Ю н о ш а. Привет. (Звук ближе.) Я угадал! Новые туфли.
Комната.
Ю н о ш а. И Пегги отложила их для тебя?
Д е в у ш к а. Да. Мило с ее стороны, правда?
Ю н о ш а. Ты проспорила мне одно желание.
Д е в у ш к а. Я зашла к тебе, потому что ты хотел быстро переодеть куртку.
Ю н о ш а. Я сразу угадал. Это были новые туфли.
Д е в у ш к а. Бери свою куртку. И не смотри все время на мои ноги.
Ю н о ш а. Они теперь еще стройнее.
Д е в у ш к а. Перестань.
Ю н о ш а. Это, правда, очень мило со стороны Пегги. Прекрасные туфли! Покажи.
Д е в у ш к а. Отойди на шаг. Теперь подойди. Видишь, замша, как бархат.
Ю н о ш а. Как пахнет!
Д е в у ш к а. Ты тоже любишь запах кожи?
Ю н о ш а. Да.
Д е в у ш к а. А как облегают ногу.
Ю н о ш а. Да, в самом деле хорошо облегают.
Д е в у ш к а. Ну, бери же куртку!
Ю н о ш а. Эта туфля мягкая, как твоя ладонь.
Д е в у ш к а. Где твоя куртка? Пожалуйста.
Ю н о ш а. Нет, твоя ладонь мягче.
Д е в у ш к а. Ты хотел взять куртку. Пусти мою руку. Пожалуйста.
Ю н о ш а. Сейчас.
Д е в у ш к а. Пусти руку.
Ю н о ш а. Сейчас.
Д е в у ш к а. Пусти.
Ю н о ш а. Сейчас.
Д е в у ш к а. Пусти, пожалуйста. Пожалуйста.
Музыка.
Подъезд нового дома.
Шаги.
Л ю с и. К лифту сюда, Маргит. Доедешь до девятого этажа и потом вернешься на восьмой. А где у тебя, собственно, с ним началось?
М а р г и т. В конфликтной комиссии.
Л ю с и. Но он же не участвует в конфликтной комиссии.
М а р г и т. Нет, но он был, когда обсуждали сотрудника, который всегда засыпает.
Л ю с и. Ему, верно, нужен был психиатр. Теперь вверх по лестнице.
М а р г и т. Он был совершенно нормальный.
Л ю с и. А твой что сказал?
М а р г и т. Он рассказал анекдот про маленького толстяка с сигарой. Знаешь? В один прекрасный день, когда часы на башне пробили десять, дверь в табачную лавку открылась и пошел маленький толстяк с сигарой в руке, он откусил кончик, подошел к маленькому огоньку, какие всегда горят в табачных лавках, зажег сигару, приподнял шляпу и вышел. Ну, знаешь?
Л ю с и. Этот лифт занят. Нет, не знаю.
М а р г и т. Забавно, думает продавец, и на следующий день часы на башне бьют десять, маленький толстяк входит с сигарой, откусывает, закуривает, приподнимает шляпу, выходит, продавец удивляется, и на следующий день — ну что рассказывать. Этот лифт свободен.
Л ю с и. Нет, это другой.
М а р г и т. Как долго. И на следующий день, ну что рассказывать, часы бьют десять, входит маленький толстяк с сигарой, закуривает, приподнимает шляпу, хочет уйти, а продавец ему: «Минуточку! Кто вы, собственно, такой?» «Как, вы меня не знаете? — говорит толстяк. — Странно. Я же тот маленький толстяк, который каждый день приходит в десять и закуривает сигару». Я была единственным человеком, который смеялся. Так мы увиделись в первый раз. Смеяться над одним и тем же — ведь это важно, как ты считаешь?
Л ю с и. Очень важно. В брачных фирмах это учитывают. Твой лифт!
Шум лифта.
И что постановила конфликтная комиссия насчет этого сони?
М а р г и т. Председатель призвал всех быть серьезными, но его не уволили. Ведь это именно тот человек, который всегда засыпает.
Лифт останавливается, дверь открывается.
Л ю с и. Запомнила — до девятого, потом на восьмой, потом налево до средней лестницы, а потом смотри на дверные таблички. У него ведь эта ужасная фамилия.
М а р г и т. Хрдличка.
Л ю с и. Жуть.
М а р г и т. Почему? Я буду фрау Хрдличка.
Л ю с и. Увидимся на работе. Пока.
М а р г и т. Спасибо, Люси.
Дверь закрывается, лифт уходит.
Л ю с и. Хрдличка. Господи, вот это любовь.
Музыка.
Просторное помещение.
М а т ь. Ты моя дочь, мне нужно поговорить с тобой.
Д о ч ь. Почему ты не написала, что приедешь?
М а т ь. Все очень быстро вышло.
Д о ч ь. Я кончу съемки, и мы спокойно побеседуем.
М а т ь. Значит, у тебя нет для матери времени?
Д о ч ь. Он должен воспользоваться светом. В полдень здесь уже нет солнца.
М а т ь. Мне нужно ехать обратно, к тебе на квартиру. Водитель не знает, где я. Твоя хозяйка сказала, что за тобой заехал фотограф, тогда я поехала в редакцию, там мне дали этот адрес. У меня мало времени.
Д о ч ь. Я знаю, что ты теперь скажешь.
М а т ь. Я тоже знаю, что скажешь ты: фигуру, внешность и способности ты унаследовала от меня и не виновата, что получила хорошее наследство; если в тебе есть что-то, чему люди радуются, пусть они радуются; учишься ты хорошо, работа тебе обеспечена, тебе нравится раскрашивать вещи; ткани, которые ты позволяешь фотографировать на себе, должны быть проданы, тебе приятно первой примерять их и доставлять удовольствие тем, кто будет их носить; миру нужно немного красоты, я должна радоваться, что ты вносишь в мир немного этой красоты, иначе зачем же мы производим эти вещи, ломаем голову, как сделать их больше, быстрее, дешевле; потому что весь мир этого хочет; почему этого хочет весь мир; потому что приятно их взять в руки.
