Еще один активист Петербургского шахматного собрания – букинист Юлий Осипович Сосницкий. В собрании он выполнял роль библиотекаря. После Октябрьской революции он спас ценнейшую библиотеку шахматного собрания, перевезя ее на свою квартиру. В феврале 1919 г. умер от свирепствовавшей эпидемии тифа, после чего власти объявили библиотеку национализированной.
Судьба «отцов» Петербургского шахматного собрания сложилась по-разному. Раньше всех ушел из жизни Сергей Зноско-Боровский. Его безвременная кончина в 1911 г. стала серьезной утратой не только для шахматного собрания, но и для всего столичного шахматного мира. Петр Сабуров в 1918 г. эмигрировал из Советской России и умер в 1932 г. в Швейцарии. Борис Малютин во время Гражданской войны принял активное участие в белом движении. Уехав на Дон, он стал редактором газеты «Речь», издававшейся кадетами.
Царская ваза в подарок
В феврале 1909 г. в Петербурге состоялся первый международный шахматный турнир. Он проходил в С.-Петербургском шахматном собрании на Невском проспекте и был посвящен памяти шахматиста М.И. Чигорина.
Турнир открыл почетный председатель столичного шахматного собрания, член Государственного Совета Сабуров. Свою речь он произносил на немецком языке. Он сказал, что давнишняя мечта русских шахматистов наконец-то сбылась, поскольку теперь они могут отплатить своим «товарищам-иностранцам» за все гостеприимство, каким русские пользовались за границей. В ответном слове шахматист Берн из Ливерпуля, обратившись к собравшимся по-английски, сказал, что ему очень приятно побывать в России, так как он хорошо знаком с Чигориным, которого считает «не только великим шахматистом, но и совершенным джентльменом».
В турнире принимали участие лучшие шахматисты из России, Германии, Чехии, Австрии, Англии и Голландии. «Особо отведенные для публики места были переполнены, – сообщал репортер. – Все, конечно, бросились к столу, за которым уселись шахматные „светила” гг. Ласкер из Америки и Шлехтер из Австрии. Тут места положительно брались с боя».
Шахматная партия между Савелием Тартаковером и Рудольфом Шпильманом на международном турнире памяти М.И. Чигорина. За игрой наблюдают (слева направо): Петр Сабуров, Юлиан Сосницкий, Сергей Зноско-Боровский.
Петербург, февраль 1909 г. Фотограф Карл Булла
Одновременно с международным турниром в шахматном собрании проходил еще один турнир – всероссийский. В нем участвовали игроки со всех концов Российской империи – из Москвы, Петербурга, Одессы, Ревеля, Лодзи, Варшавы, Ковно и других городов. Оба турнира продолжались 19 дней – они начались 2 февраля, а закончились 27 февраля 1909 г.
Когда турниры уже подходили к концу, на них обратил внимание сам государь Николай II. Он «всемилостивейше пожаловал» в виде турнирных призов фарфоровую вазу из Императорских заводов – как «приз Имени Их Императорских Величеств», а также сумму в одну тысячу рублей. «Царскую милость» восприняли с большим восторгом. Фарфоровую вазу решили сделать первым призом на всероссийском турнире, а деньги – первым призом на международном турнире.
В итоге ваза досталась 18-летнему гимназисту 8-го класса одной из московских гимназий Александру Алехину – впоследствии знаменитому в мире русскому шахматисту. Всего несколько лет назад он проявил большие способности к шахматам. Летом 1908 г. Алехин выступал в Дюссельдорфе на турнире германского шахматного союза и завоевал 4-й и 5-й призы, а затем взял несколько первых призов на играх в Москве. В этом шахматном турнире он шел, как отмечали обозреватели, «форсированным маршем». Победил даже тех, кто вышел из состава турнира, ни одного дня не отдыхал и даже играл по две турнирных партии в день. Из 16 партий 12 он выиграл, две сыграл вничью и только две проиграл.
Что же касается международного турнира, то здесь явными фаворитами были Ласкер и Рубинштейн. К концу турнира у них получилось одинаковое количество выигранных партий, поэтому первый и второй призы (соответственно, 1000 и 750 рублей) поделили между обоими игроками поровну. Кроме того, каждый из участвовавших в турнире игроков получил по 10 рублей за выигранную партию, а также деньги «на расходы»: русские – по 50 рублей, иностранцы – по 100 рублей.
На следующий день после окончания турнира состоялась церемония его торжественного закрытия. Вечером 28 февраля в роскошных залах коммерческого собрания состоялся банкет. Среди приглашенных присутствовали многие представители столичной элиты – князья Гагарин и Голицын, граф Мусин-Пушин, князь Демидов-Сан-Донато и другие. Пили за здоровье государя императора, за всех участников турнира и за его «королей» – Ласкера и Рубинштейна.
После речей победителям вручались денежные призы. Они находились в роскошных бумажниках из дорогого красного сафьяна, причем верхнюю сторону у них полностью покрывало серебро, на котором были начертаны слова «В память М.И. Чигорина».
«Затрудняюсь сказать, сколько всего в Петербурге насчитывается любителей шахматной игры, – говорил в начале 1910-х гг. репортеру одной из столичных газет член правления столичного шахматного собрания Ю.О. Сосницкий. – Чуть ли не в каждом доме играют в шахматы. Конечно, все маэстро наперечет, но есть и любители, которые едва ли уступят им».
