– Сколько стоит? – спросил Глеб.
– Тыщща, – ответил пьяненький мужичок, моментально в своем масштабе оценив покупательную способность Глеба по его нехилому прикиду.
– На барахолку надо одеваться скромно, маскироваться под пролетариат, иначе цены заряжают втрое…
Глеб достал купюру и протянул ее мужичку.
– Еще не переехали или в гостях у матушки?
– Я не еду в Москву и не возвращаюсь к бывшему мужу.
Глеб не улыбнулся, но что-то в его лице неуловимо изменилось.
И тут, не знаю почему, меня вдруг понесло. Я навела объектив своего фотика на его лицо, щелкнула и сказала:
– Это странно, но, когда вы рядом, мне кажется, что ваше лицо и есть солнце, а не тот бледный круг света над горизонтом.
– Что?
Глеб не понял или не поверил своим ушам. Очевидно, голос мой прозвучал слишком буднично для такого пафосного признания.
Повисло неловкое молчание.
– Извините, мне пора, – сказала я и пошла к метро.
Опять облажалась, опять наболтала лишнего. Нет у меня счастья и не будет – с такими приступами словесного поноса.
Я ввинчивалась в толпу, старалась сжаться и скрыться из виду как можно скорее.
В это время подал голос мой сотовый, пришлось остановиться. Звонил Александр Александрович, сын кошатницы Анны Витальевны.
– Я вас слушаю. Новости по поводу моющих средств?
– Не хотите сегодня со мной поужинать? – спросил Александр Александрович.
– Это неожиданное предложение. И в любом случае я сегодня занята.
– Не пренебрегайте мной, девушка. Я – отличный вариант.
– Вы – не вариант. Вы женаты.
На этой фразе меня догнал Глеб. Он подозрительно посмотрел на телефон, который я держала около уха. Разговор был странный, а теперь мне и вовсе захотелось свернуть его побыстрее.
– Извините, я не могу говорить.
Александр Александрович продолжал свою речь, но я отключилась.
– Женатые мужчины осыпают вас непристойными предложениями? – Глеб смотрел ревниво.
– Да. – Отнекиваться не было смысла.
– Вы спешите? Я вас подвезу.
– Я еду в Пушкин, это далеко.
– В гости?
– Там в Екатерининском дворце закрытый прием.
– А, да, я слышал. Вы приглашены?
– Типа того.
– А я нет. – Кажется, известный тусовщик Глеб был уязвлен этим обстоятельством. – Пожалуй, принцы – вполне подходящая для вас компания. Простите за бестактность, но вас не смущает разница в возрасте?
– Вы имеете в виду, что все они слишком молоды для меня? Так ведь заводить подруг и жен постарше модно в этом сезоне. Разве вы не слышали?
– И вам нравятся прыщавые юнцы с тонкими запястьями?
– Что-то не припомню ни одного прыщавого среди их высочеств.
– И кто же ваш фаворит? Кого вы наметили сегодня в жертвы?
– Мне нравятся немчики, они так трогательно краснеют. Может быть, Эрнст Ганноверский или Казимир фон Витгенштейн. Разберусь на месте.
– Они же совсем дети! Может, вместо этого сходим куда-нибудь вместе?
– Не могу, обещала.
– Тогда на «Детей Розенталя» во вторник?
Меня охватил восторг, я давно мечтала услышать эту новую русскую оперу Леонида Десятникова. Либретто написал мой любимый писатель Владимир Сорокин.
– Это премьера в Петербурге? А Сорокин будет?
– Думаю, да.
– Блеск.
– То есть вы согласны. Жаргон Эллочки-людоедки вам не очень идет.
– Спасибо вам большое, сейчас очень спешу, созвонимся во вторник.
Я не позволила ему опомниться и убежала, пока он не заметил, что я еду на метро.
Радоваться было страшно. Еще один совместный вечер в Мариинке. Чем он кончится на этот раз?
Но почему он от меня никак не отстанет? Зовет, манит, однако намерения его туманны, как и прежде. Он встречается со мной не ради секса, тогда ради чего? Чего еще может мужчина хотеть от женщины? Вопросов было много, ответов не было вовсе.
Всю дорогу до Пушкина я терялась в догадках. И потерялась окончательно. Все мои гипотезы, одна нелепее другой, разбивались об очевидный факт: Глеб – самый загадочный мужчина на свете. Тайна, которую страстно хочется разгадать. Но разгадать не получится, если он сам ее не раскроет. Остается надеяться, что он захочет это сделать. Рано или поздно. Пожалуй, Кораблева права и эту историю невозможно оставить на полпути. Ужасно хочется понять, что к чему.
– Кораблева, я тебя простила, давай мириться, – позвонила я ей по сотовому из маршрутки.
– Ты серьезно? Не сердишься?
– Неа.
– Я бы убила за такое. Прости меня, кроткое ты созданье.
– Ладно, не парься. Я тут подумала, я согласна встречаться с Гостевым по твоему плану, только ты должна мне помочь: собрать о нем всю-всю информацию, я имею в виду романы, отзывы о нем, ну ты понимаешь.
– Соберу. Когда увидимся? Хочешь, приду твою мебель смотреть сегодня.
