Я сделала пару шагов в направлении честной компании, как вдруг наперерез мне кинулся Благовещенский, который, как мужчина обычной ориентации, не оценил сенсационного появления Глеба, а, напротив, заметил меня, о чем и не замедлил мне сообщить.
Мы обнялись.
– Где работаешь? – спросила я сразу о главном, потому что боялась, что при новых гостях длинного разговора не получится.
– Руководитель пресс-службы губернатора.
– Падаю ниц.
– А ты? Слышал, жила за границей. Замужем?
Поразительно, как быстро Одинцова и Сологуб растрезвонили обо мне.
– Не замужем. Не работаю. Свободна и в поиске.
Кораблева продолжала настойчиво призывать меня.
– Жену вице-консула откуда знаешь?
– Одноклассница.
– Позвони мне в понедельник. Подумаю, чем можно тебе помочь. – Благовещенский протянул мне карточку.
– Спасибо, родной.
Кораблева остановила меня встречным вопросом:
– Пресс-атташе губернатора откуда знаешь?
– Старый поклонник.
– Это пресс-атташе губернатора? – присоединился к разговору Глеб, провожая глазами удаляющегося Благовещенского. Кстати, тот был вторым мужчиной в костюме и галстуке, присутствовавшим на приеме.
– Хороший костюм Helmut Lang, – заметил Глеб.
– Дорогая, позволь тебе представить… – начала было Кораблева.
– Благодарю, мы знакомы, – отозвалась я.
– Ты что, у него убираешь? – шепотом спросила Кораблева.
Я сделала ей страшные глаза.
– Кто что у кого убирает? – уловил обрывок фразы Глеб.
– Это мы вернулись к прежнему разговору, – ввернула Кораблева. – Кстати, потом расскажешь.
Я кивнула.
Глеб снова строго посмотрел на мою одежду.
– Познакомьте со спутницей, – попросила я.
– Дашенька, улыбнись дамам.
– Здравствуйте.
Вблизи она оказалась милой девочкой лет шестнадцати.
«Педофил, фетишист», – думала я про себя.
– Дашенька – дочь моей двоюродной сестры, живет в Москве, хочет посмотреть Бразилию, очаровательный ребенок, – прокомментировал Глеб.
Все равно фетишист, зачем украл мои туфли, не пришлось бы сейчас позориться в этих кедах.
– Можно вас на минутку? – спросил меня Глеб. – Дашенька, побудь здесь с Джеймсом и его женой, пока я не вернусь. – И увлек меня в коридор.
Наградой мне был завистливый взгляд Одинцовой.
– Я хотел вот что сказать, – начал он в коридоре, – вы, безусловно, обладаете редким талантом при помощи остроумно найденных аксессуаров и иронического отношения к своему образу превращать безликие вещи в искусство. Но как могли вы, с вашим чутьем и вкусом, позволить всучить себе этот отвратительный костюм, который почти год валялся в моем кабинете и который я десять раз просил отправить в стоковый магазин? Сколько с вас за него взяли эти мерзавки?
– Девятьсот пятьдесят, – проблеяла я.
Он крепко взял меня за руку.
– Едем в магазин. Я положу конец этому безобразию.
«Порше» взревел, как бык на корриде, и вскоре мы были у бутика.
– Вы позорите мое имя! – кричал Глеб. – На что ты надеялась, когда навязывала это дерьмо? Что я похвалю тебя? Дам премию?
Девушка не отвечала.
– Не кричите на нее, она хотела как лучше. Они видели, что мне не хочется покупать черную вещь, но по каким-то причинам она мне нужна, может, у меня похороны.
– Тем более. Покупателей надо беречь. Их у нас не так много. В общем, ты уволена, – сказал Глеб девице.
– Я все равно выхожу замуж.
– За кого? – заинтересовался Глеб и сбавил тон.
– Ну, за того, который у нас четыре костюма во вторник купил.
– Прямо-таки замуж?
– Ну не замуж, в Таиланд с ним поехать пригласил.
– Ну и отлично, – сказал Глеб, – держи его крепко, девочка.
Бывшая продавщица собрала вещи и ушла. Мы остались в магазине вдвоем.
– Это восьмая продавщица, которая устраивает судьбу в моем магазине. И я уже трижды крестный. Правда, здесь – другой случай. Парень, про которого она говорит, давно и прочно женат, у него двое детей, и он скоро переезжает в Москву. Зачем брать в Таиланд первую встречную? Там девиц полно. Видимо, забронировал льготный билет. Или двойная командировка. Но так ей и надо.
Я не стала возражать. В конце концов, магазин – его личное дело. Считает, что надо уволить, – пусть увольняет.
Мы помолчали, как бы подведя итог прежней теме.
– Предлагаю устроить небольшой показ. Я выберу вещи, а вы подберете к ним аксессуары, правда, из тех, что у нас есть, – он выразительно посмотрел на мои кеды, – и пройдетесь здесь для меня. Зеркала у нас большие, вам самой тоже будет хорошо видно.
– Отличная идея, только есть очень хочется.
Предвкушение чего-то особенного подействовало на меня расслабляющее, и я почувствовала себя раскованно, несмотря на присутствие Глеба или, напротив, благодаря его присутствию.
– Сейчас закажем. – Он набрал номер. – Начнем пока?
– Начнем.