Слова Сосницкого лишний раз подтвердил съезд сильнейших русских любителей-шахматистов, состоявшийся в Петербурге в октябре 1911 г. Когда открыли запись на съезд, устраиваемый С.-Петербургским шахматным собранием, поступило такое множество заявлений, что многим даже пришлось отказать. Почти каждый город, где существовали организованные клубы шахматистов, прислал своего лучшего игрока. Призовой фонд составлял четыре тысячи рублей, а самих призов было двадцать.
Всех участников съезда разделили на две группы. В «побочном турнире» участвовали более слабые игроки, хотя за ними и числились значительные победы. В главном турнире принимали участие больше двадцати известных шахматистов, они прибыли со всех концов Российской империи – от Петербурга и Москвы до Ковно, Риги, Лодзи, Варшавы и Екатеринбурга. Победитель этого турнира получал звание «маэстро», что давало ему право принимать участие во всех международных турнирах.
Шахматная партия Александра Алехина и Хосе Рауля Капабланки во время международного турнира. Петербург, 1914 г. Фотограф Я.В. Штейнберг
В апреле—мае 1914 г. именно в Петербурге состоялись международные соревнования, на которых большого успеха добился молодой Александр Алехин, завоевав третье место вслед за Ласкером и Капабланкой. Этот турнир являлся частью широкой программы соревнований, организованных Всероссийским шахматным съездом и посвященных десятилетнему юбилею С.-Петербургского шахматного собрания. В Петербург прибыли заграничные знаменитости – «восходящая звезда» кубинец Хосе Рауль Капабланка, американец Фрэнк Маршалл, а также Давид Яновский, Зигберт Тарраш, Джозеф Блэкберн, Иосиф Гунсберг. В итоге победа досталась Эммануилу Ласкеру.
Увы, Первая мировая война и революция нарушили шахматную жизнь страны. Международный турнир 1914 г. оказался последним крупным шахматным состязанием в дореволюционной России.
«Живые шахматы»
Практика игры в «живые шахматы» в мире известна с древнейших времен. В «Шахматном листке», издававшемся в Петербурге в 1870-х гг. М.И. Чигориным, публиковался рассказ, описывавший кровопролитное сражение турецких падишахов в средние века. Они играли с пленными, изображавшими «живые шахматы». Игра была жестокой: в случае взятия фигуры пленнику отрубалась голова. Рассказ этот принадлежал перу талантливого, кончившего, к сожалению, сумасшествием, ученого, историка шахмат и автора первых в России трудов по эстетике шахматной задачи М.К. Гоняева.
Есть сведения, что в Петербурге на Каменноостровском циклодроме, находившемся на месте станции метро «Петроградская», в начале 1900-х гг. опробовали игру в «живые шахматы». Устроили это состязание знаменитые шахматисты М.И. Чигорин и Э.С. Шифферс.
Особенной популярностью «живые шахматы» пользовались в 19201930-е гг., когда в советской стране постоянно устраивались массовые театрализованные акции. Игра устраивалась обычно на футбольном поле, где расчерчивалась огромная шахматная доска. Каждую из фигур представлял артист музыкального жанра. Двое известных шахматистов разыгрывали между собой партию, а передвижение живых «фигур» сопровождалось исполнением ими же различных артистических номеров. Писатели Илья Ильф и Евгений Петров в одном из своих фельетонов замечали, что нередко концовка таких партий проходила под диктовку администратора и бухгалтера, те заставляли шахматистов делать ходы, нужные для развития сюжета.
В Ленинграде партию в «живые шахматы» разыграли 20 июля 1924 г. на Дворцовой площади, носившей тогда имя убитого в 1918 г. большевика Моисея Урицкого. На площади расчертили громадную шахматную доску, каждый квадрат размером в четыре квардратных сажени. Трибуны, окна и крыши прилегающих зданий заполнила многотысячная толпа. Партию разыграли сильнейшие шахматисты Ленинграда Илья Рабинович и Петр Романовский. Первый командовал «белыми», второй – «черными». В роли пешек выступали красноармейцы («черные» – в форме защитного цвета) и военные моряки, так называемые «военморы» («белые», в белых матросках). В роли королей – знаменосцы с красным знаменем, их окружал почетный караул с шашками наголо и рабочие в синих блузах.
Роль королевы «черных» исполняла крестьянка в красном сарафане с серпом и колосьями на груди. В роли ферзя «белых» выступила жена шахматиста Рабиновича. Ладьями были пулеметные расчеты (по три человека).
Как отмечала одна из газет, игра была «долгая, изнурительная, по-советски упорная». Сбитая фигура шла «в плен» к трибуне противника. После пяти часов игры объявили ничью на 67-м ходу. Игра на площади Урицкого стала не только «шахматной пропагандой». Ей стремились непременно придать политическое звучание. «Шахматы – ценный союзник военного искусства, прекрасная школа для мозговой тренировки красного бойца, – замечал обозреватель «Красной газеты». – Вчерашняя партия окончилась вничью. Но ведь мы играли ее сами с собой. Мы играли ее. А если доведется взаправду. Шахматная стратегия напоминает стратегию революции. Большая мировая партия уже началась. Эта партия не может кончиться вничью…»