Главная идея этого милитаристского дискурса была сформулирована Зеноном Позняком, который утверждал, что «тысяча лет белорусской державности – это тысяча лет белорусской культуры и тысяча лет войны. Среди этих войн есть она, перманентная война, которая не прекращается никогда – эта цивилизационная война с Россией»[1268]. В размышлениях Позняка видно прямое копирование польского исторического дискурса, который теперь присвоен белорусами. Последние оказались «на самом краю христианства» и проиграли войну с Россией, потому что Европа не поддержала Белоруссию, так как никто на Западе не понял ее значения для обороны европейской культуры. «На краю христианства» страна оказалась одна, а ведь когда-то Беларусь уже прикрыла собой Европу – именно белорусы, по его версии, остановили монголо-татарское нашествие, разбив Орду на Синих Водах в 1362 г. Поглощение Белоруссии Россией в 1795 г., по мнению З. Позняка, привело в XIX–XX вв. к мировым войнам, потому что уже ничто не стояло между мирной Европой и агрессивной Москвой[1269].
Эпоха ВКЛ выступает своего рода золотым веком Белоруссии, к идеалам и достижениям которого удалось вернуться только после 1991 г. Очень характерно в этом плане содержание второй книги Вячеслава Ракицкого «Белорусская Атлантида». Он разбил книгу на три больших раздела: «Наше», «Ненаше наше», «Наше наше». К «нашему» он отнес Литву, «Старожитную Русь», славян и т. д. К «ненашему нашему», т. е. чужому, навязанному, которое стало частью своей истории, – все, связанное с СССР, Второй мировой войной и влиянием России. К «нашему (т. е. самому) нашему» – ВКЛ, Грюнвальд, Радзивиллов, Вильну и т. д.[1270]
Данная тенденция – изображать «лучшим временем» период нахождения земель в составе не России, а другой, европейской страны – характерна для историографий постсоветского пространства. В Прибалтике золотым веком считают время шведского господства в XVII в., на Западной Украине тепло говорят об австрийском владычестве.
В 1990–2010-х гг. в белорусских городах началось массовое возведение памятников средневековым персонажам: великому князю литовскому Миндовгу (г. Новогрудок), полоцкому князю Борису Всеславичу (г. Борисов), великому князю литовскому Ольгерду (г. Витебск), Евфросинье Полоцкой (гг. Минск, Полоцк), Кириллу Туровскому (гг. Минск, Туров), Франциску Скорине (гг. Минск, Полоцк, Речица, Лида), Всеславу Полоцкому (г. Полоцк), полоцкому князю Андрею Ольгердовичу (г. Полоцк), полоцкому купцу (г. Полоцк), княгине Софии Слуцкой (г. Слуцк), памятник Баркулабовской летописи (г. Быхов), печатнику Петру Мстиславцу (г. Мстиславль), волынскому князю Владимиру Васильковичу (г. Каменец), памятник 1000-летия Бреста (на постаменте – скульптуры волынского князя Владимира Васильковича, великого князя литовского Витовта и князя Николая Радзивилла Черного), князю Владимиру Васильковичу и его жене княгине Ольге Романовне (г. Кобрин), Рогнеде и Изяславу (г. Заславль), основателю полоцкой архитектурной школы, зодчему Иоанну (г. Полоцк), скульптура «Богатырь» (г. Свислочь).
Аналогичное явление наблюдается и в гербовнике современных белорусских городов, в котором тоже расцвела мода на Средневековье. В 1998–2011 гг. многие города и села республики получили новые гербы, а некоторые – еще и флаги. В разных областях до 25 % гербов содержали средневековые символы. Это средневековые замки и башни (г. Ляховичи Брестской обл., гг. Лоев и Хойники Гомельской обл., г. Мядель Минской обл., гг. Чериков и Глуск Могилевской обл., гг. Высокое и Каменец Брестской обл., г. Остина Гродненской обл.); средневековое оружие (гербы г. Бреста, а также гг. Белозерска, Дрогичина, Иванова, Пинска Брестской обл., пос. Воронцевичи Брестской обл., г. Толочин Витебской обл., г. Ельск Гомельской обл. и др.). На гербах плывут стилизованные средневековые ладьи (пос. Бешенковичи, г. Дисна, пос. Друя Витебской обл., г. Жлобин Гомельской обл.) или торговые корабли XVI в. (герб г. Полоцка).
