| The starred and stately nights seemed haughty dames in jewelled velvets, nursing at home in lonely pride, the memory of their absent conquering Earls, the golden helmeted suns! | Звездные величавые ночи казались надменными герцогинями в унизанном алмазами бархате, хранящими в гордом одиночестве память о своих далеких мужьях-завоевателях, о светлых солнцах в золотых шлемах! |
| For sleeping man, 'twas hard to choose between such winsome days and such seducing nights. | Когда же тут спать? Нелегко сделать выбор между этими чарующими днями и обольстительными ночами. |
| But all the witcheries of that unwaning weather did not merely lend new spells and potencies to the outward world. | Но колдовская сила немеркнущей красоты придавала новые могущественные чары не только внешнему миру. |
| Inward they turned upon the soul, especially when the still mild hours of eve came on; then, memory shot her crystals as the clear ice most forms of noiseless twilights. | Она проникала и внутрь, в душу человека, особенно в те часы, когда наступал тихий, ласковый вечер; и тогда в бесшумных сумерках вырастали светлые, как льдинки, кристаллы воспоминаний. |
| And all these subtle agencies, more and more they wrought on Ahab's texture. | Все эти тайные силы воздействовали исподволь на сердце Ахава. |
| Old age is always wakeful; as if, the longer linked with life, the less man has to do with aught that looks like death. | Старость не любит спать; кажется, что чем длительнее связь человека с жизнью, тем менее привлекательно для него все, что напоминает смерть. |
| Among sea-commanders, the old greybeards will oftenest leave their berths to visit the night-cloaked deck. | Старые седобородые капитаны чаще других покидают свои койки, чтобы посетить объятые тьмою палубы. |
| It was so with Ahab; only that now, of late, he seemed so much to live in the open air, that truly speaking, his visits were more to the cabin, than from the cabin to the planks. | Так было и с Ахавом; разве только что теперь, когда он чуть ли не круглые сутки проводил на шканцах, правильнее было бы сказать, что он покидал ненадолго палубу, чтобы посетить каюту, а не наоборот. |
| "It feels like going down into one's tomb,"-he would mutter to himself-"for an old captain like me to be descending this narrow scuttle, to go to my grave-dug berth." | "Точно в собственную могилу нисходишь, -говорил он себе вполголоса, - когда такой старый капитан, как я, спускается по узкому трапу, чтобы улечься на смертное ложе своей койки". |
| So, almost every twenty-four hours, when the watches of the night were set, and the band on deck sentinelled the slumbers of the band below; and when if a rope was to be hauled upon the forecastle, the sailors flung it not rudely down, as by day, but with some cautiousness dropt it to its place for fear of disturbing their slumbering shipmates; when this sort of steady quietude would begin to prevail, habitually, the silent steersman would watch the cabin-scuttle; and ere long the old man would emerge, gripping at the iron banister, to help his crippled way. | И вот каждые двадцать четыре часа, когда заступала ночная вахта и люди на палубе стояли на страже, охраняя сон своих товарищей внизу; когда, вытаскивая на бак бухту каната, матросы не швыряли ее о доски, как днем, а осторожно опускали в нужном месте, стараясь не потревожить спящих; когда воцарялась на корабле эта ровная тишина, безмолвный рулевой начинал поглядывать на дверь капитанской каюты, и немного спустя старик неизменно появлялся у люка, ухватившись, чтобы облегчить себе подъем, за железные поручни трапа. |
| Some considering touch of humanity was in him; for at times like these, he usually abstained from patrolling the quarter-deck; because to his wearied mates, seeking repose within six inches of his ivory heel, such would have been the reverberating crack and din of that bony step, that their dreams would have been on the crunching teeth of sharks. | Какая-то человечность и внимательность была ему все же свойственна, ибо в эти часы он обычно воздерживался от хождения по шканцам; ведь в ушах усталых помощников, ищущих отдохновения всего лишь в шести дюймах под его костяной пятой, тяжкий его шаг отозвался бы такими трескучими оглушительными раскатами, что им мог бы присниться только скрежет акульих зубов. |
