Круг кула простирается за пределы целостной конфигурации культуры добуанцев, и другие участвующие в нем культуры безусловно видят в данных процессах иные мотивы и удовлетворение иных потребностей. Добуанцы весьма гармонично вплели своеобразные обычаи круга кула в свою модель культуры, однако они вовсе не обязательно зародились в рамках данной модели или выросли из тех побуждений, с которыми они сейчас связаны на Добу. Мы рассмотрим только то, как обмен осуществляется на Добу. Помимо островов Тробриан, об обычае кула на других островах нам ничего не известно.
Круг кула есть обмен между кольцом островов, в рамках которого на протяжении полугода в одном направлении передается один ценный предмет, а в противоположном – второй. Мужчины с каждого острова преодолевают по морю большие расстояния, передавая по часовой стрелке ожерелье из раковин, а против часовой – браслет. У каждого на островах, с которыми совершается обмен, в обоих направлениях есть партнер, и они всеми возможными способами пытаются выторговать себе преимущество. В конечном итоге эти предметы совершают полный круг, и к ним, конечно, порой добавляются новые. Каждому браслету и ожерелью дается свое собственное имя, а некоторые традиционно обладают особой ценностью, равной их славе.
Все это не так уж, в сущности, и странно, как кажется при расмотрении формальной стороны этого процесса. По своей структуре бóльшая часть Меланезии и Папуа делится на небольшие области по принципу производства. Среди народов круга кула один полирует зеленые камни, другой изготавливает лодки, третий – керамику, четвертый занимается резьбой по дереву, пятый смешивает краски. Обмен этими товарами происходит под видом обрядового торга за главные ритуальные ценности. Там, где склонность к двухстороннему обмену получила особое развитие, учрежденная в круге кула система обмена ритуального не кажется такой радикальной, какой ее непременно видят представители культуры, в которой оснований для понимания данного процесса нет. Даже направление, в котором движутся браслеты и ожерелья и которое кажется на первый взгляд произвольным, на самом деле имеет под собой основание, обусловленное требованиями обстоятельств. Браслеты изготавливаются из ракушек-трохусов, которые можно найти только на севере круга кула, а ожерелья делают из раковин спондилус, которые поставляются с юга. Поэтому в торговом обмене на западных островах, которые превосходят восточные, ценные предметы с севера переправляются на юг, а южные – на север. В настоящее время ценятся только предметы старинные, традиционные, а новые товары значимостью не обладают. Но схема остается прежней.
Каждый год, после того как ямс уже посажен и его пока нет необходимости прикреплять магией к земле, в садоводстве происходит затишье, и с Добу на север и на юг отходят лодки, чтобы принять участие в круге кула. У каждого мужчины есть предметы кула, которые пришли к нему с юга и которые он должен пообещать в обмен на ценности, ожидаемые им с севера.
Своеобразие обмена кула заключается в том, что жители любого острова могут получить ценный предмет, только посетив остров их партнеров. Приезжие просьбами вымаливают дары, обещая отдать имеющиеся у них на руках ценности, когда хозяева острова приплывут к ним с ответным визитом. Поэтому кула никогда не представляет собой рыночную сделку, при которой каждый раскладывает свой товар и договаривается о приемлемых условиях обмена. Человек получает столь желанную ценность, поскольку он выпросил этот дар и пообещал уже имеющийся у него ценный предмет, который он оставил дома и готов отдать в подходящий момент.
Обмен кула происходит не между группами. Каждый совершает его лично со своим собственным партнером, прибегая ко всем формам обольщения. В обрядах кула чары успеха сродни любовным чарам. Они магическим образом располагают партнера в пользу просящего. Перед просящим становится невозможно устоять из-за его красоты, чары разглаживают его кожу, убирают шрамы от лишая, делают его губы алее, придают ему аромат благовоний и бальзамов. В склонной к крайностям идеологии жителей острова Добу только нечто тождественное физической страсти может придать картине мирного и взаимовыгодного обмена ценностями правдоподобие.
В каждой лодке мужчины собирают вместе еду и изделия, которые они будут дарить, чтобы выпросить ценный предмет. Перед отплытием магическими заклинаниями воспользовались только владелец лодки и его жена. Всю остальную магию берегут на момент свершения обряда кула. Владелец лодки встает на рассвете, чтобы наложить чары на циновку, которой на обратном пути будут укрыты ценности, и при помощи магии обеспечить, чтобы она покрывала целую кучу богатств. Его жена также обязана исполнить заклинание, чтобы придать экспедиции ее мужа возвышенности, чтобы он явился, как буря в море, чтобы он вызывал трепет не только у его партнера, но и у его жены, его детей, чтобы сны их были наполнены им, ее мужем. Когда все приготовления завершены, независимо от того, насколько благоприятен ветер, необходимо сделать ритуальный привал на весь оставшийся день. Совершить его нужно на пустынном и необитаемом берегу, лежащем вдали от опасности быть оскверненным женщинами, детьми, собаками или повседневными заботами. Но когда лодки отправляются на юг, подходящего острова нет, и привал делают на берегу Добу. Мужчины возвращаются на ночь в деревню, рассказывая (неважно, насколько правдиво), что ветер не дал возможности отплыть. Так проявляется свойственная их обрядам подозрительность, которой никогда не дают ослабнуть. На следующее утро владелец лодки загружает ее и использует свое второе – и последнее – заклинание, действующее на всю группу. Даже в нем, как и в предыдущем заклинании жены, он прежде всего упоминает себя. Взятую для задабривания еду он магией превращает в сами предметы кула, а партнеров, для которых она предназначена, он описывает, будто бы они ждут его появления, как ждут новолуния, высматривая их со своих свайных жилищ и следя за появлением самого владельца лодки.
