ер.
В то время фехтование считалось аристократическим видом спорта, серьезно им занимались главным образом офицеры, а по всей стране существовало всего несколько залов фехтования. Первым возник Петербургский офицерский фехтовально-гимнастический зал – в 1857 г. Гораздо позднее, в 1890 г., учредили Варшавский военный фехтовально-гимнастический зал, куда через несколько лет и попал 20-летний Петр Заковорот.
«С этого момента и начинается моя спортивная жизнь, – вспоминал он потом. – Обучение фехтованию не освобождало меня от ежедневных занятий в полку. С 6 часов я чистил лошадей в конюшнях, а в 8 часов уже спешил в фехтовальный зал – километра за четыре от полка. Здесь занимался до 12 часов без перерыва. Потом бежал в казарму, боясь опоздать на солдатский обед. После обеда – опять чистка лошадей, строевые занятия, обычная солдатская муштра. Приходилось очень трудно, но я до того увлекся фехтованием, что решил все перенести, лишь бы поскорее овладеть техникой полюбившегося мне вида спорта. Старательно изучал я технику и тактику боя на рапирах, эспадронах и штыках. Занятия мои проходили настолько успешно, что через несколько месяцев я стал лучшим фехтовальщиком в полку».
В результате соревнований, проходивших в Варшавском фехтовально-гимнастическом зале с сентября 1892 г. по май 1893 г., Заковорот завоевал первое место по эспадрону. Офицеры завидовали: «Простой мужик, а такого искусства достиг, офицеров общеголял…» С этого времени Заковорот уже не только занимался в зале, но и сам преподавал фехтование.
В 1890-х гг. в Российской империи славились два фехтовально-гимнастических зала – Варшавский и Петербургский. Преподавание в них велось по-разному: в Петербурге придерживались «кистевой работы», а в Варшаве культивировали «работу от локтя». Между двумя этими «школами» шло постоянное соперничество, и в 1895 г. военное начальство, дабы окончательно принять решение, какой из «школ» отдать предпочтение, организовало соревнование. Для этой цели из Варшавы в Петербург прибыла команда из пяти лучших фехтовальщиков, в ее состав вошел и Петр Заковорот.
В северной столице бои на эспадронах проходили в кавалерийском училище недалеко от Смольного института. «Напряженные были бои! – вспоминал потом Заковорот. – Петербуржцы стремились доказать преимущества своей школы, а мы – своей». Первые встречи фехтовальщиков закончились вничью, но на решающей встрече двух лучших представителей варшавского и петербургского залов победу одержал варшавянин Заковорот.
«Это событие сыграло большую роль в дальнейшем направлении и развитии фехтования в России, – вспоминал Петр Заковорот. – Работа от локтя получила широкое признание. С тех пор ее и придерживались в обучении фехтованию на эспадронах».
Победа на состязаниях в Петербурге утвердила за Петром Заковоротом славу одного из лучших фехтовальщиков России. В 1897 г. его отправили в Будапешт для совершенствования в военно-спортивной академии. А спустя три года, в 1900 г., Заковорот участвовал в розыгрыше первенства мира по фехтованию, защищая (вместе со своим учителем по варшавскому залу французом Юлианом Мишо) честь всей русской фехтовальной школы. Состязания проходили в рамках Парижской всемирной выставки. В результате оба русских фехтовальщика вошли в первую пятерку победителей: Заковорот занял третье место, а Мишо – пятое.
Слушатель Главной гимнастическо-фехтовальной школы демонстрирует искусство фехтования.
1913 г. Фотограф Карл Булла
«Успех русских фехтовальщиков на Парижской всемирной выставке был сенсацией в спортивных кругах, – вспоминал Заковорот. – Наша победа дала сильный толчок дальнейшему развитию фехтования в России. Круг любителей этого вида спорта расширился». Фехтованию стали обучаться не только военные, увеличилось количество частных фехтовальных школ для штатских. Чаще стали проводиться соревнования и матчевые встречи по фехтованию. В Петербурге ежегодно проводился розыгрыш первенства по рапире и эспадрону среди высших учебных заведений. Особенно культивировали фехтование в университете, Политехническом и Технологическом институтах.
Что же касается самого Петра Заковорота, то в 1910 г. он стал преподавателем Петербургской главной фехтовально-гимнастической школы. В советское время судьба Заковорота сложилась удачно: он продолжал заниматься обучением искусства рукопашного боя в качестве старшего преподавателя фехтования в институтах физической культуры – имени Лесгафта и украинском, активно участвовал в харьковской секции фехтования. Его учениками являлись многие выдающиеся фехтовальщики, мастера спорта и чемпионы СССР, а самому Заковорту в 1945 г. присвоили звание заслуженного мастера спорта.
«Заботятся о мощи и силе народной большевистская партия, товарищ Сталин, – отмечал, завершая свои воспоминания, изданные в 1951 г., Петр Заковорот. – Радостно это видеть! От того-то я, в свои 79 лет, не хочу отдыхать». Впрочем, возможно, Петр Антонович и не произносил этих слов, а дописал их редактор, дабы подчеркнуть верподданические чувства…
Впрочем, сегодня о подобных высказываниях Заковорота стараются не вспоминать: имя выдающегося фехтовальщика хорошо помнят в Харькове. На Украине его считают одним из основоположников национальной школы фехтования!
