[1390], главная тенденция ясно продекларирована: главный воинский храм является духовным символом России, истоки ее славы и величия – в святых подвижниках и героях Средневековья, герои Великой Отечественной войны и современных войн – прямые преемники славы Александра Невского, Дмитрия Донского и др. Это единая линия истории, единая судьба, единый подвиг. И они воплощены в архитектурных символах.
Интерес к наследию Средневековья наблюдается не только в храмовой, но и в жилой архитектуре. Так, летом 2018 г. в центре Санкт-Петербурга – в Басковом переулке – завершилось строительство многоэтажного жилого комплекса «Русский дом». Это огромный ансамбль, где важную композиционную роль играет глубокий курдонер, вокруг которого расположились корпуса. Комплекс украшен высокой сложнопрофильной кровлей. Ее конфигурация с изломами, шатровые завершения декоративных башенок, четыре ската на угловых объемах, окраска бело-бордовых ромбов «черепицы», металлические гребешки, фигурные флюгеры – все элементы, на первый взгляд, вызывают ассоциацию с теремными дворцами средневековой Москвы. Ассоциации с древнерусской архитектурой способствует и характер сдвоенных арочных окон, и огромные балясины-опоры цокольного этажа, и «каменная резьба», украшающая фасады корпусов. Мотивы этой резьбы – стилизованные петушки, геральдические звери и птицы, треугольные ели и т. п. – также красноречиво говорят о первоисточниках-прообразах – декоре средневековой архитектуры. При более детальном анализе на первый план выходит ощущение суровой сдержанности, цветовой скупости, лапидарности форм, то есть проявляются те черты, которые всегда характеризовали петербургскую школу архитектуры, будь то времена барокко, классицизма или модерна.
Сам руководитель архитектурной мастерской «Евгений Герасимов и партнеры», которая проектировала дом, говорит о таком двояком переосмыслении русского стиля следующее: «И возможности, и ограничения участка, на котором построен “Русский дом”, задавались прежде всего двумя его важнейшими особенностями, а именно – местоположением и размером. Участок большой – 2,4 гектара, находится он в историческом центре города; сама по себе совокупность этих двух факторов – уже вызов для архитектора. Мы решили ответить на него нестандартным ходом и выбрали неорусский стиль. Он только на первый взгляд кажется непривычным для Санкт-Петербурга; на самом деле на рубеже XIX–XX веков шел активный поиск именно в национальной стилистике – так ознаменовался национально-патриотической подъем того времени. В Петербурге было немало построек в стиле, который тогда назывался “а-ля рюсс”: на ум приходит Феодоровский городок в Царском Селе или здание на углу Литейного и Пестеля, по диагонали от дома Мурузи. Сто лет назад петербургские зодчие пытались переосмыслить наследие допетровской архитектуры России. Получается, наш “Русский дом” – это пере-переосмысление ее принципов, своего рода “вторая производная”»[1391].
В лучших традициях художественной культуры России относительно художественных достоинств этой постройки даже возник диспут между историками искусства Петербурга и Москвы. Москвичи подспудно отстаивают право только первопрестольной развивать русский стиль, подчеркивая достоинство построек, украсивших Москву в последнее время.
Так, московский историк архитектуры Илья Печенкин замечает следующее: «Здание вписывается в стилизаторскую тенденцию, довольно широко представленную в российской архитектуре последних десятилетий. Например, в Москве модно стилизовать сталинские высотки, в Петербурге – модерн и так далее. Имеется своя ниша и у “русицизма”: можно вспомнить такие постройки, как Moscow Marriott Royal Aurora Hotel на Петровке или дом в 1-м Хвостовом переулке. Надо сказать, что отношение к таким опытам всегда неоднозначное, “русский стиль” уловить непросто. Однако в указанных зданиях присутствуют оригинальность и некоторое дерзновение авторов, тогда как в облике “Русского дома”, на мой взгляд, победила скука»[1392].
Заметим, что «дерзновение» мастеров, работающих в Москве, просматривается в цитатности зданий периода эклектики. Да и масштабы зданий, построенных в Москве и Петербурге, несовместимы. Если в Москве здания, возведенные в русском стиле, представляют собой единичные объекты, то петербургские архитекторы спроектировали и застроили домами огромный квартал.