Герб «Погоня», символ средневекового ВКЛ, в 1991–1995 гг. был официальным гербом Республики Беларусь. Позже его отменили, но и сегодня «Погоня» присутствует в гербах Витебской и Гомельской областей, городов Верхнедвинска и Лепеля, села Речицы Витебской области, города Могилева. Специальными президентскими указами возрождались гербы эпохи ВКЛ (XVI–XVII вв.): Витебска, Могилева, Речицы, Браслава, Видзы, Городка и Городокского района, Постав, Суража, Уллы и др. В гербы также вносится символика, связанная с бывшими владельцами городов и местечек эпохи Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Как указывает М. М. Елинская, «один из древнейших белорусских гербов – герб г. Несвижа (1586 г.) с черным гербовым орлом князей Радзивиллов… в гербе г. Слонима 1591 г. золотой лев держит в лапах родовой знак “Лис” канцлера Великого княжества Литовского Льва Сапеги. В Коссовском гербе на центральном портале замка размещен “Одровонж” – герб рода Хрептовичей. <…> в Государственный регистр внесены официальные геральдические символы Наровли с изображением герба “Побог” Горватов, Лагойска – с “Леливой” Тышкевичей, Кормы – с “Абшланк” или “Лопотов” Быковских, Копаткевичей – с “Корчак” Еленских, Житкович – с “Сестренец” Кучуков, Воложина и Ветки – с “Абданк”, Озарич – с “Дрыей” Козариных. При полном одобрении местных органов власти на гербе г. Ивацевичи размещена “Гоздава” Пацев»[1271]. Особый интерес представляет герб Хотимска Могилевской области, принятый в 2001 г. На нем изображен меч и две серебряные скобы. Это визуализация легенды о хотимском плотнике, спасшем польского короля Болеслава Храброго (967–1025 гг.), то есть налицо прямое обращение к образам героев Средневековья, причем польского.
Обращение к средневековым идеалам и образам для построения современной нации и преодоления имперской ситуации оказалось эффективным. Сегодня образ средневековой Белоруссии, предшественницы современной Республики Беларусь, – уже не только образ, не только интеллектуальный историографический конструкт, но константа национального самосознания. Конечно, опыт «мобилизации Средневековья» для Белоруссии был не во всем положительным, прежде всего во внешней сфере. Во многом нет понимания с Литвой и Польшей по части «наследия Великого княжества Литовского». В России празднование 500-летия Оршанской победы как победы белорусов над русскими было воспринято с недоумением.
Президентом А. Г. Лукашенко 2022 г. был объявлен в Республике Беларусь годом исторической памяти. По его словам, это «хороший повод для всех нас еще раз осмыслить тысячелетний тернистый путь народа к независимости и собственной государственности»[1272]. Отсылка к тысячелетней истории указывает на новое обращение к старым идеям «origo gentis».
Современный российский медиевализм: популярность в тени актуального прошлого
Обращение на страницах книги к современному российскому медиевализму только в третью очередь, после украинского и белорусского, на первый взгляд, кажется странным. Мы аргументировали перенос восточноевропейских зарубежных медиевализмов из первого, славянского, тома во второй, российский, именно тем, что их нельзя рассматривать вне русского контекста – и к этому контексту обращаемся в последнюю, третью, очередь. Однако такая последовательность оправдана спецификой российского медиевализма, не похожего ни на украинский, ни на белорусский. Он создает для них фон, является зеркалом, в которых отражаются медиевальные стратегии молодых национальных государств; но при этом он, что типично для России, идет своим особым путем.
Первой особой чертой надо назвать сравнительно слабую связь именно русского медиевализма (не путать с медиевализмом национальных республик в составе РФ) с национализмом. Это в принципе нетипично, мы на всех предыдущих страницах доказывали, что там, где развивается национализм, востребован медиевализм. Но современный русский национализм в истории отдает предпочтение другим ориентирам – это в первую очередь последние десятилетия существования Российской империи, царствование Николая II[1273], Белое движение в Гражданскую войну[1274], история Русской православной церкви (причем опять-таки с акцентом на новомучеников XX в.). Это связано с тем, что национализм, как конфликтная идеология, должен иметь своего врага, соперника – и таковым для русской национальной идеологии выступает в первую очередь прокоммунистический исторический проект. Он себя не изжил – напротив, в последние годы все больше актуализируется, имея на руках такие символические козыри, как образ Сталина[1275], гордость победой в Великой Отечественной войне, растущую ностальгию по «советскому» в современной культуре[1276].
Русский национальный проект успехам «сталинской модернизации» противопоставляет уровень развития страны при Николае II, героям Красной армии – героев Первой мировой войны и Белого движения. Он делает акцент на том, что в Великую Отечественную войну победили прежде всего патриоты своей Родины, русские, «наши», а не коммунисты. Сторонники либеральных идей вносят в споры свою лепту, критикуя и Российскую империю, и СССР. Для этой полемики медиевализм бесполезен, его образный ряд лежит совсем в ином информационном поле. Тем более что носители и националистического, и коммунистического, и либерального дискурса в равной мере почитают князя Владимира, Александра Невского, Дмитрия Донского и т. д. Некоторые дискуссии возникают только вокруг образа Ивана Грозного, который, впрочем, атакуется скорее с позиций «западников» и «либералов», а не приверженцев коммунистической или националистической идеологии