Участники петербургского чемпионата 1912 г. Боксеры Мольдт (слева) и Генри Плаке (Джаксон)
Кулачные бои: «Молодецкая забава»
«К одному из самых постыдных видов атлетического спорта, несомненно, принадлежит кулачный бой, – говорилось на страницах «Петербургского листка» в сентябре 1897 г. – Это зверское зрелище сопровождается обычно сокрушением ребер, проломом черепов, расквашиванием носов, выворачиванием скул и прочими повреждениями».
Однако знаменитые кулачные бои являлись одной из любимых забав русского простонародья и служили предшественником бокса как вида спорта. Издавна на Руси они служили мерилом силы. Казалось бы, какие могут быть кулачные бои в «блистательном Санкт-Петербурге» – самом европейском городе России? Однако на рабочих окраинах и в предместьях Питера, живших по русским, патриархальным традициям, кулачные бои пользовались такой же популярностью, как в Москве, Туле или Казани.
Власти не раз пытались запретить кулачные бои, но все тщетно. Не помогали ни официальные запрещения, изданные в 1726, 1832 и 1906 гг., ни церковное решение 1912 г. запретить кулачные битвы как «забаву богомерзкую».
«В Англии обратилась наша молодецкая забава в искусственный бокс, – говорилось о кулачном бое в середине XIX в. в трудах русского этнографа А.В. Терещенко. – Там бьются сам-друг и по правилам. Рассказывают, что некоторые из наших вельмож, гордясь своими борцами, сводили их в Москве с боксерами. Достопочтенные лорды сами приезжали сюда и выставляли боксеров на дюжий кулак русского, который, быв незнаком с искусством, так метил удачно в бока и лицо, что часто с одного раза повергал тщеславного на землю. С тех пор боксеры перестали меряться с бойцами…»
Существовало несколько разновидностей кулачных боев. В «сцеплялке-свалке» каждый бился сам за себя, против каждого дрались на больших площадях врассыпную. «Стенка на стенку» напоминало командное противостояние: «улица на улицу», «деревня на деревню». А такой вид кулачного боя, как «один на один», служивший главным образом для «выяснения отношений», являлся прямым предшественником современного бокса.
Некоторые удары, применяемые в современном боксе, были известны и в русском кулачном бою. Прямой удар называли «тычком», боковой – «с крыла», снизу в туловище – «под силу». Применялись и своеобразные, не боксерские удары, к примеру «румба» – молотобойный удар сверху вниз.
Русские кулачные битвы отличались яростью и неистовством. Не щадили ни себя, ни противника. Однако даже в таком бою его участники старались не нарушать исконно заведенных правил: атаковали только спереди, без обхода сзади, запрещались удары ногами и головой, подножки. Упавшего или присевшего на корточки бить не разрешалось. Многие из этих неписаных заповедей кулачных бойцов живут и поныне в пословицах, а одна из них – «лежачего не бьют» – стала символом русского благородства. В кулачном бою почитали не только силу, но и ловкость. Того, кто пытался превратить кулачный бой в драку, вымещая на противнике злобу или сводя счеты, наказывали, причем обе стороны битвы. Особенно доставалось тем, кто зажимал в кулак какой-нибудь груз.
Существовал своеобразный ритуал, который строго соблюдался. Часов с десяти утра мальчишки, выйдя на берег реки, кричали: «Дай бою, дай бою!» Их приятели из соседней улицы отвечали: «Дай бою» – и бросались в атаку. Когда разгорался бой, в дело вступали взрослые, а детей гнали назад.
Обычно считается, что в Петербурге кулачные бои устраивались на окраинах города. Действительно, на рабочих окраинах и в пригородах Петербурга были даже специальные места, где по традиции проходили эти схватки. Ими являлись чаще всего пустыри, а зимой – речной лед. Тем не менее в петровскую эпоху кулачные битвы устраивались прямо в центре города.
В начале XVIII в. «бои на кулачках» происходили возле Морского рынка, располагавшегося по левой стороне нынешнего Невского проспекта, между Большой и Малой Морскими слободами. Обычно такие бои происходили по воскресным и праздничным дням. Сюда собирались мастеровые, крестьяне, причем преимущественно из молодежи, подгулявшей в кабаке. Бой всегда начинали дети, а потом уже в схватку вступали взрослые.
Для боев существовал сезон, начинавшийся в последний день Масленицы и тянувшийся весь Великий пост, по воскресным дням. Жаркие побоища нередко кончались серьезным мордобоем и кровопролитием, так что для их прекращения высылались казаки и команды солдат.
Первый полицмейстер Петербурга граф Девиер нередко отправлял на кулачные бои своих чиновников для наблюдения за порядком. С этой целью он испросил высочайшее повеление от 1 июля 1725 г. «О запрещении кулачных боев в Петербурге без разрешения полицмейстерской канцелярии». Этот указ вынудил кулачных бойцов менять места своих потех, так что с Морского рынка бои перешли сначала в Ямскую слободу, административно расположенную вне города, а стало быть, не нуждавшуюся в разрешении полицмейстера.
В Ямской слободе кулачные забавы процветали при Елизавете Петровне и Екатерине II, а затем их стали устраивать зимой на льду замерзшей Невы. Любимым местом служило пространство Невы между Малой Охтой и Калашниковской (ныне – Синопской) набережной. В праздничные дни сюда стекались рабочие с Невской мануфактуры и других заводов и предавались кулачным забавам.
