– Нет, – качнул головой наемник. – Мы много слышали о подобных заведениях, но долго не могли решиться зайти.
– Слишком необычно? – Менеджер бросил быстрый взгляд на Анну, которая уверенно справлялась с ролью не очень продвинутой, но вполне современной женщины, жаждущей порвать с пошлостью устаревшей морали.
– Полагаю, нас сдерживали остатки глупых предрассудков, – негромко произнес Палыч. – Но с каждым днем мысль заглянуть к вам становилась всё более и более…
– Интригующей.
– Скорее, навязчивой. В последнее время мы с Ритой практически не говорили ни о чем другом. Нам очень хотелось…
– Попробовать.
– А тут как раз подоспела годовщина нашего знакомства. – Палыч бросил на молодую женщину влюбленный взгляд. – Мы еще не заключили даже временного партнерства, но не против добавить в отношения немного романтики. Такого, знаете, пиратства.
– Это очаровательно.
– У вас красивая улыбка.
Метрдотель ответил наемнику не очень долгим, но много чего обещающим взглядом, после чего вернулся к делам.
– Надеюсь, вы понимаете, что у нас абсолютно легальный бизнес? Клуб «Капитан Кук» является одним из старейших заведений подобного рода в городе, мы зарегистрированы в муниципалитете и платим все полагающиеся налоги.
– Мы с Ритой не посещаем сомнительные места.
– Прекрасное правило. – Метрдотель ненавязчиво накрыл ладонью руку Палыча. В ответ мускулистый наемник выдал очередную дозу обаяния. – Мы гарантируем чистоту и здоровье своих временных сотрудников, гарантируем, что все они – добровольцы, у нас с этим строго. И гарантируем, что процедура отделения происходит совершенно безболезненно. – Не отпуская Палыча, метрдотель послал томный взгляд Анне. Женщина ответила игривой улыбкой. – На сколько персон планируется пиршество?
– Мы хотели посидеть вдвоем. При свечах.
– Как в кино, – добавила Анна.
– Тогда вам лучше ограничиться рукой, – посоветовал метрдотель. – А для первого раза я рекомендовал бы запечь ее с сыром и прованскими травами. Блюдо на двоих подается с молодым картофелем и спаржей.
– Вино?
– Некоторые знатоки уверяют, что к руке идеально красное сицилийское, но лично я посоветовал бы шардоне. Оно идеально для первого раза, поскольку превосходно оттеняет необычный вкус блюда.
– Вы нас уговорили.
– Я не прощаюсь.
Метрдотель пожал руку наемника, улыбнулся Анне и чуть пританцовывая отправился распорядиться.
– Меня сейчас стошнит, – прошептала женщина.
– Прекрасно тебя понимаю.
Они выглядели согласно легенде: парочка из среднего класса. Одежда недорогая, но с претензией, не самая дешевая бижутерия у Анны, не самые дешевые часы у Палыча. Они казались заурядными посетителями, обменивающимися впечатлениями от необычного заведения, и в какой-то мере так оно и было.
– Я не верю, что всё это происходит на самом деле. Не верю… не могу поверить, что подобное возможно. Они едят друг друга! И платят налоги!
– Официально к ним не придраться, – угрюмо произнес Палыч, стараясь говорить едва различимым шепотом. – Все местные «добровольцы» или мигранты, или нищие, они подписывают контракт…
– Я не верю, что люди едят других людей. Приходят в ресторан, заказывают чью-то руку или ногу… – А в следующее мгновение Анну перекосило: до нее дошло то, о чем Палыч запрещал себе думать с тех самых пор, как узнал, какой именно клуб принадлежит Иксуеву, на которого перед смертью указала старшая медсестра. – А не может получиться так, что Костю купили… – У молодой женщины перехватило дыхание. – Что Костю купили для…
Она представила блюдо, на котором покоится аккуратно поджаренный ребенок, обложенный молодым картофелем и спаржей, представила лощеного метрдотеля, с улыбочкой предлагающего дорогим гостям бутылку белого, представила, как умелый официант начинает разделку блюда…
Видение оказалось настолько ярким и ужасным, что Анна не сразу поняла, о чем говорит наемник.
– Здесь все помешаны на выгоде, а младенец стоит гораздо больше, чем самое дорогое блюдо. – С уверенностью, которой у него в действительности не было, произнес мужчина. – К тому же Иксуев постоянно покупал у Кулечкиной младенцев, что косвенно свидетельствует о наличии канала сбыта.
«Надеюсь, не через кухню…»
Медсестра клялась, что Иксуев детей не ест, во всяком случае не всех, а устраивает им фальшивые метрики от суррогатных матерей и перепродает «абсолютам» – безбашенным приверженцам полной свободы, которые пока не обзавелись серьезным лобби в парламенте, а потому не имели доступа к системе «Счастливый дом».
Из-за наличия метрики Дохлый и не смог вычислить Костю – не знал, кого искать, а потому выйти на след ребенка можно было только с помощью организатора преступления.
– Как ты собираешься добраться до Иксуева? – поинтересовалась женщина, отворачиваясь от соседнего столика, на который как раз выставили жареные уши с медом. – Это его заведение, и тут его охрана.
Ответить наемник не успел.
– А он сам до вас доберется, – весело произнес остановившийся у столика губастый мужчина.
– Что?
– Как?
