• Албания: Скандербег;
• Болгария: Борис I, Симеон Великий[1077];
• Босния: Котроманичи и в особенности Твртко I[1078];
• Косово: Скандербег;
• Македония: королевич Марко[1079], Скандербег;
• Румыния: Михай Храбрый и Влад Цепеш[1080];
• Сербия: Неманичи[1081] и герои косовского цикла.
Для стран албанского круга выбор Скандербега в качестве ключевого национального героя легко объясним: Скандербег затмевает собой всех других героев албанского Средневековья и является, пожалуй, самым известным персонажем балканской истории за пределами региона. Босния продолжает следовать еще югославской традиции, которая настаивала на «боснийскости» династии Котроманичей[1082]. В Сербии все еще актуальны герои косовского цикла, которых постепенно вытесняют Неманичи. Для создания образа Средневековья в македонских школьных учебниках, помимо «славянского» королевича Марко, обращаются и к албанскому Скандербегу; царь Самуил[1083] при этом практически не упоминается, хотя его включение в македонский пантеон героев было бы ожидаемым ввиду активной академической и политической полемики вокруг его наследия в современных Македонии и Болгарии[1084].
В большинстве анализируемых учебников «конец» Средневековья трактуется, исходя из сложившейся балканской традиции, как «Османское рабство» и обозначается началом деятельности будителей, то есть применяется модель «долгого» Средневековья, тянущегося до XVIII в. включительно. Однако формально в ряде учебников (особенно это акцентируется в Боснии[1085]) именно 1492 г. упоминается в качестве рубежа Средних веков и раннего Нового времени. Несмотря на это, раздел, посвященный периоду Средневековья, как правило все равно охватывает события вплоть до XVIII столетия. Албанские и косовские учебники придерживаются другой традиции, в рамках которой XVI в. ознаменовал окончание эпохи борьбы против османской экспансии (а вместе с этим — и завершение средневековой истории), что привело к концу существования албанской государственности. Особенное внимание также уделяется 1453 г. — году падения Константинополя, что наиболее заметно в македонских учебниках[1086].
Ниже приведены различные варианты датировки конца средневекового периода в школьных учебниках стран Балканского полуострова:
• Албания — середина XVI в.[1087];
• Болгария — XVII в.[1088]
• Босния — формально 1492 г., реально — конец XVIII в.[1089];
• Косово — середина XVI в.[1090];
• Македония — формально 1453 г. (для Западной Европы — 1555 г.), реально — конец XVIII в.[1091];
• Сербия — вторая половина XVI в.[1092]
Проведенный анализ позволяет заключить, что национальная история рассмотренных нами стран старательно вписывается в контекст всеобщей, в первую очередь европейской, истории путем обозначения и сопоставления исторических связей между регионом, страной и общеевропейскими процессами. Образовательные системы стран региона в значительной степени переняли практики изучения истории от стран бывшей Югославии и соцлагеря. Это непосредственно сказалось на образе Средневековья в современных школьных учебниках.
Очевидны попытки смягчить противоречия и вывести конфликтные сюжеты из школьной программы; также заметен отказ от использования некоторых популярных в общественном дискурсе споров об историческом наследии. Именно так, практически не касаясь конфликтных вопросов, представлены Македонское царство, происхождение Скандербега (долгое время он считался славянским или «неалбанским» персонажем) и ряд других сюжетов. Несмотря на эти попытки сгладить углы, в нарративе школьных учебников по-прежнему сохраняются сюжеты, которые потенциально могут привести к «войнам памяти». Это, например, Старая Сербия в сербских учебниках и атласах, «этнические границы» в албанских учебниках, отказ от признания роли этнических меньшинств в национальной истории, вопрос исламизации и многие другие спорные вопросы.
Мы полагаем, что намечающаяся тенденция к созданию региональных академических площадок для обсуждения спорных и дискуссионных сюжетов истории региона в будущем повлияет и на образ Средневековья в школьных учебниках. Сложно ответить на вопрос о скорости пересмотра моделей школьного образования вслед за актуальными научными исследованиями: это фактор, зависящий как от уровня развития национальной науки, так и от политической воли, напрямую влияющей на политику в области истории и исторической памяти. Остается надеяться, что соглашения, подобные заключенным в Скопье в 2017 и 2018 гг., помогут не допустить злонамеренной пропаганды со стороны разных институций и учреждений и будут препятствовать деятельности частных лиц, направленной на разжигание насилия, ненависти или других подобных действий, которые могут нанести ущерб национальным отношениям[1093].