«Обыкновенно бои начинаются между мальчуганами, к которым затем присоединяются уже и взрослые, – писал в начале 1898 г. репортер «Петербургского листка» под псевдонимом «Охтянин». – Простое задирание превращается в настоящее побоище, участники которого нередко уходят с поля битвы не только с подбитыми глазами и помятыми ребрами, но иногда и с более серьезными повреждениями. В последнее воскресенье, несмотря на сильную вьюгу, на наших глазах дрались около сорока человек, из числа которых троих бойцов пришлось увезти домой окровавленными, в разорванном платье. Хотя участники свалок и утверждают, что все эти бои есть не что иное, как приятное (?) времяпрепровождение, но, во всяком случае, это опасный спорт, и следует прекратить его».
За Невской заставой местом кулачных боев служило обширное поле за Фарфоровским кладбищем. Сюда почти каждый праздник после полудня приходили местные обыватели. «Публике, собирающейся созерцать это любимое зрелище, лязг от ударов кулаками по лицу, грозные крики, разодранные одежды, стоны раненых, окровавленные лица доставляют полное удовольствие и приводят в неописуемый восторг, – замечал в сентябре 1897 г. обозреватель «Петербургского листка». – В то же время у случайного зрителя при виде этой битвы волосы встают дыбом». Однако самое интересное происходило уже после побоища: «Неприятели, заключив перемирие до следующего праздника, гурьбой отправляются в те сорок сороков питейных заведений, которыми так богата Невская застава. Совершив там возлияние Бахусу, участники битвы вступают уже в другие единоборства, подробные отчеты о которых составляются в полицейских участках в виде пространных протоколов, а „награды” же получаются или в камере мирового судьи, или даже в окружном суде».
А за Нарвской заставой кулачные бои по воскресным дням устраивались в местности под народным названием «Резерв» – вдоль насыпи Окружной железнодорожной ветки у Петергофского шоссе (ныне – проспект Стачек). Посмотреть и поучаствовать в битвах приходило много народа. Доходило до того, что стеной шла улица на улицу: Богомоловская (ныне – Возрождения) на Елизаветинскую (ныне – ул. Корнеева), Ушаковская (ныне – ул. Зои Космодемьянской) на мужиков и парней Волынкиной деревни. У насыпи накалялись страсти кулачных бойцов, подбадриваемых и поощряемых купцами зрителями. Говорят, бились тут до кровоподтеков, до тех пор, пока человек не валился с ног. Во время кулачных боев присутствовала и полиция, но она, как правило, не вмешивалась.
«В воскресенье 4 декабря грандиозный кулачный бой происходил в Волынкиной деревне за Нарвской заставой, – сообщалось в газете «Вечернее время» в декабре 1911 г. – Два последующих дня полиция Петергофского участка проводила дознание. Как выяснено, кулачный спорт уже давно пользуется симпатиями путиловских рабочих. В воскресенье около часа дня свыше 400 рабочих Путиловского завода на большой поляне вступили в бой с вызванными ими рабочими других заводов. Почти тысячная толпа народа окружала место битвы».
Развернувшийся кулачный бой с несколькими перерывами продолжался до сумерек. Полиция получила сообщение о битве уже к самому ее концу, поэтому ко времени ее появления «бойцы» уже расходились по домам, ведя под руки наиболее пострадавших товарищей. Победителями того боя стали рабочие Путиловского завода. «На будущее время, – говорилось в газетах, – администрацией решено принять все меры к недопущению кулачных битв».
Пользовался популярностью «кулачный спорт» и на рабочих окраинах за Невской заставой, причем не только до революции, но и уже в советское время. О кулачных боях в 1930-х гг. вспоминает старожил Перевозной набережной полковник в отставке Владимир Петрович Гречухин, которому самому доводилось в них участвовать, будучи подростком.
«Бывало, ребята ходили стенка на стенку с пацанами с противоположного конца Перевозной набережной, по другую сторону Общественного переулка, – рассказывает Владимир Гречухин. – Вообще в тех кулачных драках была своя радость, особый азарт битвы. В ход шли не только кулаки, но и жерди, камни, палки. Кому лицо разобьют, кому зубы выбьют. Но у нас, у „бережных”, увечий не было. Вот на Стеклянной улице были в ту пору большие кулачные бои – так там не на шутку. Ходили стенка на стенку, по сто человек. Говорили, что до стрельбы доходило».
По словам Владимира Петровича, у кулачных «битв» существовали свои неписаные правила. Как шапку повернул козырьком назад – значит, ты в схватке, тебя уже можно бить, и ты уже можешь драться. Козырек вперед – значит, вне игры. И одно из главных правил: лежащего (упавшего) – не бьют.
Умение хорошо драться, приобретенное в таких кулачных схватках, составляло своего рода «бережную закваску». «Постоять за себя в драке или побороть противника этак до пятого класса особого труда при бережной закваске мне не составляло, – признается Владимир Гречухин. – Бывало, сожму кисть руки однокласснику – ему больно: „Сила есть – ума не надо”. Но как нельзя быть умнее всех, так и на силу найдется сила. Пришел однажды в класс богатырского сложения деревенский хлопец и уло