К а т а р и н а. Я, к несчастью, о нем не забыла. Слово короля я считала королевским.
Г о ф м а р ш а л. Разве я утверждал что-либо иное?
К а т а р и н а. Да.
Г о ф м а р ш а л. Чистое недоразумение, дона Катарина. Но, как бы там ни было, положитесь на меня. Король отменит приказ о вашем изгнании.
К а т а р и н а. Вы забыли, что я сама его отменила.
Г о ф м а р ш а л. Но ведь вы хотели…
К а т а р и н а. Речь идет о другой просьбе.
Г о ф м а р ш а л. Может быть, я… Король ко мне прислушивается.
К а т а р и н а. Вы?.. (Нерешительно.) Речь идет…
Г о ф м а р ш а л (ободряющим тоном). Да?
К а т а р и н а. Когда тридцать лет назад меня сослали, я была еще молода.
Г о ф м а р ш а л. Если это вас утешит, дона Катарина: за эти тридцать лет мы все постарели на тридцать лет.
К а т а р и н а. Это меня не утешит. Ибо я была не только молода, я была и красива.
Г о ф м а р ш а л. Дона Катарина, я вижу это и сейчас.
К а т а р и н а. Но дон Луис Вас де Камоэнс этого не видит.
Г о ф м а р ш а л. Камоэнс? Поэт?
К а т а р и н а. Он избегает встречаться со мной.
Г о ф м а р ш а л. Я полагал, что он умер?
К а т а р и н а. Все слухи! Я-то знаю, в чем истина!
Г о ф м а р ш а л. Ну, возможно. Я лично мало интересуюсь поэзией. Я коллекционирую бабочек.
К а т а р и н а. И вот я хотела просить короля, — уж коль скоро он меня сослал и отнял у меня тридцать лет жизни… Это ведь все было по его приказу, понимаете?
Г о ф м а р ш а л. Понимаю…
К а т а р и н а. Я хотела просить его вернуть мне мою красоту.
Г о ф м а р ш а л. Вернуть вашу красоту?
К а т а р и н а. Да.
Г о ф м а р ш а л (задумчиво). Красоту… Это, конечно, такой вопрос, который может разрешить только сам король.
К а т а р и н а. Разумеется! Потому я и подумала об аудиенции.
Г о ф м а р ш а л. Я посмотрю.
К а т а р и н а. Может быть, завтра?
Г о ф м а р ш а л. Попытайтесь завтра.
Пауза. Смена акустики.
К а т а р и н а. Дона Катарина де Атаиде просила его величество об аудиенции, но я полагаю, что его величество и сегодня сожалеет…
Г о ф м а р ш а л. О нет, дона Катарина.
К а т а р и н а. Как — я смогу увидеть короля?
Г о ф м а р ш а л. Прошу вас, дона Катарина, следовать за мной. Я проведу вас в тронный зал.
Они проходят через двери, по переходам и лестницам.
К а т а р и н а. Все перестроили. Одна бы я тут наверняка заблудилась. Или все это было слишком давно…
Г о ф м а р ш а л. Наверное, все это было слишком давно.
Останавливаются.
Тронный зал, дона Катарина. (Распахивает двери.)
К а т а р и н а. Но…
Г о ф м а р ш а л. Что «но», дона Катарина?
К а т а р и н а. Это не трон… Это гроб!
Г о ф м а р ш а л. Его величество король умер сегодня утром от чумы.
Снаружи врывается звон колоколов.
Звон колоколов все громче. Перед замком.
Р о з и т а. Дона Катарина! Вы говорили с королем?
К а т а р и н а. Он был очень милостив, Розита. Где Педро, где повозка?
Р о з и т а. Я рада, что вы поговорили с королем. Дело в том…
К а т а р и н а. Ну что?
Р о з и т а. Я хочу сказать — тогда все, может быть, не так ужасно.
К а т а р и н а. Не так ужасно?
Р о з и т а. Дона Катарина, дело в том, что повозки больше нет… и Педро больше нет.
К а т а р и н а. Но ты-то ведь есть.
Р о з и т а. Да, я-то есть.
К а т а р и н а. Нам придется идти пешком.
Р о з и т а. Да.
К а т а р и н а. Я очень рада, что ты со мной, Розита. Не думай ни о чем! Ведь если мы захотим вернуться назад, в Сетубал, то очень хорошо, что не надо будет заботиться о скарбе.
Р о з и т а. Если вы так на это смотрите, дона Катарина…
К а т а р и н а. Да, я смотрю на это так.
Пауза.
Открытая местность. На корабельном пароме.
К а т а р и н а. Прощай, Лиссабон, холм над Тахо!
Р о з и т а. Хороший день для переправы — паруса наполнены ветром.
К а т а р и н а. И играют дельфины. Так хочется связать погоду с разлукой. Прощай, Лиссабон!
Р о з и т а. Небо такое голубое!
К а т а р и н а. Голубое или серое — любой цвет лишь усугубляет боль. Я поняла, Розита: сама погода — это тоже разлука. Почему ты не машешь?
Р о з и т а. Кому же махать?
К а т а р и н а. Небу, дельфинам, детям на берегу. Но ты не машешь, потому что прячешь руки.
Р о з и т а. Прячу руки?
К а т а р и н а. Король лежал на катафалке, и лицо его было черно. Не думаю, чтобы его положили в соборе. Но я имела в виду не короля, а тебя. Я заметила, что ты тайком поглядываешь на кончики пальцев.
Р о з и т а. Вы ошибаетесь, дона Катарина. Я и не гляжу на пальцы. Я не боюсь.
К а т а р и н а. И правильно. Я слыхала, на этот раз умерло меньше людей, чем десять лет назад.
Р о з и т а. Да. На этот раз было не так ужасно.