Охота: «Любимая забава сезона»
Охота считается непременным национальным атрибутом России, ее гордостью и традицией. Уже в далекую старину были известны пришедшая к нам из Персии соколиная охота и с Запада – псовая. А охота с рогатиной и копьями на диких зверей считалась одной из самых древнейших в России. Значительно позже стали применяться кремневые ружья, привозимые из-за границы в подарок особам царской фамилии.
Как отмечает исследователь Александр Пискунов, автор книги «100 великих русских охотников», охота – не забава или праздное развлечение, это неотъемлемая часть российской истории и русской национальной культуры. Недаром настолько великолепны охотничьи сцены в романах Льва Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина». В золотой фонд русской «охотничьей литературы» вошли рассказы Тургенева, Бунина, Арсеньева и многих других. Век ХХ-й представлен именами писателей Пришвина и Правдухина, Соколова-Микитова и Астафьева.
В число «ста великих русских охотников» попал даже, «вождь мирового пролетариата». Говоря о Ленине-охотнике, вспоминают обычно его знаменитые слова, написанные из сибирской ссылки: «Зайцев здесь я бил осенью порядком, – на островах Енисея их масса, так что нам они быстро надоели». А в письме матери Ленин сообщал: «Здесь охота – единственное развлечение и „проминка”, при сидячей жизни необходимая». Надо отметить, Александр Пискунов нисколько не осуждает Ленина за немилосердное истребление зайцев. Отвечая давним и нынешним обличителям вождя, Александр Пискунов напоминает: ничего страшного в массовом отстреле зайцев нет, поскольку их в Сибири бывает такое чрезмерное обилие, которое приводит к эпизоотиям и массовой их гибели.
Венценосные охотники
C давних пор охота была любимой забавой русских царей, императоров и императриц. Царь Алексей Михайлович нередко в окрестностях Москвы ходил с рогатиной на медведя. Из русских царей, пожалуй, только Петра I нельзя назвать поклонником охоты. Бояре много раз стремились отвратить молодого царя от любимых им воинских забав, но все тщетно. Петр I порицал охоту как напрасную трату времени, отвлекавшую от государственных дел. Недаром Петру I даже приписывают знаменитое изречение: «Слава царя в благоденствии народа; охота же есть слава псарей».
А вот государь Петр II очень увлекался псовой охотой. При следующих правителях России охота и вовсе стала царским делом. Благодаря заботам Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны окрестности Петербурга на далеком пространстве были объяты кольцом зверинцев, где содержались всевозможные звери для царских охот – псовой и соколиной. При Анне Иоанновне в Царском Селе устроили вольеры, зверинцы, где содержались различные птицы и звери. Зверинец Царского Села являлся одним из первых в России. После охот здесь устраивались грандиозные пиршества, церемониал которых отличался небывалой роскошью.
Впрочем, поохотиться можно было и поближе. Как отмечал историк Петербурга П.Н. Столпянский, пространство между нынешними Невским проспектом, Итальянской, Малой Садовой улицами и Фонтанкой при Анне Иоанновне, увлекавшейся стрельбой в цель, занимал «ягдартен» для гоньбы и «стреляния» оленей, кабанов и зайцев. Что касается страстной охотницы Елизаветы Петровны, то она из всех видов охоты обожала травлю зайцев. Кроме того, она завела в Царском Селе собственную соколиную охоту. Во время охоты императрица, облаченная в мужское платье, выезжала верхом к путевому дворцу на Пулковскую гору, недаром дорога, идущая среди полей к этому дворцу, долгое время именовалась «соколиной».
В Ораниенбауме охоту завел великий князь Петр Федорович, в Дудергофе охотиться тоже начали еще в XVIII в., когда Екатерина II в 1770 г. приказала построить «фазанарию». В Красном Селе по повелению Екатерины II соорудили сокольничий двор, где началось разведение охотничьих птиц, а в Царском Селе при Екатерине II выстроили два птичьих корпуса для содержания разных птиц.
Гатчинскую охоту устроил князь Г.Г. Орлов, начали охотиться там на фазанов и американских оленей, подаренных Орлову Екатериной II в начале 1770-х гг. Кстати, именно граф Орлов является первым владельцем знаменитой коллекции оружия Гатчинского дворца, включающей ныне уникальные предметы огнестрельного и холодного вооружения XVI-XIX вв., изготовленные мастерами ведущих оружейных центров Европы и Азии. Граф Орлов собирал предметы вооружения как для охоты, так и для украшения парадных залов строящегося Гатчинского дворца. В 1783 г. дворец вместе с коллекцией оружия перешел в собственность великого князя Павла Петровича (будущего императора Павла I) и членов императорской семьи, которые продолжали собирать произведения оружейного искусства. Их исполняли талантливые мастера-оружейники из Германии, России, Италии, Австрии, Франции, Османской империи. В настоящее время эта коллекция по своей научной и культурной значимости является одной из лучших в России.