна сильно болтало; с тяжелым сердцем мы послали им вдогонку троекратное "ура" и вслепую, точно судьба, пустились в пустынную Атлантику. |
| CHAPTER 23. The Lee Shore. | Глава XXIII. ПОДВЕТРЕННЫЙ БЕРЕГ |
| Some chapters back, one Bulkington was spoken of, a tall, newlanded mariner, encountered in New Bedford at the inn. | В одной из предыдущих глав мы упоминали некоего Балкингтона, только что вернувшегося из плавания высокого моряка, встреченного нами в ньюбедфордской гостинице. |
| When on that shivering winter's night, the Pequod thrust her vindictive bows into the cold malicious waves, who should I see standing at her helm but Bulkington! | И вот в ту ледяную зимнюю ночь, когда "Пекод" вонзал свой карающий киль в злобные волны, я вдруг увидел, что на руле стоит... этот самый Балкингтон! |
| I looked with sympathetic awe and fearfulness upon the man, who in mid-winter just landed from a four years' dangerous voyage, could so unrestingly push off again for still another tempestuous term. | Я со страхом, сочувствием и уважением взглянул на человека, который в разгар зимы только успел высадиться после опасного четырехлетнего плавания и уже опять, неутомимый, идет в новый штормовой рейс. |
| The land seemed scorching to his feet. | Видно, у него земля под ногами горела. |
| Wonderfullest things are ever the unmentionable; deep memories yield no epitaphs; this six-inch chapter is the stoneless grave of Bulkington. | О самом удивительном не говорят; глубокие воспоминания не порождают эпитафий; пусть эта короткая глава будет вместо памятника Балкингтону. |
| Let me only say that it fared with him as with the storm-tossed ship, that miserably drives along the leeward land. | Я только скажу, что его участь была подобна участи штормующего судна, которое несет вдоль подветренного берега жестокая буря. |
| The port would fain give succor; the port is pitiful; in the port is safety, comfort, hearthstone, supper, warm blankets, friends, all that's kind to our mortalities. | Гавань с радостью бы приютила его. Ей жаль его. В гавани - безопасность, уют, очаг, ужин, теплая постель, друзья - все, что мило нашему бренному существу. |
| But in that gale, the port, the land, is that ship's direst jeopardy; she must fly all hospitality; one touch of land, though it but graze the keel, would make her shudder through and through. | Но свирепствует буря, и гавань, суша таит теперь для корабля жесточайшую опасность; он должен бежать гостеприимства; одно прикосновение к земле, пусть даже он едва заденет ее килем, - и весь его корпус дрожит и сотрясается. |
| With all her might she crowds all sail off shore; in so doing, fights 'gainst the very winds that fain would blow her homeward; seeks all the lashed sea's landlessness again; for refuge's sake forlornly rushing into peril; her only friend her bitterest foe! | И он громоздит все свои паруса и из последних сил стремится прочь от берега, воюя с тем самым ветром, что готов был нести его к дому; снова рвется в бурную безбрежность океана; спасения ради бросается навстречу погибели; и единственный его союзник - его смертельный враг! |
| Know ye now, Bulkington? | Не правда ли, теперь ты знаешь, Балкингтон? |
| Glimpses do ye seem to see of that mortally intolerable truth; that all deep, earnest thinking is but the intrepid effort of the soul to keep the open independence of her sea; while the wildest winds of heaven and earth conspire to cast her on the treacherous, slavish shore? | Ты начинаешь различать проблески смертоносной, непереносимой истины, той истины, что всякая глубокая, серьезная мысль есть всего лишь бесстрашная попытка нашей души держаться открытого моря независимости, в то время как все свирепые ветры земли и неба стремятся выбросить ее на предательский, рабский берег. |
| But as in landlessness alone resides highest truth, shoreless, indefinite as God-so, better is it to perish in that howling infinite, than be ingloriously dashed upon the lee, even if that were safety! | Но лишь в бескрайнем водном просторе пребывает высочайшая истина, безбрежная, нескончаемая, как бог, и потому лучше погибнуть в ревущей бесконечности, чем быть с позором вышвырнутым на берег, пусть даже он сулит спасение. |
| For worm-like, then, oh! who would craven crawl to land! | Ибо жалок, как червь, тот, кто выползет трусливо на сушу. |
| Terrors of the terrible! is all this agony so vain? |