К а т а р и н а. А ну покажи свои руки!
Р о з и т а. Вот! Совсем белые.
К а т а р и н а. И вправду, совсем белые. Непостижимо.
Р о з и т а. А вы ожидали другого?
К а т а р и н а. Нет.
Р о з и т а (смеясь). А ваши руки, дона Катарина?
К а т а р и н а. Тихо! А то еще матросы вышвырнут меня за борт, перед самым берегом.
Р о з и т а. Почему?
К а т а р и н а. Не довольно тебе, что я их не показываю, Розита? (После паузы.) Но поверь мне — я заметила это только на корабле. Я бы не стала просить тебя ехать со мной.
Р о з и т а. Да ничего, дона Катарина.
К а т а р и н а. Возвращайся назад, на этом же корабле!
Р о з и т а. А куда?
К а т а р и н а. К Педро. Для меня будет утешением знать, что ты пристроена.
Р о з и т а. Для меня это не будет утешением. Дона Катарина, я не боюсь чумы, с тех пор как знаю, что она есть.
К а т а р и н а. Это ты должна будешь при случае мне повторить. Я думаю, это фраза, с которой для меня начинается мир. Как-никак, а это королевская чума — я коснулась пурпура на гробе.
Р о з и т а. Тогда я уже по чисто сословным причинам могу рассчитывать на то, что меня она не тронет.
К а т а р и н а. И все-таки я приказываю тебе не приближаться ко мне больше чем на три шага. Кто знает, сколь широко еще распространено чувство аристократизма.
Звонит корабельный колокол. Звук выключается.
В «Золотом ключе».
Х о з я и н. Жена, жена!
Ж е н а. Не кричи так громко. Я не сплю, так же как и ты.
Х о з я и н. А ведь у тебя это не от погоды. Так отчего же?
Ж е н а. Луна — она так ярко светит в комнату. Или эти собаки вдали. Скот шевелится в стойлах, звенит уздечками… А ты почему не спишь?
Х о з я и н. Да вот все думал: «Золотой ключ» хиреет на глазах. Уже и выгоды никакой нет его держать.
Ж е н а. Скоро белая штукатурка проступит из-под черной. Тоже преимущество.
Х о з я и н. А еще я думал: что я скажу, когда спросят меня на Страшном суде. И похвалиться нечем.
Ж е н а. Ну, до этого еще дожить надо. Да и спросят тебя не сразу в лоб о «Золотом ключе». Там ведь что постоялый двор, что кухонное корыто, что королевский скипетр — всему одна цена.
Х о з я и н. Знаю, знаю. Да и не в ценах дело.
Ж е н а. А в чем же?
Х о з я и н. В подагре моей. Знаешь, жена, я теперь уже предчувствую не погоду, а херувимов с мечами.
Ж е н а. Ну перестань, перестань, Фелипе. Вот что значит водиться с поэтами.
Х о з я и н. Слышишь? Слышишь?
Ж е н а. Уж не судная ли труба?
Х о з я и н. Хлопнули в ладоши. Тихо!
Ж е н а. В самом деле — я тоже слышу.
Х о з я и н. Давай встанем и зажжем свет. Я знал, я ждал — именно этой ночью.
Ж е н а. Любишь ты драматические эффекты, Фелипе. Кого ты ждал?
Х о з я и н. Подагру. И, может быть, поздних гостей.
Ж е н а. А не открыть ли просто окно?
Х о з я и н. Хорошая мысль. (Открывает окно и кричит во двор.) Эй, кто там?
Р о з и т а (снаружи). Дон Фелипе! Хозяин!
Х о з я и н. А! Одну минутку! Я сейчас спущусь. А где повозка?
Р о з и т а. Мы пришли пешком.
Ж е н а. Дамы — и пешком! Ты слышишь?
Р о з и т а. Дона Катарина изранила себе все ноги и не может больше идти.
Х о з я и н. Значит, ей нужно в постель.
Ж е н а. Оно и пора. Уже давно за полночь.
Р о з и т а. Нам надо спешить, хозяин, спешить в Сетубал. Прибой ждет дону Катарину.
Х о з я и н. Прибой и завтра никуда не уйдет. (В комнату.) Я только укрепляюсь в своих мыслях. Это ночь подагры. (Громко в окно.) Как там чума в Лиссабоне?
Р о з и т а. Умер король.
Х о з я и н. Вот оно что.
К а т а р и н а. Глупости, Розита! Скажи ему правду!
Х о з я и н. Это вы, дона Катарина?
К а т а р и н а. Камоэнс умер от чумы десять лет назад.
Х о з я и н. О! Вы уверены?
К а т а р и н а. Совершенно уверена.
Р о з и т а. Дона Катарина не привыкла ходить пешком. Если бы вы смогли дать нам осла! Ради милосердного господа!
Ж е н а. Скажи — не ради милосердного господа, а ради португальских дукатов! (Про себя.) Король умер. По-моему, он был дурак дураком. А кто наследник?
Х о з я и н. Он бездетный был.
Ж е н а. На него и похоже.
Х о з я и н. Как и мы.
Ж е н а. Так что будем делать с ослом?
Х о з я и н. Гм.
Ж е н а. Оседлай им Натерцию. Мы на этом разоримся, но, может, тебе полегчает с твоей подагрой.
Слышен скрип отворяемой двери.
Р о з и т а (снизу). Вы слышите, дон Фелипе?
Ж е н а (кричит вниз). Он пошел в стойло. Подождите минутку!
Открытая местность.
Р о з и т а. Все устроится, дона Катарина.
К а т а р и н а. Об этом нам уже сказано нашей религией. Можешь не повторять. Или — для такого особого случая скажи: «Все уже устроилось».