Вот как все просто. Это и вправду так просто. У меня теперь есть телевизор.
Д о ч ь. Это прекрасно.
М а т ь. Думала, для развлечения?
Д о ч ь. Можно заглянуть в мир. Тебе нравится?
М а т ь. Я часто теперь думаю о тебе.
Д о ч ь. Почему?
М а т ь. Я вижу мир, в котором много нищеты и горя. И нищета растет. В мире все больше бедных. Все больше умирает детей, все больше на свете голодных…
Д о ч ь. А почему ты при этом думаешь обо мне?
М а т ь. Этот человек, который тебя снимает, он нас не слышит?
Д о ч ь. А ему нельзя нас слышать?
М а т ь. Я вижу этих людей в нужде — и вижу твои фотографии, и я чувствую, что эти люди мне ближе, чем ты на своих фотографиях.
Д о ч ь. Мама!
М а т ь. Они мне чужие, а ты — мое дитя. И я чувствую, что эти люди ближе мне, чем ты на этих фотографиях.
Д о ч ь. Это правда?
М у ж ч и н а (издалека). Милые дамы, свет кончается.
Д о ч ь. Ты можешь не мешать?
М у ж ч и н а. Прости, я не знал.
Д о ч ь. Ты мешаешь! Разве ты не видишь?
М у ж ч и н а. Это мне нравится. Сначала мы теряем свет, а потом размазываем грим.
М а т ь. Я пойду.
Д о ч ь. Ты не можешь так уйти.
М а т ь. Я приехала только для того, чтобы тебе это сказать. Не говорить же мне об этом с чужими?
Музыка.
Комната.
Л ю с и. А ты действительно нажала на звонок?
М а р г и т. Да.
Л ю с и. И что?
М а р г и т. Его не было дома. Вышла уборщица.
Л ю с и. А ты что сказала?
М а р г и т. Что-то сказала.
Л ю с и. Ты ужасно смелая.
М а р г и т. Это не смелость, Люси. Я от страха позвонила. Я стояла перед дверью и уже хотела уходить и вдруг подумала, а что если он переедет. Он один, все напоминает ему о жене. Почему бы не переехать? Тогда все пропало, думаю, и нажала на кнопку. Если б он открыл, я бы, наверное, спросила, правда ли, что он съезжает с квартиры, или что-нибудь в этом роде. А если бы он сказал, что квартира не освобождается, я бы на него посмотрела. Только посмотрела бы — понимаешь? И если он такой, как я представляю, — а он такой, — он сразу бы понял, в чем дело. И тогда, может быть, во мне нашлось бы смелости сказать ему, что я та, которая хочет взять его себе. И тогда — мы бы еще посмотрели.
Л ю с и. А если бы он тебя не понял или ответил какую-нибудь глупость?
М а р г и т. Он понял бы. Понял. Он такой, каким я его представляю.
Л ю с и. Если ты так уверена, почему же ты боишься?
М а р г и т. Верно, Люси, почему же я тогда боюсь?
Л ю с и. Могу сказать.
М а р г и т. Ах!
Л ю с и. Ты боишься, что мы такие же, какие были. Но ведь мы такие по природе.
М а р г и т. Как будто этого нельзя изменить!
Л ю с и. Так уж мы устроены. Мы ждем, а если парень ничего не замечает, нам приходится довольствоваться другими. От мужчин требуется мужество, а от нас — старые игры.
М а р г и т. Но я так не могу, Люси! Я больше так никогда не смогу! Как долго еще это будет продолжаться!
Л ю с и. Боюсь, это затянется.
М а р г и т. Люси, что мне делать?
Л ю с и. Надежность прежде всего. Поймай его с помощью проверенных рецептов.
М а р г и т. Нет.
Л ю с и. Представь, что ты проиграешь только потому, что хочешь выиграть новым способом. В воскресенье ты опять поедешь в горы.
М а р г и т. Ни за что.
Л ю с и. Поедем вместе.
М а р г и т. Нет.
Л ю с и. Мы посетим развалины крепости, а вечером вернемся тем же поездом.
М а р г и т. Нет.
Л ю с и. Я зайду за тобой в воскресенье утром.
М а р г и т. Нет.
Л ю с и. Когда отходит поезд?
М а р г и т. В восемь сорок.
Л ю с и. В восемь двадцать я буду у тебя.
М а р г и т. Почему нам все еще так трудно?
Л ю с и. Полдевятого на вокзале.
М а р г и т. Нет, Люси.
Л ю с и. Ну и жди, пока его возьмет другая.
М а р г и т. Со вчерашнего дня действует летнее расписание. Поезд уходит в четверть девятого.
Л ю с и. Наконец-то! Я рада за тебя, Маргит.
М а р г и т. Нет, Люси, это ужасно. Неужели мы, бабы, должны ждать чуда или надеяться, что наступит матриархат? Живем-то не вечно. У нас не так много времени!
Л ю с и. Ты безусловно права. Кстати, где ты видела пижамы и ночные рубашки из нового волокна?
Комната. Хор Палестрины.
Ю н о ш а. Правда, похоже на рождество, но мне нравится.
Д е в у ш к а. Палестрина. Я купила эту пластинку, потому что была счастлива.
Ю н о ш а. Отчего?
Д е в у ш к а. Оттого, что у меня туфли.
Ю н о ш а. А теперь?
Д е в у ш к а. Тоже. А ты?