Присутствует в фильме и уже упомянутая ранее антирелигиозная тенденция, хотя здесь власть католической церкви уже может рассматриваться как скрытая аллюзия на коммунистический режим, особенно в контексте времени съемок фильма, которые происходили за год до «Пражской весны». В 1998 г. «Маркета Лазарова» была признана отечественными критиками и журналистами лучшим чехословацким фильмом, снятым на тот момент[874]. Буквально в этот же год на небольшой бюджет Ф. Влачил снял еще один фильм в средневековом антураже — «Долина пчел» («Údolí vcel», 1967 г.), в котором действие также происходит в XIII в., а главными героями являются странствующий тевтонский рыцарь и его молодой ученик. В целом обращение Ф. Влачила к Средневековью частично было продиктовано временем, в условиях которого создание столь нелицеприятного образа давно ушедшей эпохи косвенно могло выражать отношение современников к нынешнему положению дел в стране.
Элементы медиевализма можно встретить в короткометражных лентах Я. Шванкмайера (родился в 1934 г.) — автора экспериментальных фильмов, часто использующего жанр сюрреализма. В средневековом антураже сняты его фильмы «Замок Отранто» («Otrantsky zamek», 1977 г.) и «Маятник, колодец и надежда» («Kyvadlo, jama a nadeje», 1983 г.). «Замок Отранто» представляет собой смесь документального и художественного фильма, где главный герой — чешский историк, пытается доказать, что события первого готического романа Хораса Уолпола происходили не в Италии, а в Чехии. Второй фильм «Маятник, колодец и надежда» формально основан на знаменитом рассказе Э. А. По «Колодец и маятник». Все действия сюжета показаны с точки зрения безымянного главного героя, который сбегает из средневековой темницы. Стоит отметить, что оба фильма выполнены в экспериментальной манере, которая открывает возможность к их самым разнообразным интерпретациям. Средневековая атмосфера, позволяющая создать необычный, отличный от современного мир, в этом плане оказывается крайне актуальной.
В 1984 г. выходит новый фильм О. Вавры «Ольдржих и Божена» («Oldrich a Bozena»). Картина основана на очень популярном для чешского искусства истории романтической любви чешского князя Ольдржиха (1012–1034) и простой девушки Божены, однако лента не снискала признания у зрителей. При ее создании О. Вавра остался верен своему стилю, поставив во главу угла идеологию, представленную в идеализированных художественных образах, для чего были взяты средневековые персонажи. Следует признать, что, как и во многих современных фильмах, Средневековье здесь во многом использовалось скорее из-за своей стилистики, без углубления в эпоху и реализм. В этом контексте необходимо также упомянуть использование средневековых сюжетов и элементов медиевализма в фильмах, созданных на основе сказок и фантастики. Подобные работы создавал чешский режиссер и сценарист Вацлав Ворличек (родился в 1930 г.).
Вторая мировая война и последовавшие за ней трагические для Польши события нанесли ощутимый удар по всему польскому кинематографу, который на долгое время был полностью поставлен на службу пропаганды. Тем не менее в 1960 г. вышла одна из наиболее знаковых картин польского кинематографа «Крестоносцы» («Krzyżacy»), снятая по одноименному произведению Г. Сенкевича. Несмотря на значительную долю художественного вымысла, фильм представляет из себя масштабное полотно, снятое со скрупулезным вниманием к деталям и эпохе, для чего был приглашен в качестве консультанта историк-медиевист С. М. Кучиньский — специалист по периоду правления короля Владислава Ягелло. Особое внимание режиссер А. Форд (1908–1980) уделил реконструкции Грюнвальдской битвы, в съемках которой приняло участие 15 тыс. человек массовки. Акцент на Грюнвальдской битве здесь служил инструментом для того, чтобы сплотить славян социалистического лагеря вокруг некого символа победы и представить Западную Европу, в частности Германию, как общего врага. Это сохраняло актуальность после окончания Второй мировой войны[875]. После появления на экранах «Крестоносцы» стали одним из самых кассовых фильмов за всю историю польского кино. В первые несколько месяцев было продано около двух миллионов билетов, что может свидетельствовать об актуальности образов медиевализма для общества того времени.
Оглушительный успех «Крестоносцев» привлек к Средневековью внимание и других авторов. В 1967 г. к теме крестовых походов обратился легендарный режиссер Анджей Вайда (1926–2016), сняв фильм «Врата рая» («Gates to Paradise», 1967 г.), также основанном на произведении польского писателя, на этот раз Ежи Анджеевского (1909–1983). Сюжет фильма был посвящен событиям, вошедшим в историю под названием «Крестовый поход детей». Средневековый сюжет о крестовом походе детей в Иерусалим А. Вайда использовал как метафору на современное, молодое польское общество, которое искусственно направляется государством к некой светлой цели, но практически не имеет шансов ее достичь. По словам самого А. Вайды, изначально он планировал съемки в Польше, однако не смог получить разрешение от властей по причине религиозной направленности сюжета[876].