В характеристике комплекса «Русский дом» более точно наблюдение Бориса Кирикова, историка архитектуры из Санкт-Петербурга: «Что касается неорусского стиля: мне кажется, это преувеличение. Это не столько неорусский стиль, сколько своеобразный вариант неосеверного модерна. Такие элементы, как треугольные щипцы, другие детали, обостряющие силуэт, скорее отсылают к архитектуре Петербурга начала XX века, в которой мотивы северного модерна – регионального варианта стиля – сочетаются с деталями, действительно напоминающими древнерусское зодчество. В принципе, в этом нет противоречия… Современная архитектура Петербурга периода постпостмодернизма характерна чрезвычайно широким диапазоном стилевых исканий: от следования новациям (неоавангард) до откровенного историзма, имитаций исторического стиля. В данном случае буквальной имитации нет. Есть попытка освоить исторически мотивы – с тем, чтобы придать зданию большую содержательность и интересность. В этом смысле она вполне в контексте. Потому что сегодня одна из доминирующих тенденций строительства в исторических районах Петербурга – ориентация на традиции модерна начала XX века. Это, можно сказать, почти мейнстрим архитектурных исканий, если речь идет об историческом центре города»[1393].
Действительно, для петербургской архитектуры характерно стремление вписать здание в сложившуюся городскую среду, учитывая ее исторический характер, и в то же время придать новостройке современный вид, который бы имел черты, отвечающие требованиям времени. И если строительство объектов культовой архитектуры в русском стиле в современную эпоху не вызывает споров, то возведение в этом стиле построек светского характера порождает ожесточенные дискуссии.
Интересен опыт обращения к средневековым сюжетам в монументально-декоративной живописи. И здесь первостепенное значение имеют религиозные монументальные композиции. В доперестроечное время опыт работы над сюжетами подобного рода сохранился в этой сфере только в области реставрации. Строительство новых храмов дало возможность современным художникам проявить в религиозной монументальной живописи и свое новаторство, и верность традициям. Здесь интересна деятельность А. В. Васильева[1394]. Н. С. Кутейникова писала о начале его творческой биографии следующее: «А. В. Васильев относится к тем мастерам изобразительного искусства, для которых интенсивное вхождение в религиозное искусство, его углубленное изучение было связано со временем подготовки к празднованию православным миром тысячелетия Крещения Руси. К этой дате было приурочено выполнение иконных образов для Софийского собора в Новгороде. Однако и раньше, на студенческой скамье, он стремился постичь культуру Византии (VI–XII вв.), Киевской Руси и древнего Новгорода»[1395].
Первой, поистине самостоятельной, работой Васильева в области создания монументальных мозаичных композиций стало художественное оформление церкви Свв. равноапостольных Константина и Елены в поселке Ленинское. Здесь проявилось умение художника соединить традиции византийской средневековой живописи (аскетизм и духовность образов, монументализм форм, четкость контура) с традициями русского искусства (погруженность образов в созерцательность, светлый колорит).
Для художественного оформления храма в традициях, идущих от Средневековья и Возрождения, была составлена богословская программа. В ее создании принимала участие настоятельница Новодевичьего монастыря матушка София (Силина). «Для апсиды была выбрана этимасия – изображение “престола уготованного”. В мозаике изображение этимасии можно встретить еще в V веке в алтарных частях храма, в базилике Санта Мария Маджоре в Риме, в православном баптистерии Равенны, а в XII веке – в росписях Псковского Мирожского монастыря и т. д. …Не менее торжественна композиция “Равноапостольные Константин и Елена”… Именно в этот образ заложена идея, столь актуальная сегодня, связанная с новым этапом развития Православия в России. Именно в царствование Константина в Восточной Римской Империи происходит признание христианства как господствующей религии»[1396]. Аналогичный процесс происходит и в современной России.
Интересно развивается и мозаичная живопись светского характера. В постсоветское время она постепенно уходит со стен фасадов общественных зданий и интерьеров залов партийных заседаний, спортивных комплексов и объектов культуры. И здесь одно из лидирующих положений занимают мозаичные композиции, украшающие новые станции петербургского метрополитена. Многие из них сделаны по эскизам А. К. Быстрова. Н. С. Кутейникова пишет об этом художнике следующее: «В трудные для России 1990-е гг. руководитель мозаичной мастерской А. К. Быстров стремится сохранить ее, не растерять накопленный опыт. Для этой мастерской традиционно разделение труда: композиции создают художники, а мозаичный набор осуществляют мастера-мозаичисты»[1397]. Можно отметить, что в работе современных мозаичистов сохраняются те принципы работы, которые сформировались в их среде еще во времена Античности и Средних веков.
А одной из первых композиций Быстрова, где нашли воплощение сюжеты и образы Средневековья, стала работа, украсившая станцию «Площадь Александра Невского». Композиция «Битва Александра Невского с тевтонскими рыцарями на льду Чудского озера в 1242 году» была разработана художником под руководством А. А. Мыльникова еще для дипломной работы в 1985 г. Выполнена в материале она была только в 1990 г. В центре