— При чем здесь это? — поджал он губы обиженно. — Я просто не хотел участвовать в конфликте, когда свои будут убивать своих же. Я надеялся, что ты поймешь.
— Этот самый конфликт начался уже давно и перерос в непрерывную трагедию, которой следовало положить конец, — без эмоций возразила я. — Как нарыв, что нужно вскрыть и вычистить, или же начнется гангрена.
— Некоторые нарывы прорывают и очищаются сами собой, — огрызнулся лингвист.
— Не в этом случае, и не говори, что ты не понимал все четко.
— Ладно, пускай я трус и малодушное ничтожество, но сейчас речь не обо мне. Ты в самом деле готова отказать от шанса вернуться домой, к цивилизации, к нормальной жизни и все ради чего? Чтобы продолжать спать с дикарем?
— А ты не только малодушное ничтожество, но еще и лицемерное. Ты принял защиту этих самых дикарей, жил среди них, ел их пищу и следовал обычаям и, между прочим, в числе первых бежал в пещеры во время праздника, — У меня и злости-то к бывшему почти другу не возникло, только презрение.
— То были определенные обстоятельства, Софи, не сравнивай, — огрызнулся Арни, потупив, однако, глаза. — Но теперь-то мы вольны выбирать лучшую участь.
— Так я и выбираю, — пошла на выход, бесцеремонно отодвинув его плечом. — Мой дом отныне здесь, как и моя нормальная жизнь и мой любимый дикарь, которому в подметки не годится ни один суперцивилизованный мужчина, что до сих пор встречала.
— Но ты сама сказала, что местные Духи уничтожат оставшихся. Ты хоть соображаешь, что сама себе приговор подписываешь?
— Арни, я мыслю четко, как еще никогда до сих пор. Да, я могу погибнуть, а могу и нет. Здесь у меня есть надежда, а если улечу, ее не будет. Моей душе и сердцу конец, если я покину Реому и лишусь шанса увидеть Рисве и хротра. Вот это мой настоящий приговор.
Шум опускающегося шаттла прервал наш спор, и мы направились наружу. По опустившейся аппарели вышел Питерс и, только взглянув на объемный рюкзак у моих ног, сразу медленно кивнул, все понимая. Пока грузились последние земляне, Штерн еще раз попытался втянуть меня в бессмысленный спор, но я оборвала его резко, и он, окончательно обидевшись, ушел не прощаясь. Джеремая же все время стоял, глубоко дыша и глядя на деревья, траву, закрытое сплошной пеленой облаков небо с бледно просвечивающимся диском Кугейра, и молчал.
— Я знал, — произнес он, когда мы остались одни, и улыбнулся грустно, но очень искренне. — Просто то, что было между вами с Рисве, не могло закончиться вот так, жестоко и нелепо. Иначе, моя едва зародившаяся вера в романтику и всепобеждающую силу любви загнулась бы на корню.
— Нет никаких гарантий, что я найду его или мне предоставится возможность сделать это, — пожала я плечами почти легкомысленно.
— Все у вас получится, София. Не может не получиться, — шагнув ко мне, док крепко обнял меня и прижался губами к виску. — Берегите себя, удивительная маленькая женщина, и обязательно будьте счастливой.
Спустя несколько минут я проводила взглядом набирающий высоту челнок и ушла из места, связывающего меня с прошлым, навсегда, не оглядываясь. Как только углубилась в густые заросли достаточно, чтобы уже не была видна разгромленная база, почудилось, что уловила облегченный выдох, так похожий на тот, что слышала от жрицы. Резко обернувшись, нашла ее высокую, словно сотканную из света и прозрачности, фигуру и сжала кулаки, готовясь к худшему.
— Все улетели, а я осталась, — сказала сразу и прямо женщине, глядящей на меня с безмолвной бесстрастностью. — Ваше право поступить со мной как угодно. Я знаю, повела бесчестно, нарушив договор в последний момент и готова принять любое наказание, но теперь Реома — моя родина, и мне некуда улетать отсюда.
Жрица с момент появления так и не шелохнулась, не ответила мне, и все смотрела своими бесцветными бездонными глазами на меня и сквозь меня одновременно.
— Послушайте, я оказалась слабее, чем себя считала, под конец изменила свой выбор и предпочла всем и всему любимого мужчину, — продолжила я свои откровения, повысив голос от отсутствия реакции. — Планета теперь свободна от землян и их скверны, умоляю, дайте мне новый шанс быть с моим энгсином. Я не знаю, что у меня есть, чтобы заплатить за подобное счастье, принести в жертву, но если вы найдете это, то я отдам не задумываясь…
— Жертв и так оказалось более чем достаточно, — глубокий бархатистый голос женщины, источающий море печали и сожаления стал почему-то такой неожиданностью в пространстве, наполненном моими мольбами, что все тело будто изморозью окатило. — Ты отдала вначале самое ценное, а после отказалась от всего ради призрака надежды. Духи не вправе потребовать что-то сверх этого, но ты можешь их попросить о чем-нибудь, девочка.
Ее ответ был столь неожиданным, что я глупо хлопала глазами с минуту, отходя от шока и отпуская натянутую до предела пружину внутреннего напряжения.
— Мне ничего не нужно, лишь узнать дорогу к моему супругу и новому народу, — пробормотала, мгновенно осипнув.