В тот период для властей Польши религиозная тематика была под запретом, исключая случаи, когда религия представлялась в качестве системы подавления народных масс. Подобные ограничения не могли не сказаться на развитии фильмов на средневековую тематику. В результате фильм снимался на территории Югославии, но после выхода его показ был запрещен в Польше по все тем же причинам. Это был большой удар не только для самого А. Вайды, но и для медиевализма в польском кино в целом, так как фактически ни один сюжет, связанный со средневековой польской историей, не мог обойтись без темы религии.
Только с начала 1970-х гг. акцент в польском кинематографе сместился на историю собственного Средневековья. Большую популярность, так же как и в Чехословакии, получает тема зарождения государства, для чего режиссеры обращаются к использованию ярких исторических образов для создания биографических картин. В 1971 г. выходит фильм «Болеслав Смелый» В. Лесевича (1922–2012), в котором показано противостояние между польским королем Болеславом и епископом Станиславом Щепановским, пытавшимся перехватить власть с помощью поддержки правителя Священной Римской империи. Основным мотивом фильма стала борьба народного правителя с превосходящими его силами аристократии и духовенства, что в целом соответствовало контексту времени.
В 1974 г. выпущен в прокат фильм Я. Рыбковского (1912–1987) «Gniazdo» (в русской версии известен под названием «Первый правитель») о князе Мешко I и принятии поляками христианства. Антирелигиозные тенденции как часть социалистической политики продолжали играть значительную роль, поэтому в данном случае христианизация в фильме выступала средством спасения страны от немецкого порабощения. Уже в 1975 г. появляется еще один биографический фильм «Казимир Великий» («Kazimierz Wielki», режиссеры Э. Петельская и Ч. Петельский), повествующий о последнем правителе из династии Пястов. Можно сказать, что со времен советского «Александра Невского» почти все историко-биографические картины в Восточной Европе снимались в похожем ключе. В качестве основного мотива использовался сюжет о сильном правителе, придерживающемся независимой позиции и защищающем интересы народа, борясь против его врагов. Но если в «Александре Невском» главным врагом выступали иноземные захватчики, то в большинстве западнославянских фильмов образ антагониста представляли институты антинародной власти — прежде всего, церковь и феодалы. Образы Средневековья в подобных фильмах становились удобным инструментом пропаганды и неизбежно притягивали повышенное внимание властей, которые зачастую ограничивали творческую свободу авторов фильма и влияли на его сюжет. Этому способствовал и тот факт, что подобные проекты требовали значительных финансовых затрат (массовки, декорации, костюмы), что также ставило съемочную группу в зависимость от одобрения властей. Власти, в свою очередь, не были заинтересованы в фильме на историческую тему, который бы не имел патриотических и идеологических смыслов. Редкими исключениями были сюжеты с элементами фэнтези и костюмированные мелодрамы.
Подобным примером использования тематики медиевализма в симбиозе с фэнтези является фильм «Рыцарь» режиссера Л. Маевского (родился в 1953 г.), увидевший свет в 1980 г. События этой картины происходят в Средние века на территории вымышленной страны, опустошенной войнами и эпидемиями. Главный герой — безымянный рыцарь, отправляется на поиски «златострунной арфы», которая, по преданию, сможет принести его стране счастье и процветание. При создании фильма Л. Маевский смог избежать проблем, о которых уже говорилось, во многом благодаря полной отрешенности сюжета от исторических фактов и отсутствию какой-либо привязки к реально существовавшим странам. По сути, это сказка, но снятая в достаточно реалистичной манере. Средневековая специфика является важной частью эстетики фильма, однако ее наличие, по всей вероятности, было продиктовано личными стилистическими пристрастиями автора. В то же время нельзя полностью исключать то, что через призму Средних веков авторы пытались создать аллюзию на современность (как это было в чехословацком фильме «Маркета Лазарова»).
Антураж Средневековья использован также в фильме «Эпитафия для Барбары Радзивилл» («Epitafium dla Barbary Radziwillówny», 1982 г., режиссер Я. Маевский, родился в 1931 г.), представляющем собой, в отличие от «Рыцаря», традиционную биографическую картину с ярко выраженными элементами костюмной мелодрамы. Этот сентиментальный жанр исторического фильма редко принимался цензурой всерьез, за исключением некоторых моральных аспектов. И хотя из-за этого режиссеры не испытывали значительного давления, высказаться через подобный сюжет на какие-либо злободневные темы им было весьма тяжело.