Их молитвы также суть формулы, действие которых зависит от точности их исполнения. Количество подобных молитвенных текстов у зуни едва ли можно преувеличить. Как правило, они описывают на языке обряда весь ход исполнения обязанностей чтеца во время совершения ритуала и ведут к его развязке. В них подробно описывается предназначение того, кто изображает богов, сбор ивовых побегов для изготовления молитвенных палочек, привязывание к ним хлопковой бечевкой птичьих перьев, разукрашивание палочек, подношение этих палочек с перьями богам, посещение священных источников, религиозная служба. Воспроизведение этого перечня во всех подробностях, как и само религиозное действо, должно быть верным до мелочей.
Там, за рекой, ищу я тех,
Кого мы зовем отцами,
Иву-мужа,
Иву-женщину,
Четыре раза срезав молодые побеги,
Взял я дорогу
До своего дома.
В этот день
Своими теплыми руками человеческими
Я их взял.
Я придал своим молитвенным палочкам человеческий образ.
Облачным полосатым хвостом
Того, кого я зову своим предком,
Индюка,
Тонким облачным хвостом орла,
Облачными полосатыми крыльями
И густыми облачными хвостами
Всех летних птиц
Четырежды придал я своим молитвенным палочкам человеческий образ.
Из плоти той, что я зову своей матерью,
Хлопковой травы,
Сделал я хлопковую нить,
И даже если она худо соткана,
Четырежды обмотал я ее вокруг палочек и обвязал вокруг тел их,
И придал своим молитвенным жезлам человеческий образ.
Плотью той, что мы зовем матерью,
Черной краской,
Четырежды облек их в плоть ее
И придал своим молитвенным палочкам человеческий образ.
Молитва для зуни никогда не является чистосердечным излиянием. Существует несколько простых молитв, которые можно слегка видоизменить, однако это означает лишь то, что их можно укоротить, либо удлинить. И молитвы эти никогда не отличаются особым пылом. Им всегда присуща умеренность и чинность, в них человек просит о порядочной жизни, приятных днях и укрытии от жестокости. Даже жрецы-воины заканчивают свои молитвы так:
Я послал молитвы свои.
Пути детей наших,
Даже тех, что воздвигли жилища свои
На краю пустоши,
Да будут безопасны,
Пусть леса
И кустарники
Протянут свои исполненные водой руки
И укроют их сердца;
Да будут дороги их безопасны;
Да будут дороги их все исполнены,
Да будут они легки для них,
Когда пройдут они лишь начало пути.
Да будут все маленькие мальчики,
И маленькие девочки,
И те, у кого путь еще впереди,
Отважны сердцем
И тверды духом;
Пусть старость настигнет тебя
По дороге к Озеру Рассвета,
Да будут дороги твои исполнены;
Да будешь ты благословлен жизнью.
Да приведут тебя пути туда,
Где берет свое начало дорога отца твоего, солнца, дающая жизнь;
Да будут дороги твои исполнены.
На любой вопрос о цели всякого религиозного обычая у них готов ответ – чтобы вызвать дождь. Конечно, это ответ более или менее условный. Но он отражает глубинную установку зуни. Плодородие есть прежде всего благословение, дарованное богами, а в пустынных землях плоскогорья, где зуни проживают, дождь является первостепенным условием для роста урожая. Об обрядах жрецов, танцах богов в масках, даже многих целительных процедурах судят в первую очередь по тому, шел ли в этот момент дождь. «Благословение водой» равнозначно любому благословению. Так, установленный в молитвах эпитет, который боги используют для благословения комнаты, в которую входит индеец зуни, означает «наполненная водой», их лестницы «построены из воды», а кожа убитого на войне врага есть «наполненный водой покров». Умершие также возвращаются вместе с дождевыми тучами, даруя всем свое благословение. Когда летним вечером дождевые тучи заслоняют небо, детям говорят: «Идут твои предки», и имеются в виду не только почившие близкие родственники, но все предки как таковые. Боги в масках суть тоже дождь, и когда они танцуют, они принуждают свою собственную сущность – дождь – низойти на людей. Жрецы же во время уединенных ритуалов неподвижно восседают перед своими алтарями, погруженные в себя, и призывают дождь.
Где бы ты ни находился,
Твои дороги приведут тебя к нам.
Твои маленькие облака, разгоняемые ветром,
Твои тонкие лоскутки облаков,
Наполненные живой водой,
Ты пошлешь нам и оставишь нам.
Твой прекрасный ласковый дождь
Сюда, в Итивану[15],
Место пребывания наших отцов,
Наших матерей,
Наших первых предков,
Ты пошлешь и придешь с ним.
Впрочем, дождь составляет лишь одну сторону плодородия, к которой извечно взывают в молитвах индейцы зуни. Рост садов и рост племени воспринимается как равное. Они желают получить благословение в виде счастливых женщин:
Даже тех, что с ребенком,
Когда одного несут на спине,
Другого держат в колыбели,
Третьего ведут за руку
И еще за одним следуют.
