Семь верст ливонцы без оглядки
Бежали прочь с Чудского льда.
Заканчивалась поэма о «Ледовом побоище» 1242 г. строфой из «Интернационала», который тогда был гимном СССР:
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас все так же солнце станет
Сиять огнем своих лучей!
Поэма Константина Симонова цитировалась в советских учебниках по истории и книгах для чтения, то есть имела определенный резонанс и влияние на население.
В Третьяковской галерее в 1939 г. открылась выставка, посвященная русской исторической живописи. В Государственном историческом музее была организована выставка, посвященная Александру Невскому, в московском Литературном музее – «Слову о полку Игореве». Древнерусские герои приобретают воистину народную популярность: зимой 1938 г. в московском парке «Сокольники» были сделаны ледяные скульптуры Александра Невского, Дмитрия Донского и др.[1031]
В киноиндустрии СССР средневековая тематика долгое время оставалась в тени, не отвечая идеологической составляющей культуры[1032]. В 1938 г. на экраны СССР вышел фильм режиссера Сергея Эйзенштейна про Ледовое побоище и Александра Невского, который считался одним из лучших исторических фильмов советской эпохи[1033]. Эйзенштейн получил за него Сталинскую премию. В 1941 г., когда началась Великая Отечественная война с Германией, фильм с грандиозным успехом шел во всех кинотеатрах страны. Кадры из него были использованы в пропагандистском фильме «Почему мы сражаемся. Битва за Россию» (США, 1943 г.). Как справедливо заметил В. А. Потресов, «необычайная популярность этой битвы (Ледового побоища. – Авт.) по сравнению с другими победами Александра Невского и других средневековых военачальников определялась, по крайней мере для старшего поколения советских людей, фильмом Сергея Эйзенштейна»[1034].
Картина не только прозвучала громким патриотическим призывом к сплочению народа перед лицом опасности, но и буквально сконструировала героический образ Александра Невского в общественном сознании[1035]. Фильм, не во всем соответствуя реалиям прошлого[1036] (академик М. Н. Тихомиров назвал его «издевкой над историей»[1037], найдя массу ошибок и несуразностей), тем не менее приблизил зрителей к Средневековью с помощью понятных и осязаемых визуальных приемов, которые впоследствии стали традиционными для многих лент мирового кинематографа, снимавшихся в средневековом антураже. Значительное влияние «Александр Невский» оказал на последующие биографические фильмы, посвященные средневековым правителям и снятые в Восточной Европе после Второй мировой войны. Образ Александра Невского в фильме оказался настолько удачным, что изображение актера Н. Черкасова в роли князя стало замещать портреты реального Александра Невского. Даже на ордене Александра Невского изображен профиль именно Черкасова. Знаменитая фраза, приписываемая князю Александру: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет», – на самом деле тоже фраза из фильма, а не из исторического источника.
Молодому князю в фильме чужды самодержавные настроения: поначалу он даже отказывается взять в руки власть, но, будучи борцом за свободу своего народа, он принимает на себя тяжелую ношу своеобразного «отца нации». В данном контексте национальная идея является ключевой, а битва на Чудском озере преподносится чуть ли не как определяющая в судьбе русского народа. Таким образом, на основе отдельно взятого события далекой и таинственной, но при этом визуально понятной зрителям эпохи, авторы фильма выстроили целый комплекс художественных образов. Эти образы были направлены в актуальное, советское смысловое русло, служили главной идее – борьбе народа с немецкими захватчиками.
Не обошли авторы фильма и важную для Средневековья тему религии. В социалистическом кинематографе про Средние века религия зачастую выступала исключительно как негативный фактор. Подобное присутствует и в фильме С. Эйзенштейна, где антирелигиозная пропаганда напрямую перекликается с антифашистской. Католические священники в фильме изображены в негативном ключе: они спокойно смотрят, как германские рыцари кидают маленьких детей в огромный костер[1038].
Одной из важнейших и противоречивых исторических персон Средневековья в отечественном кинематографе был Иван IV. Одним из первых фильмов о нем стала картина «Крылья холопа» режиссера Ю. Тарича (1885–1967), вышедшая еще в 1926 г. Примечательно, что особую популярность она приобрела на Западе, где была известна под названием «Царь Иоанн Грозный», став предметом жарких споров в среде русских эмигрантов[1039]. Суть спора заключалась в том, что одна часть эмигрантов хвалила художественные достижения фильма, другая же подвергала его жесткой критике, обвиняя в намеренном антиисторизме. В целом последнее можно признать справедливым.