– Не, я сегодня работаю.
– Бедняжка, это в воскресенье? А, понимаю, у тебя же долг. Где работаешь?
– В Екатерининском дворце на приеме.
– Ни фига себе. Можешь провести меня?
– Вряд ли. Я заменяю подружку, сама на птичьих правах.
– Ну, тогда созвонимся. А ты все-таки – святая.
– Отстань.
Принцы и впрямь оказались невзрачными. Все-таки принц Уильям вне конкуренции. Он, безусловно, самый привлекательный европейский наследник. Но принца Уильяма не пускают на отвязные вечеринки, подобные той, на которой мне пришлось потрудиться.
Сначала работа моя не заладилась. Я все забывала, что одета в мужской костюм и должна кланяться, а не делать книксен, подавая новое блюдо или подливая вино. К счастью, пища не слишком интересовала молодых аристократов. Они очень быстро захмелели, стали громко смеяться и кричать, бегать по дворцу и кучковались в туалете. Надо сказать, что туалеты расположены в Екатерининском дворце довольно далеко от парадной бальной залы, где был накрыт стол. Компания светской молодежи возвратилась оттуда оживленной, с блестящими глазами. Они потребовали немедленно устроить им дискотеку. Дискотека продолжилась беготней и прыжками по старинным креслам и кушеткам в разных залах дворца. Охране пришлось проявить весь такт, чтобы музей не был разрушен.
В разгар веселья прибыл опоздавший гость. Я не видела, кто это был, потому что задержалась в буфетной. А когда возвращалась, некий молодой человек обратился ко мне:
– Excuse me, miss. Could you please show me the way to WC.
– Sure, your Highness.
Это был принц Гарри.
Пока мы шли к туалету, я поинтересовалась, как ему понравилось в Петербурге. Принц был очень вежлив, сказал, что в Петербурге он в третий раз, и в третий раз неофициально. Что город ему нравится. Но слишком холодно.
– А что, если бы вам предложили российский престол, вы бы согласились?
Принц оторопел.
– Разве в России снова будет монархия?
– Возможно. Так согласились бы вы?
– О да, я всегда мечтал быть королем.
– Тогда мы будем на вас надеяться.
– Кто «мы»? – поинтересовался принц.
– Сторонники монархии.
Принц, который явно всю дорогу до этого комкал в кармане заветный пакетик, вдруг приосанился, напрягся и раздумал идти в туалет.
Наверное, нужно было добавить что-то еще, но у меня в голове крутились только фразы типа «Я дам вам парабеллум» или «Заграница нам поможет».
Весь оставшийся вечер он смирно просидел за столом. Он отказался от шампанского и прочих вин и пробовал разные сорта русской водки. Может быть, он размышлял о том, чтобы вернуть правящему дому монополию на производство этого крепкого национального напитка?
Розовощекие немецкие принцы довольно скоро покинули собрание. Один уснул, другому стало дурно. К концу вечера продолжали бодрствовать практически одни девушки во главе с высокорослой именинницей. Малое количество кавалеров их нимало не смущало, и веселились они от души.
Вскоре основное застолье свернули, оставили только маленький буфет, который должен был функционировать до утра. Музыка гремела, дети резвились.
Мне вручили пятьсот рублей и отпустили восвояси. Принц Гарри разыскал меня, когда я уже переоделась. Он оглянулся по сторонам и положил мне в руку визитную карточку.
– Я записал здесь номер моего прямого мобильного телефона. Так что теперь я всегда на связи.
Я горячо пожала руку его высочеству. Среди гостей он единственный оставался вменяемым.
Я десять раз пожалела, что не поехала на машине. В уплату за обратный проезд мне пришлось отдать весь сегодняшний заработок, да еще и приплатить из кошелька.
За дорогими перчатками ухаживают так же, как за дорогой обувью. Перед первым использованием сбрызгивают спреем для создания водо– и грязеотталкивающего слоя. В дальнейшем чистят специальной щеточкой 2–3 раза в неделю или по необходимости. Важно не оставлять их грязными. Летом перчатки набивают мягкой бумагой и хранят в светонепроницаемых коробках.
Глава 15
Понедельник
По дороге к Вере я вспоминала, как мы с бабушкой, когда она была жива, в октябре устраивали праздник глинтвейна. Какой вкусный глинтвейн она делала! Даже в те годы, когда еще было невозможно купить необходимые для него разнообразные пряности. Мой любимый – с апельсиновой цедрой. Я решила, что сегодня вечером обязательно сварю себе большую порцию.
Перед тем как угоститься глинтвейном, мы с бабушкой наряжались и прихорашивались. Из моих темных волос бабушка мастерила взрослую гладкую «ракушку». А на свои светлые накануне обязательно ходила делать перманент. Точнее, электрическую завивку, она делала ее у одного и того же мастера в течение сорока лет.
Бабушка носила высокие каблуки до восьмидесяти лет. Правда, на моей памяти уже не шпильки, а устойчивый толстый каблук. До глубокой старости она тратила на обувь бешеные деньги. У нее была масса разных шляпок, надо им тоже сделать ревизию, проверить, не поела ли моль.