Примечательно, что данная опера – «Иван Сусанин», имела изначально посвящение Николаю I и название «Жизнь за царя». Такое посвящение неслучайно. Инициатива по сохранению древнерусского наследия (памятников прошлого) принадлежит императорам Александру I и Николаю I. Михаил Иванович Глинка творил в первой трети XIX в., когда соответствующие рескрипты императоров были выпущены. М. И. Глинка совместно с Г. Я. Ломакиным – регентом и композитором капеллы графов Шереметевых – занимался изучением древнерусских распевов. К сожалению, жизненный путь основоположника русской классической музыки М. И. Глинки был не столь продолжителен и он не успел закончить начатое. Однако Г. Я. Ломакин, будучи моложе своего великого современника и прожив дольше него, на этом поприще успел больше. В частности, он делал гармонизации знаменного распева. Подобные переложения, парафразы и гармонизации будут в немалом объеме создаваться русскими музыкантами.
Со второй половины XVIII в. ведет свое начало старообрядческая нотированная книжность. Трудами приверженцев старой веры не угасает многовековая традиция древнерусского певческого искусства. Они продолжают создавать нотированные певческие рукописи, фиксируя в них песнопения Средневековой Руси.
При этом в старообрядческой среде распев и книги с записанным распевом получают новое развитие. Так, например, в данной традиции широко распространена книга «Демественник». В Средние века была книга с распевом, носящая такое название, но у староверов она имеет другой состав. Во второй половине XVI в. древнерусскими книжниками был создан «Стихирарь Минейный без Двунадесятых праздников», который в Средневековье имел, скорее, переходное значение между «Стихирарем Минейным» и «Трезвонами». С XIX в. он становится одним из самых востребованных типов книг, при этом вбирает в себя черты других средневековых изданий – «Стихираря минейного», «Дьячье око», «Трезвонов». Именно трудами староверов будут напечатаны певческие книги с невмами[683] (издания А. И. Морозова 1880-х гг. и Л. Ф. Калашникова 1910-х гг.). До этого Русской православной церковью в 1772 г. были напечатаны богослужебные музыкальные издания, но в киевской нотной системе.
Усилиями старообрядцев знаменный распев выйдет за пределы храма. Популяризация исконного распева русского богослужения – знаменной монодии – происходила на периодических хоровых концертах. Точные цитаты знаменного распева композиторы не включают в ткань музыкального произведения. Это обусловлено семантической разницей средневекового песнопения и произведений Нового времени. Знаменная монодия в условиях Нового времени является прерогативой старообрядчества. Заслуга староверов стоит не только в сохранении древнерусского певческого искусства в целом, но и в его развитии. В рукописях староверов чаще всего представлены распевы второй половины XVI–XVII в., но порой включают и период позднего Средневековья – вторую половину XVII – начало XVIII в.
Отечественные композиторы переняли эстафету создания произведений на канонические церковные тексты, придя на смену студийским гимнографам, средневековым распевщикам и барочным творцам мусикии. Таким образом, с окончанием Средневековья русское гимнографическое искусство постепенно (пройдя веху барочной Новоиерусалимской школы) стало перерождаться в новый вид музыки – литургическое творчество русских композиторов.
Русские композиторы черпают образы, поэтические тексты, мелодико-ритмическую основу для своих произведений в богатейшей музыкальной традиции предшествующих времен, тем самым сохраняя и преумножая отечественную культуру. После Средневековья фактически пресеклась традиция создания музыки для новых служб – конструировался лишь поэтический текст, который, как правило, создавался по подобию службы святому такого же ранга или службы общего чина. Музыкальная же часть новой службы не писалась, а исполнялась по типовым мотивам и фразам гласа.
В XIX в. начинается планомерное изучение музыкального наследия Средних веков. Создаются работы по истории богослужебного пения, распевам, книгам, персоналиям. Одним из ранних образцов стала дипломная работа выпускника Киевской духовной академии Н. А. Григорьева (1836 г.) «Историческое обозрение богослужебных книг греко-российской церкви».
Беллетризировать Средневековье
Культ древности был атрибутом романтизма, свойственного мироощущению представителей дворянской культурной элиты. Его распространению способствовала прежде всего литература. По наблюдению Ю. М. Лотмана, в период с 1770-х по 1800-е гг. в России происходит удивительное явление: появился Читатель, причем именно Читатель с большой буквы, как культурно-значимая категория[684], на жизнь которого оказывали влияние прочитанные им книги. Потребность в них стремительно росла благодаря переводам, а с 1820–1830-х гг. – благодаря расцвету жанра отечественной исторической беллетристики[685].