Глеб включил все освещение, которое было в магазине, очень много самых разных ламп. Они светили сверху, снизу, изо всех углов.
Все, что было дальше, – сладкий, сказочный сон. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой красивой, окруженной таким количеством благосклонного внимания. Мы так смело сочетали разные вещи. Спорили, доказывали друг другу свою точку зрения. В процессе, чтобы не забыть варианты, Глеб стал меня фотографировать. Мы поели и снова мерили. В красных тряпочках Galliano с большим куском пиццы в руках и с разлохмаченными волосами я и впрямь хорошо смотрелась. Мы смеялись, он восхищался мной и при этом был деликатен, ни разу не дотронулся, ни разу не поставил в неловкое положение. Флирта не было, а было по-настоящему весело и легко.
И вдруг, как гром среди ясного неба, до меня дошло.
– А вы знаете того мужчину, который пригласил вашу продавщицу в Таиланд?
– Нет, не знаю, но навел справки по данным кредитной карточки. Я изучаю своего потребителя…
– Петров Кирилл его зовут?
– Могу посмотреть. Да. Петров.
Настроение мое было испорчено.
Глеб почувствовал это, но не мог понять, в чем причина перемены моего настроения.
Вычленить связь между мной и Кириллом сложно. Она не была очевидной. Это меня он хотел позвать в Таиланд. А я не дала ему такой возможности. Я решила взять себя в руки и не портить Глебу вечер. Я напомнила ему о Даше. Тактичные Шериданы не звонили.
Мы снова сели в «порше» и отправились к консульству. Там я пересела в свою машину. Но тут ко мне подошел Глеб.
– Давайте я вас прикрою, вы переоденетесь вот в эти милые, как вы говорите, вещички, а этот уродский костюм отдадите мне обратно.
У меня не было сил начинать дискуссию, и я молча подчинилась.
– Зайдете попрощаться с Шериданами?
Я кивнула.
– Захватите там Дашу и передайте привет от меня.
Я прошла через охрану, поднялась, последние нетрезвые гости прощались с хозяевами. Писателей не было. Я обняла Кораблеву, Джеймс поцеловал меня в щеку, это было приятно.
Глаза Кораблевой горели яростным любопытством, но она не стала шептаться со мной при муже.
Мы с Дашей спустились на стоянку. Глеб стоял, прислонившись к дереву, и смотрел на нас.
Они с Дашей сели в «порше».
– Постойте! – окликнул меня Глеб.
– Да.
– Это миссис Шеридан подарила вам блузку с лобстером?
– Да.
Глеб улыбнулся и, не трогаясь с места, нажал на газ.
– Постойте, – позвала его я.
– Да. – Он отпустил педаль.
– Зачем вы стащили мои туфли?
Он только рассмеялся в ответ и с диким шумом укатил прочь.
Когда я подъехала к дому, то обнаружила на заднем сиденье большой черный пакет, в котором лежало несколько лучших вещей из тех, что мне понравились в магазине. А в кармане брюк, которые я надела по просьбе Глеба, я нашла девятьсот пятьдесят долларов.
Я десять раз набрала его сотовый, но он мне не ответил.
Черные вещи после стирки следует обязательно обрабатывать мягким антистатиком. Это избавляет от необходимости пользоваться щеткой, а значит, продлевает срок жизни любимой вещи.
Глава 6
Пятница
Тумановых не было дома.
Обычно по утрам я заставала хозяина дома Аркадия Павловича, владельца предприятия, занимающегося расфасовкой и продажей импортного растительного масла и томатной пасты. Чем меньше емкость, тем больше доход, объясняла мне его жена Галина Кузьминична, директор школы.
У этого тихого человека была особенная мужская страсть. Он коллекционировал холодное оружие. Причем коллекционировал серьезно, а не из любви к искусству, как, например, я сама.
Самую лучшую часть коллекции он унаследовал от отца, фронтового полковника, которому удалось вывезти из оккупированной Германии немало ценных экземпляров. Именно поэтому ядро его коллекции составили мечи тевтонских рыцарей. В крестообразной рукояти одного из них хранилась частица святых мощей. К сожалению, неизвестно, чьих именно. Сам меч принадлежал некогда рыцарю по имени Конрад из Тюрингии, который жил в XIII веке. Меч висел на стене, и Аркадий Павлович иногда крестился на него как на распятие.
Был у него и легкий кавалерийский меч, принадлежавший бойцу из армии курфюрста Баварского Альбрехта, датируемый XVI веком. Был еще шестнадцатого же века меч с клеймом «волка» из Пассау. Думаю, Галина Кузьминична понятия не имела, сколько стоят игрушки ее мужа.
А какие красивые у него были кинжалы! Мне больше всего нравился Gnadgott, кинжал милосердия. Немецкой же работы с рукоятью из черного рога, с четырьмя вогнутыми гранями и с гравировкой в виде арабесок. Когда мне позволяли взять его в руки, я испытывала невообразимый подъем настроения и возбуждение, родственное эротическому. Аркадий Павлович всегда смеялся, глядя на выражение моего лица в эти минуты.
Он много рассказывал о холодном оружии. Например, он объяснял мне, что японский меч катана носился с гражданской одеждой и им никогда не делали харакири. Для харакири использовался парный катане меч, который назывался вакидзаси. А воины, носившие доспехи, пользовались мечом, который назывался тати.