Традиционный медиевализм, новый медиевализм: трансформации медиевального дискурса в современных Польше и Литве
В польском городе Вроцлаве на улицах можно встретить маленькие скульптуры бронзовых гномов. В 2003 г. возле церкви Св. Елизаветы было сделано целое поселение гномов в средневековом стиле. Конечно, гном — сказочный персонаж, но его образ жизни изображается в медиевальном стиле. Появление вроцлавских гномов связано с общественным движением «Оранжевая альтернатива», которое с 1982 г. было оппозиционным к польскому коммунистическому режиму. Гномы стали символом подполья, неофициального выступления против властей.
Этот пример показывает, что современный медиевализм все больше универсализируется, приобретает черты общего культурного кода, ассоциируемого с абстрактным Средневековьем, которое в большей степени сконструировано современной культурой, чем имеет отношение к реальным Средним векам, тем более в конкретной стране[1094].
Другой чертой современного медиевализма является его приватизация персонами и локальными группами. Это городские коммуны и сообщества реконструкторов. Средневековое прошлое актуализируется ими, поскольку объявляется основой их современного объединения, их происхождения и статуса. Получили большое распространение памятники основателям городов или правителям, которые дали населенным пунктам статус города, пожаловали им магдебургское право и т. д. В последние годы в Польше открыто несколько таких памятников: мемориальный камень в Лодзи в честь 575-летия предоставления статуса города (1998 г.), памятник Казимиру III Великому в Быдгощи (2006 г., скульптор М. Бялецкий; лицо Казимира, который в 1346 г. присвоил Быдгощи статус города, сделано с картины Я. Матейко). В 2005 г. в Замосце поставлен памятник Яну Замойскому, с чьим именем связан расцвет этого населенного пункта в XVI в. В 2010 г. в Гданьске, городе со сложной судьбой, отторгнутом от Польши в ХХ столетии Германией (где он был переименован в Данциг), поставлен памятник Свентопелку II, польскому гданьскому князю в 1227–1266 гг. (скульптор В. Самп). Тем самым акцентировался приоритет Польши в обладании городом еще со Средних веков. Очень показательна надпись на памятнике: «Ничто не оторвет нас от объединенного».
В 2002 г. в Люблине на городской площади в качестве элемента ее ансамбля было реконструировано основание церкви Св. Михаила. Согласно городской легенде, именно в этом месте в 876 г. князь Лешек встретил архангела Михаила, который вручил ему меч для борьбы с врагами. В 1846–1852 гг. церковь была снесена, но в наши дни сделана важным городским местом памяти.
Встречаются и проекты частных памятников: в Познани в 2010 г. в одном из современных микрорайонов в сквере был поставлен памятный знак в честь 600-летия Грюнвальдской битвы. Инициатором его установки выступил горожанин, историк-любитель Мариан Потогрейский.
В то же время сохраняется такая функция медиевализма, как использование его в качестве инструмента причастности к более крупным и значимым общностям и процессам. В 2007 г. во Вроцлаве был поставлен памятник Болеславу Храброму (проект Д. Корзеневской и др.). В руке он держит копье св. Маврикия — Копье Судьбы, символ имперской власти. Тем самым демонстрируется, что Польша имела исторические претензии и вершила судьбы народов Европы (напомним, что именно Копьем Судьбы поражают великого магистра Тевтонского ордена на картине Яна Матейко «Грюнвальдская битва»). В 2008–2009 гг. прошла реконструкция памятника Люблинской унии 1569 г. в Люблине, знака несомненно актуального и значимого для современных процессов в Восточной Европе, для взаимоотношений Польши, Литвы, Украины и других стран. Украина вообще старается активно обозначить свое присутствие на историческом пространстве Польши и подчеркнуть общность пути. Примером этой тенденции может служить то, что в 2015 г. в Гданьске на площади Крещения Руси-Украины украинской диаспорой был поставлен памятник князю Владимиру Крестителю (скульптор Г. Ершов). На постаменте надпись: «Русь-Украина 988. Соучредитель христианской Европы».
Еще одной стороной современного медиевализма является рост движения исторической реконструкции. Он выражается в том, что на древнем городище ставят в натуральную величину новодел — макеты башен, стен, других построек, осадной техники и т. д. В Польше мы можем увидеть такие реконструкции на городище Бискупин; под Познанью строится «крепость Мешко I»; под Калишем, Гечем — археограды, воспроизводящие эпоху Пястов; в Волине стоит реконструированная деревня викингов и славян. В последние 10–15 лет активно развивается и игровая историческая реконструкция, когда люди делают одежду и доспехи предыдущих эпох и в разном виде воспроизводят исторические сцены: от простой демонстрации материальной культуры на «живых манекенах» до сражений, рыцарских поединков и т. д. С