Особенно интересными в этом контексте представляются слова сценариста фильма Виктора Шкловского: «Мы не столько стремимся своей новой постановкой к исторической правдоподобности – нам хочется показать не нарядную, а рабочую Русь, и Грозного не на приеме послов, а на приеме купцов – хитрого, немножко подобострастного с англичанами тирана и льняного торговца. Мы думаем, что удастся поставить новую вещь и найти в старой России совсем другие вещи, чем те, к которым мы привыкли в исторических фильмах. Самое имя “исторического фильма” должно быть уничтожено в советской кинематографии»[1040]. Данная позиция В. Шкловского, конечно, не может служить отражением взглядов всех советских кинематографистов, однако некоторые ее аспекты мы так или иначе можем найти во многих других фильмах о Средних веках. Медиевализм зачастую становится удобным инструментом идеологической борьбы и манипуляции, поскольку с его помощью авторы могут пытаться в силу тех или иных причин изменить представление людей об истории.
С развитием в 1930-х гг. культа личности образ Ивана IV претерпевает значительные изменения. Показательным в этом отношении стал фильм «Первопечатник Иван Федоров» (режиссер Г. Левкоев, премьера 12 мая 1941 г.), прославляющий не только первого русского книгопечатника, но и первого русского царя[1041]. Наиболее значительным фильмом советского периода об Иване IV является двухсерийная картина С. Эйзенштейна «Иван Грозный». Первая часть, вышедшая в 1945 г., имела огромный успех, удостоившись Сталинской премии. Тем не менее вторая подверглась жесткой критике Центрального Комитета ВКП(б), который отметил невежество в отображении исторических фактов, слабохарактерность и безволие экранного Грозного, а также нелицеприятный показ опричников[1042]. При этом стоит отметить, что сам Эйзенштейн подходил с большой серьезностью и интересом к изображаемой в его кинофильме эпохе: «Я тщательно изучаю летопись, исторические труды, народные песни и былины о Грозном. Предо мною стоит задача – в фильме воссоздать черты этого “поэта государственной идеи XVI века”, как назвал его кто-то из историографов прошлого. По правдивости содержания хочется идти за летописью, фиксируя в фильме исторические черты дел Ивана IV. По форме же хочется следовать былине и песне, которые воссоздают характер живого Грозного, не гоняясь кропотливо за датой, за хронологической последовательностью… Этим путем, я думаю, единственно возможно дать почувствовать через фильм величие дела Ивана Грозного»[1043].
Средневековье смотрело на зрителя через экранизацию русских народных сказок. В СССР наиболее известным представителем жанра сказки стал режиссер А. Роу (1906–1973)[1044]. Для визуального решения своих сказок он использовал стилизованную архитектуру, быт и костюмы времен Ивана Грозного. В 1938 г. вышла его первая киносказка «По щучьему велению», а уже через год – картина «Василиса Прекрасная» (1939 г.). Как и произведение С. Эйзенштейна, фильм «Василиса Прекрасная» нес в себе патриотическую идею защиты Родины, в связи с чем первая его половина в визуальном отношении снята достаточно строго, реалистично, что является отсылкой к фольклорным истокам – несказочной прозе[1045]. 31 июля 1941 г., в самом начале войны, состоялась премьера другого фильма А. Роу по сказке П. Ершова «Конек-Горбунок» (1941 г.). Работа по съемкам киносказок продолжилась в 1944 г. Так, уже 27 мая 1945 г. был начат прокат фильма «Кащей Бессмертный». Совместив сказочную тематику с яркими элементами средневекового быта, А. Роу, как и С. Эйзенштейн, смог приобщить зрителя к традиционной средневековой культуре, при этом, что немаловажно, создав произведение, доступное для всех возрастов.
Сам А. Роу отмечал актуальность Средневековья для современного зрителя: «Для нас важно перекинуть мостик от древних времен к современности. Мы стремимся увидеть в фольклоре главную идею, созвучную нашим дням, раскрыть языком кино ее смысл»[1046]. Примечательно, что жанр киносказки позволял ему вносить в сценарии своих фильмов откровенно христианские элементы, которые каким-то образом проходили мимо советской цензуры.
Так, в «Кащее Бессмертном», являющемся очевидной аллюзией на войну против Гитлера, один из персонажей, Гусляр, поет: «Ох, и гой еси, Владимир – князь Красно Солнышко! Много еще на Святой Руси богатырей. Одолеют они идолище поганое»