Добуанцы – плохие моряки, они держатся поближе к рифу и каждую ночь высаживаются на берег. Для плаваний кула выбирают сезоны длительных штилей. В ход идут чары ветра, призывающие желанный северо-восточный ветер вступить в брак с парусом из прекрасного листа пандана, схватить этого непослушного ребенка, прийти поскорее, чтобы не дать никому увести своего супруга. Они верят, что ветер, как и все другие явления в жизни, проистекают исключительно из магии.
Когда лодки наконец приплывают к островам своего места назначения, путешественники выбирают голый коралловый риф и высаживаются для проведения важнейших обрядов подготовления к кула. При помощи магии и украшений каждый пытается сделать себя как можно более красивым. Заклинания находятся в частной собственности, в том смысле, как это представляется добуанцам, и каждый использует свою собственную магию, чтобы обеспечить преимуществом именно себя. Труднее всего тем, кто не знает никаких заклинаний. Им приходится довольствоваться тем, что есть, используя вместо них то, что приходит в голову. В действительности, несмотря на нерушимость тайны владения чарами и тот факт, что мужчины каждой лодки не знают, кто из них этими чарами владеет, в изученных случаях те, кто знает заклинания, это те, кто совершает самые крупные обмены кула. Их самоуверенность дает им значительное преимущество над своими товарищами. Те, кто знает чары, и те, кто не знает, прилагают равноценные усилия по подготовке к прибытию их партнеров по кула. Они натираются ароматным листком, который используется во время ухаживаний, меняют лист на набедренной повязке, разукрашивают свои лица и зубы, натирают тела кокосовым маслом. Только после этого они готовы предстать перед своими партнерами.
Любая сделка есть личное дело каждого. Особенно ценятся и представляют важность всякого рода ухищрения, и, согласно убеждениям добуанцев, твоей жизни грозит опасность со стороны человека, с которым ты наиболее тесно связан. Обрушившаяся на преуспевшего в обмене кула месть – дело рук его менее успешного товарища по лодке или кого-то еще из его территории и никак не касается людей из других племен. О ценных предметах кула можно сказать, что из-за них, используя слова Гомера, «многие пали». Но смерти эти вызваны не гневом партнеров по обмену, совершенному между добуанцем и тробрианцем, или между добуанцем и представителем тубетубе. Речь всегда идет о противостоянии неудачливого добуанца и его более успешного соплеменника.
Наиболее ценным источником изучения злонамеренности являются мошеннические практики, известные как вабувабу.
Совершить вабувабу означает получить несколько ожерелий из ракушек с разных мест на юге под залог одного браслета, оставленного дома на севере. Или, наоборот, получить с севера много браслетов под залог, которым невозможно будет расплатиться, пообещав разным людям в обмен на задабривающие дары один-единственный ценный предмет, которым человек обладает. Это мошенничество, хотя и не совсем обман.
«Предположим, я, Кисиан с острова Тевара, отправляюсь на острова Тробриан и получаю браслет, именуемый Варан. Затем я отправляюсь на остров Санароа и в четырех разных деревнях получаю четыре ожерелья, пообещав каждому, кто дал мне ожерелье, что позднее отдам ему Варана. Мне, Кисиану, нет нужды быть однозначным в своем обещании. Позже, когда в моем доме окажется четверо мужчин, ожидая получить Варана, получит его лишь один. Впрочем, трое других обмануты не навсегда. Они будут в ярости, это правда, и они не смогут совершать обмен целый год. На следующий год, когда я, Кисиан, вновь отправлюсь на острова Тробриан, я расскажу, что дома у меня лежит четыре ожерелья в ожидании тех, кто отдаст мне четыре браслета. Я получу больше браслетов, чем получал ранее, и расплачусь со своими долгами год спустя.
Те трое, что не получили Варана, у меня дома, на Тевара, находятся в невыгодном положении. Когда позже они вернутся к себе домой, они уже будут слишком далеко, чтобы представлять для меня опасность. Вероятно, они прибегнут к колдовству в попытке убить их успешного соперника, получившего Варана. Это правда. Но это их дело. Лишив их на год возможности совершать обмен, я увеличил свое собственное количество обменов и стал влиятельным человеком. Я не могу позволить себе лишать их возможности совершать обмен слишком надолго – никто больше не будет доверять мне. В конце концов, я честен».