Их средства способствовать человеческому плодородию, как мы увидим, на удивление условны и безличны, но плодородие служит одним из общепризнанных объектов религиозных обрядов.
Такая церемония, занимающая все внимание зуни, устроена подобно череде взаимосвязанных колес. У жрецов есть их сакральные предметы, обряды, танцы, молитвы, и их годовой цикл начинается с торжественного ритуала зимнего солнцестояния, в которой задействованы все группы и вся священная утварь и сосредоточены все их функции. Подобные предметы и календарные обряды можно наблюдать и у общества богов в масках, и наивысшей точки их ритуалы достигают во время величественного зимнего ритуала богов в масках – Шалако. Схожим образом живут на протяжении года целительские общества, особо связанные с врачеванием, и у них также есть самый важный ежегодный ритуал, посвященный здоровью племени. Три этих важнейших культа ритуальной жизни народа зуни не исключают друг друга. Бывает, и часто, что человек на протяжении бóльшей части своей жизни принадлежит к ним ко всем. Каждый культ дарует ему сакральные предметы, «чтобы с ними жить», и требует от него точного знания обрядов.
Жречество стоит на самом высоком уровне святости. Существует четыре ранга верховных жрецов и восемь – жрецов с более низким положением. Они «крепко держат своих детей»[16]. Они святые. Их священные связки с лекарствами, в которых заключена их магическая сила, обладают, по словам доктора Рут Банзл, «неописуемой святостью». Они хранятся в больших укрытых сосудах в пустых внутренних комнатах в домах жрецов и сделаны из закупоренных стеблей тростника. Один сосуд наполнен водой с маленькими лягушками, а другой – кукурузой. Они обматываются многометровым полотном из необработанного хлопка. Никто никогда не входит в эту священную комнату, кроме жрецов для свершения ритуалов и старшей женщины, либо младшей девочки в доме, которые заходят перед каждым приемом пищи, чтобы покормить связку. Всякий, кто входит в комнату с какими бы то ни было целями, обязан снять обувь.
Такие жрецы не проводят общественных ритуалов, хотя во многих обрядах необходимо их присутствие, или же начинается с их действий. Ритуалы, которые они проводят со священными связками, суть неприкосновенное таинство. Цикл обрядов начинается в июне, когда для выращивания кукурузы, которая выросла примерно на тридцать сантиметров над землей, требуется дождь. По очереди члены разных жречеств входили в комнату после того, как из нее выходили предыдущие; они «служили свои дни». В проведении этого цикла обрядов также принимали участие главы культа солнца и культа войны. Они должны сидеть неподвижно, сосредоточившись на мыслях об обряде, верховные жрецы восемь дней, жрецы помладше – четыре дня. В течение этих дней все племя находится в ожидании того, когда им будет дарован дождь, и жрецов, благословленных дождем, после обряда радостно встречают на улицах и благодарят. Они благословили свой народ не только дождем. Они даровали им помощь во всех сферах жизни. Они подтвердили положение хранителей своего народа. Молитвы, которые они читали во время проведения ритуала, были услышаны:
Все дети мои, сошедшие по лестнице,
Всех их я объял своими руками,
Пусть никто не падет из моего объятия,
Пройдя лишь начало пути.
Даже каждого маленького жука,
Даже каждого грязного маленького жука
Да удержу я в руках своих,
Да не падет никто из моего объятия.
Да будут пути детей моих исполнены;
Да будут живы они до старости;
Да приведут пути их к Озеру Рассвета;
Да будут пути их исполнены;
Для обращения к этому мыслей своих
Даны вам дни ваши.
Верховные жрецы, а именно жрец культа солнца и два жреца культа войны, составляют правящую верхушку народа зуни – совет. Народ зуни есть теократия в чистейшем ее проявлении. Поскольку жрецы считаются святыми и не могут позволить себе испытывать гнев во время исполнения обязанностей, им на рассмотрение не выносят ничего, о чем не было бы единодушного согласия. Они начинают главные обряды календаря зуни, совершают ритуальные действа и выносят приговоры в случае колдовства. Исходя из нашего понимания того, что из себя должен представлять орган правления, они не обладают судебной властью и полномочиями.
Из всех жреческих культов, стоящих на высшей ступени святости, наибольшее распространение получил культ богов в масках. Именно в него зуни вовлечены больше всего, и процветает он и в наши дни.
Существует два вида богов в масках: сами боги – качина, и жрецы качина. Жрецы качина – правители потустороннего мира, которых зуни изображают в танце в масках. Их святость в глазах зуни обязывает их справлять культ жрецов отдельно от культа самих танцующих богов. Танцующие боги – веселые и дружелюбные сверхъестественные существа, живущие на дне озера далекой пустыни к югу от зуни. Там они беспрестанно танцуют. Но больше всего они любят возвращаться к зуни и танцевать с ними. Поэтому изобразить их значит доставить им удовольствие, которого они больше всего желают. Когда человек надевает маску божества, он сам на время превращается в высшее существо. Он лишается человеческой речи и может издавать лишь крик, присущий этому богу. Он несет в себе табу и долже