Сперва это была историческая баллада, затем, по выражению М. Г. Альтшуллера, буквально захлестнувший Россию поток исторических романов. «Овальтерскоттился весь свет», характеризовал это явление А. Шаховской[686]. Влияние романов на умы современников было куда сильнее, чем трудов профессиональных историков. Г. П. Макогоненко справедливо отметил, что труды Н. М. Карамзина и В. Скотта выходили практически одновременно, и это сочетание резко двигало вперед историческую рефлексию общества[687]. Известно, что официальный историограф хотел поставить в своем саду статую английского романиста[688].
Романтизм преподносил в качестве ориентира определенный тип героя, привлекательный по этическим характеристикам для дворянской молодежи. Этот герой сочетал в себе индивидуализм и верность высоким идеалам, одним из которых был патриотизм. Для его изображения наиболее востребованным оказывался жанр исторического романа. Он был для писателей благодатен тем, что исторический материал подсказывал сюжет там, где отказывало писательское воображение, слабость знания прошлого обществом позволяла этот сюжет развивать в любом направлении, а исторические аллюзии на современность автоматически делали повествование злободневным и востребованным. Часть сочинений (меньше половины) была основана на материале Средневековья. Под влиянием Вальтера Скотта идеалы рыцарства, средневековой романтики прочно заняли свое место в сознании мыслящих людей XIX в. Возникал вопрос об аналогах: кто в нашей истории подобен рыцарям В. Скотта?
В глубине Средних веков можно было найти любого героя, связать его с рыцарством, зарифмовать с современностью и избежать упреков в исторической неточности, ведь большинство сведений было просто невозможно проверить. В образы исторических персонажей – новгородского князя Вадима, Марфы-посадницы, князя Аскольда, различных бояр с вымышленными именами – стали вкладываться рассуждения о морали, политике, человеческом долге и высокой судьбе, созвучные требованиям XIX столетия, основанные на презентистском подходе к изображению прошлого.
В 1830-х гг., когда в культуре господствовало направление романтизма с его интересом к отдельно взятой личности, русскую литературу захватил жанр исторического романа, пришедший на смену исторической повести[689]. Это обусловлено появлением такого жанра на Западе, прежде всего появлением произведений В. Скотта и проникновением западного исторического романа в Россию. В 1830-х гг. в России вышло около сотни произведений в жанре исторического романа, что составляло более половины романной продукции за этот период. Огромное влияние на творчество русских романистов, писавших на исторические темы, оказало великое творение Н. М. Карамзина «История государства Российского». Каждый писатель, создававший роман на тему русской истории, обращался не только к самому карамзинскому тексту, но и к его примечаниям, которые, в свою очередь, нередко позволяли анализировать и впоследствии интерпретировать первоисточники событий.
Следует отметить, что если роман был озаглавлен как «исторический», то распродавался он с большим успехом. Об этом писал помещик Петр Сумароков в 1833 г.: «А кто в наше время не захотел бы украсить свое сочинение чем-нибудь историческим? В наше время, когда тысячи романов бывают раскуплены, прочитаны и даже расхвалены, может быть, только за то, что к заглавию их прибавлено волшебное словцо ИСТОРИЧЕСКИЙ?»[690] Русский исторический роман возник как ответ на появление более широкого круга читателей. Это новый читатель – провинциальный и простой – обеспечил в массе успех историческому роману[691].
Эпоха исторического романа в России была открыта творчеством Н. М. Карамзина и его историческими повестями. В конце XVIII – начале XIX в. он создал повести «Наталья, боярская дочь» (1792 г.) и «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода» (1803 г.). Не исключено, что благодаря литературному творчеству Карамзина тема вольного Новгорода продолжила свое бытование в умах русских писателей. Герои русской истории под пером будущего историографа еще говорят как персонажи европейской литературы, основанной на рецепции античных образов. Например, в уста Марфы-посадницы он вкладывает речь: «Вадим! Вадим! Здесь лилась священная кровь твоя, здесь призываю небо и тебя во свидетели, что сердце мое любит славу отечества и благо сограждан, что скажу истину народу новогородскому и готова запечатлеть ее моею кровию. Жена дерзает говорить на Вече, но предки мои были друзья Вадимовы, я родилась в стане воинском под звуком оружия, отец, супруг мой погибли, сражаясь за Новгород. Вот право мое быть защитницею вольности! Оно куплено ценою моего счастия…»