— Разве ты не желаешь вернуть его воспоминания о тебе? — искра любопытства сверкнула в удивительных глазах.
Я задумалась, но совсем ненадолго, ибо ответ был на поверхности. Нет прошлого, нет минувших страданий, нет прежних воспоминаний, только жизнь с чистого листа, не измаранного чужой грязью и кровью.
— Пусть все остается как есть и начнется для нас заново.
— Что же, значит, так и будет. Иди домой, благословенная мать будущих вместилищ Оградителя, — кивнула жрица и плавно указала вперед.
— Что? — вскинулась я, но отвечать мне было уже некому. А там, впереди, внезапно открылся вид на ущелье, ведущее к Сокровенной земле хротра. К моему Глыбе.
ЭПИЛОГ
— Софи-и-и, — зазвенел между деревьями тоненький голосок непоседливой элрунды, дочери моего брата, и наша крошечная красавица, наша семейная гордость и всячески балуемое всеми сокровище яркой стремительной птичкой налетела на мою анаад, прямо-таки впархивая в ее объятия. — Я по тебе соскучилась.
Моя маленькая женщина подхватила Ниэби и закружила ее, смеясь и целуя в темную макушку, и густая прядь ее волос цвета лучей Кугейра упала на лицо малышки, в очередной раз подчеркивая, как же не похожа Софи на хротра и вообще людей всех народов, что мне случалось видеть. Загадочная, иная, чудом созданная из теплого света и нежных красок. Как так вышло, что именно мне она оказалась предназначена? Несмотря на столько дней, прожитых вместе, мое сердце иногда почти прекращает биться при взгляде на нее, когда на короткий миг мне чудится, что ее образ будто истончается, становясь призрачным и недосягаемым, а лойфа содрогается в ужасе, словно я уже знаю, каково же это — потерять ее без надежды на новую встречу.
Эта бесценная для меня женщина-тайна появилась в один из обычных дней три полных оборота Кугейра назад, сразу же сделав его событием, что мне не забыть до конца отпущенного века. Одетая странно, в черную ткань, сшитую, скорее всего, для мужчины, с большой бесформенной торбой, она просто сидела на противоположном берегу реки-рубежа и смотрела в сторону Сокровенной земли, как если бы точно знала, что она там находится, хоть для чужака это совершенно невозможно. Удивленная Душа народа велела нам сходить за ней, озадаченно сказав, что ощущает: наша сестра, часть народа, вернулась домой. Но никто из нас не знал и никогда не видел никого, подобного этой незнакомке. Ее светлые кожа и волосы приковали намертво мой взгляд, как только я ее рассмотрел, а внутри встрепенулся, заворочался нетерпеливо Дух, требуя приблизиться быстрее, дотянуться немедленно, ибо ожидание измучило и длилось целую вечность. Но разве я когда-то ждал кого-то вроде нее, если даже не представлял, что люди могут выглядеть так? Но лойфу не обмануть, она затрепетала и распустилась, источая головокружительный аромат безбрежного счастья, едва загадочная незнакомка поднялась навстречу именно мне, абсолютно не замечая рядом брата. Она глядела, широко распахнув свои поразительные глаза — кусочки свободного от облаков неба — исключительно на меня, и по ее светлым щекам с удивительной россыпью золотистых крапинок вдруг потоком полились слезы. И я опешил и стал вопрошать, оскорбили, напугали ли мы ее своим с Аговой видом, или в этом чужая вина, и тогда я готов покарать его. Бросился уверять, что мы не опасны для нее, ведь немудрено испугаться, когда ты такая маленькая и одинокая женщина, а к тебе выходят из ниоткуда два огромных мужчины. Но Софи покачала головой, и в ее взоре не было страха, скорее радость, которую не удержать в себе, и она переливается через край, а у меня самого запершило в горле и защипало в глазах.
— Мо… можно мне тебя обнять? — всхлипывая, спросила волшебная пришелица, внезапно желаемая мной так сильно и всеобъемлюще, что противостоять этому не хватало всех дарованных мне Духом и судьбой сил, да и не хотелось этого нисколько.
Под ошарашенным взглядом близнеца я опустился на колени и раскрыл ей объятия, и Софи бросилась ко мне, рыдая уже в голос, заставив почувствовать себя бесконечно давно потерянными близкими людьми, что нашлись совершенно неожиданно.
— Мой Глыба, — прошептала она, прижимаясь мокрым лицом к шее, и моя лойфа взвилась до самых небес и прокричала "Да". — Забери меня домой.
И я поднял ее и понес мимо продолжающего ошалело пялиться брата и всезнающе улыбающейся Души народа, сквозь ряды моих неимоверно удивленных соплеменников, разглядывающих с добрым любопытством женщину-диковинку.
Вот таким непостижимым образом я и обрел свою анаад, что явилась из по сей час неизвестного мне места и, кажется, была соткана из сияния далеких звезд именно для меня и вручена как драгоценный дар в тот момент, когда моя лойфа отчего-то томилась в невыразимой словами тоске, что ночами бывало не давала дышать и рвала всего ощущением утраченного неизвестного. Но появилась созданная из тепла и прозрачного света Софи, и вдруг заполнились те пустоты во мне, о существовании которых я и не подозревал, растворилась необъяснимая подспудная боль.