| But once, the mood was on him too deep for common regardings; and as with heavy, lumber-like pace he was measuring the ship from taffrail to mainmast, Stubb, the old second mate, came up from below, with a certain unassured, deprecating humorousness, hinted that if Captain Ahab was pleased to walk the planks, then, no one could say nay; but there might be some way of muffling the noise; hinting something indistinctly and hesitatingly about a globe of tow, and the insertion into it, of the ivory heel. | Но как-то раз он вышел, слишком глубоко погруженный в раздумье, чтобы заботиться о чем бы то ни было; своим тяжелым, громыхающим шагом он мерил палубу от грот-мачты до гака-борта, когда второй помощник, старый Стабб, поднялся к нему на шканцы и с неуверенно-шутливой просьбой в голосе заметил, что если капитану Ахаву нравится ходить по палубе, то никто не может против этого возражать, но что можно ведь как-нибудь приглушить шум; вот если бы взять что-нибудь такое, скажем, вроде комка пакли, и надеть бы на костяную ногу... |
| Ah! Stubb, thou didst not know Ahab then. | О Стабб! плохо же ты знал тогда своего капитана! |
| "Am I a cannon-ball, Stubb," said Ahab, "that thou wouldst wad me that fashion? | - Разве я пушечное ядро, Стабб, - спросил Ахав, - что ты хочешь намотать на меня пыж? |
| But go thy ways; I had forgot. | Но я забыл; ступай к себе. |
| Below to thy nightly grave; where such as ye sleep between shrouds, to use ye to the filling one at last.-Down, dog, and kennel!" | Вниз, в свою еженощную могилу, где такие, как ты, спят под гробовыми покровами, чтобы заранее к ним привыкнуть. Вниз, собака! Вон! В конуру! |
| Starting at the unforseen concluding exclamation of the so suddenly scornful old man, Stubb was speechless a moment; then said excitedly, | Ошарашенный столь непредвиденным заключительным восклицанием и внезапно вспыхнувшим презрительным гневом старого капитана, Стабб на несколько мгновений словно онемел, но потом взволнованно произнес: |
| "I am not used to be spoken to that way, sir; I do but less than half like it, sir." | - Я не привык, чтобы со мной так разговаривали, сэр; такое обращение, сэр, мне вовсе не по вкусу. |
| "Avast! gritted Ahab between his set teeth, and violently moving away, as if to avoid some passionate temptation. | - Прочь, - заскрежетал зубами Ахав и шагнул в сторону, словно хотел бежать от яростного искушения. |
| "No, sir; not yet," said Stubb, emboldened, | - Нет, сэр, повремените, - осмелев, настаивал Стабб. |
| "I will not tamely be called a dog, sir." | - Я не стану покорно терпеть, чтобы меня называли собакой, сэр. |
| "Then be called ten times a donkey, and a mule, and an ass, and begone, or I'll clear the world of thee!" | - Тогда ты трижды осел, и мул, и баран! Получай и убирайся, не то я избавлю мир от твоего присутствия. |
| As he said this, Ahab advanced upon him with such overbearing terrors in his aspect, that Stubb involuntarily retreated. | И Ахав рванулся к нему с таким грозным, с таким непереносимо свирепым видом, что Стабб против воли отступил. |
| "I was never served so before without giving a hard blow for it," muttered Stubb, as he found himself descending the cabin-scuttle. | - Никогда еще я не получал такого, не отплатив как следует за оскорбление, -бормотал себе под нос Стабб, спускаясь по трапу в каюту. |
| "It's very queer. | - Очень странно. |
| Stop, Stubb; somehow, now, I don't well know whether to go back and strike him, or-what's that?-down here on my knees and pray for him? | Постой-ка, Стабб, я вот и сейчас еще не знаю, то ли мне вернуться и ударить его, то ли - что это? - на колени, прямо вот здесь, и молиться за него? |
| Yes, that was the thought coming up in me; but it would be the first time I ever DID pray. | Да, да, именно такая мысль пришла мне сейчас в голову, а ведь это будет первый раз в моей жизни, чтобы я молился. |
| It's queer; very queer; and he's queer too; aye, take him fore and aft, he's about the queerest old man Stubb ever sailed with. | Странно, очень странно, да и он сам тоже странный, н-да, как ни смотри, а Стаббу никогда еще не случалось плавать с таким странным капитаном. |
| How he flashed at me!-his eyes like powder-pans! is he mad? | Как он на меня бросился! Глаза - словно два ружейных дула! Что он, сумасшедший? |
| Anyway there's something on his mind, as sure as there must be something on a deck when it cracks. | Во всяком случае, у него должно быть что-то на уме, как наверняка что-то есть на палубе, если трещат доски. |
| He aint in his bed now, either, more than three hours out of the twenty-four; and he don't sleep then. | И потом, он проводит теперь в постели не больше трех часов в сутки; да и тогда он не спит. |