– Дерьмо!
– Вот именно, Палыч, – дерьмо, – поддержал наемника мужчина. – Но самое дерьмо случится в том случае, если ты потянешься за оружием. Мы поняли друг друга?
За спиной Иксуева высились две скалы, два мордоворота с пистолетами в наплечных кобурах, а потому пришлось смириться.
– Да.
Легенда провалилась, и Палыч вернулся к привычной мрачности.
– Не слышу.
– Да, мы друг друга поняли.
– В таком случае прошу в отдельный кабинет, – гостеприимно предложил губастый владелец заведения. – Он у меня звуконепроницаемый, так что честные посетители не услышат ни гребаного слова из нашей прелюбопытной беседы. – И после паузы добавил: – Даже если в процессе диалога я включу бензопилу.
Анна побелела.
Один из охранников вытащил у Палыча пистолет, второй «помог» подняться женщине, и меньше чем через минуту «гости» и хозяева оказались в небольшой комнате, где за ненакрытым столиком сидел толстый, практически лысый мужчина в расстегнутой до пупа рубашке, льняных брюках и сандалиях на босу ногу. Явление Палыча и Анны толстого не обрадовало, было видно, что он воспринимает их как досадную случайность.
– Зачем сюда?
– А куда еще?
Губастый усадил «гостей», сам расположился напротив, широко улыбнулся, явно наслаждаясь каждой секундой происходящего, после чего негромко произнес:
– Палыч, я пробил тебя по своим каналам и сильно удивился: вы с Дохлым – мелкие, предельно осторожные бандиты, какого черта вас понесло в серьезные дела?
– А когда это дело успело стать серьезным? – Наемник превосходно изобразил искреннее удивление.
– В тот самый миг, когда девочка сказала тебе, что ищет ребенка, – объяснил Иксуев.
– Тогда и следовало послать ее, – нравоучительно добавил толстый.
– Права сирот защищает Комиссия по вопросам детского счастья, а это очень серьезно, – продолжил Иксуев. – Наше общество, как ты наверняка помнишь, делает всё для радости младших партнеров и жестоко наказывает тех, кто пытается их этой самой радости лишить. Хочешь прокатиться в ювенальную жандармерию? В качестве клиента? Мой хороший друг Серж легко устроит тебе экскурсию.
– Без имен, – попросил толстый.
– Не волнуйся, дружище, – утешил приятеля Иксуев. – Перед тобой не люди, а суповые наборы, они никому ничего не скажут.
Тот, кого владелец заведения назвал Сержем, прищурился на задохнувшуюся от ужаса Анну и причмокнул губами.
– Мы раньше не встречались, – хрипло произнес Палыч, пронзительно глядя на Иксуева. – Как ты понял, что я пришел за тобой?
– Я осторожен и храню физиономии всех, кто был так или иначе причастен к моему бизнесу. Как только твоя корова переступила порог «Капитана Кука», сработала система предупреждения и ваша операция закончилась, не начавшись.
Наемник покосился на женщину:
– Я ведь говорил, что тебе тут нечего делать.
– Где мой сын? – не выдержала Анна. – Ты купил моего сына! Куда ты его дел?!
– Того сладенького? – с издевкой осведомился Иксуев. – Мяса мало, но оно очень нежное?
– Нет! – взвыла женщина. – Нет!!
– Видел, как она вздрогнула? – Губастый толкнул локтем толстого. – Смешно… Нормальные бабы давно забили на все эти тупые чувства, а тут они во всей красе.
– Ты не съел его! Я знаю! Я чувствую, что Костя жив!
– Не волнуйся, корова, младенцев мы едим редко…
– Потому что живыми они стоят дороже, – вздохнул Серж.
– Мы подобрали твоему ублюдку прелестную пару: мой бывший любовник с двумя своими мужьями. У Фридриха сейчас такой возраст – хочется с кем-нибудь возиться, нянчиться, целовать без последствий, но месяцев через восемь-десять ему это надоест и младенец окажется в «Счастливом доме» или у «абсолютов». – Вдоволь поизмывавшись над женщиной, Иксуев повернулся к наемнику: – Скажи, в жизни твой напарник такой же тощий, как на фотографиях? Если да, то предлагать его гостям – только позориться. Вот на тебе мяса много, и внутри…
– Потроха… – с вожделением протянул толстый.
– Точно! – «вспомнил» губастый. – Если с Дохлого будет мало мяса, доберем другим продуктом. – И потрепал приятеля по плечу. – Кстати, ты не хочешь трахнуть корову? Не забыл, как это делается?
– Говорят, если их как следует вздуть перед свежеванием, то мясо получается особенно нежным. – Серж оценивающе оглядел сжавшуюся Анну, после чего икнул. – Давай трахнем.
– И Палыча тоже.
– Мужиков, вроде, надо избивать?
– Изобьем после, одно другому не мешает.
– Логично.
– Кто начнет?
Никто.
В смысле – не получилось.
Ни изнасиловать, ни избить – ничего не получилось, потому что Аня совершила подвиг. Маленький, но очень нужный подвиг. Совершила по наитию, потому что ни о чем они с Палычем не договаривались, просто женщина поняла, что должна сделать. Или же потому, что не выдержала, потому что внезапно решила покончить с издевательствами Иксуева и толстого жандарма, не доводя дело до обещанных пыток.