К соревнованиям готовились тщательно: рассылались приглашения в Москву и за границу, заказывались призы для награждения – две серебряные копии Медного всадника, серебряные кубки и медали для занявших вторые места. Эти медали, изготовленные скульптором Грилихесом, заказывали на Монетном дворе. «Позаботились мы и о своей форме, – вспоминал Панин-Коломенкин. – Перестали носить широкие шаровары и катались в гладком шерстяном трико (рейтузах), а я еще придумал черную куртку в талию на манер гусарского доломана, но в русском стиле: на груди были нашиты широкие шелковые тесемки, как в старину галуны на стрелецких кафтанах».
Соревнования начались на Марсовом поле 7 февраля при относительно небольшом количестве публики. На следующий день, 8 февраля, прошли двойные состязания: утром на катке Юсупова сада – в искусстве катания на коньках, а днем на Марсовом поле – в беге на скорость. «Наступившая накануне второго дня сильная оттепель, с дождем и снегом, наделала массу хлопот, – писал репортер. – Целая партия рабочих почти всю ночь была занята расчисткой катка Юсупова сада, а беговая дорожка на Марсовом поле местами покрылась тонким слоем воды».
Закончиться состязания должны были 9 февраля, однако и тут капризы петербургской погоды спутали все планы. «Наступившая оттепель испортила лед, и потому чемпионы конькобежного спорта, состязавшиеся на первенство мира, не смогли выказать такой быстроты бега, какая достигнута всемирным рекордом, – говорилось в одном из спортивных журналов. – Переменчивая петербургская погода зло подшутила над спортсменами. Проливной дождь превратил каток Юсупова сада в сплошное озеро».
Каковы же были результаты международного юбилейного состязания? Все дистанции оказались выигранными разными лицами, и первенство осталось неприсужденным. В произвольном катании победителем стал Ульрих Сальхов из Стокгольмского клуба конькобежцев, второй приз получил Н.А. Панин-Коломенкин. А в состязании на «кубок Юсупова сада» победителем оказался А.Г. Росс, получивший наивысшую сумму баллов за школу и произвольное катание.
Победители в парном катании на международных соревнованиях, посвященных 200-летию Петербурга, – Сабо (слева) и Эйлер, на катке Юсупова сада. 1903 г.
Фотограф Карл Булла
Вслед за международными состязаниями в том же Юсуповом саду 11 февраля 1903 г. прошел оригинальный «маскерад на льду», устроенный по образу гуляний петровского времени и также посвященный приближавшемуся 200-летию Петербурга.
Такого грандиозного действия на льду петербуржцы еще не видели. Перед зрителями развернулась великолепная панорама, переносившая их во времена Петра I. На катке воздвигли из дерева уменьшенную копию петровского Адмиралтейства, а также целую флотилию петровских кораблей. Кроме того, построили голландскую мельницу близ корабельной верфи и около нее корабль, на котором Петр I выезжал в порт. Здесь же – «домик» Петра в Голландии. Все эти постройки сделали по документам, хранившимся в библиотеке Эрмитажа.
Костюмированных участников маскарада насчитывалось более трехсот человек. Все костюмы воспроизводили масленичный карнавал 1721 г. на Неве при Петре I. Многие из конькобежцев оделись в голландские наряды, а особенно выделялся взвод петровских потешных в полной амуниции. Из «комических» одежд наибольшее внимание привлекал гигантский «белый медведь».
Современники признавали, что это было настоящее сказочное царство, равного которому в Петербурге уже давно не было. Провел работу по устройству декоративных украшений катка, а также по подготовке рисунков для костюмов петровской эпохи, энергичный и талантливый художник-любитель П.И. Коломейченко.
«Караси», «головастики» и хоккеисты
Н.А. Панин-Коломенкин считал 1908-1914 гг. самым плодотворным периодом жизни Общества любителей бега на коньках в Юсуповом саду. В ту пору ядро общества стихийно подразделялось на три основные группы. В первой из них, составившейся из людей «солидного возраста», занимались простым катанием парами или группами, вальсированием и лишь немного началами фигурного катания. Среди ее участников были члены комитеты общества во главе с В.И. Срезневским. «Для любителей потанцевать излюбленным местом служило пространство между правым островом и потоком публики по большому кругу, напротив мужской раздевалки; место это прозвали „танцклассом”, – вспоминал Панин-Коломенкин. – Вся эта группа получила неожиданное прозвание „карасей” после одного случая, когда в сильную оттепель 1908 г. на большом пруду обильно выступила на лед вода с большим количеством этой рыбы».
Вторая группа увлекалась фигурным катанием. Здесь участвовала, главным образом, молодежь. «Она обитала преимущественно в „академии”, то есть на правом пруду за рогатками, которыми „академия” обычно отделялась от остальной части катка, – вспоминал Панин-Коломенкин. – Эта группа сплотилась вокруг меня, состояла почти сплошь из моих учеников и была почему-то прозвана „головастиками”». Третью группу составляли хоккеисты, собиравшиеся на левом пруду для совместных тренировок.
По словам Панина-Коломенкина, «все три группы жили очень дружно и горячо интересовались не только своими собственными спортивными делами: хоккеисты болели и за фигурное катание, а мы, в свою очередь, за хоккей; к „карасям” же все питали глубокое уважение с примесью небольшой доли снисходительности к их возрасту и спортивным вкусам».
Как признавался сам Панин-Коломенкин, после его возвращения в 1908 г. с успешного выступления на IV Олимпиаде «высшее начальство стало смотреть на мои выступления по этому виду спорта все более и более неприязненно. В конце концов, под угрозой перевода в дальнюю провинцию, пришлось от них навсегда отказаться. Но за мной осталась педагогическая спортивная деятельность среди молодежи. Ее успехи на льду доставляли мне не меньше удовлетворения, чем мои собственные достижения в прошлом».
По словам Панина-Коломенкина, фигурное катание в ту пору не получило большого распространения в России, за исключением Петербурга, Москвы и Финляндии. «Наши занятия носили чисто любительский характер, – рассказывал он. – Приходили ко мне в „академию” все, кому хотелось чему-нибудь научиться в фигурном катании, а занимались им „понемножку” очень многие из посетителей нашей Юсуповки. Никакой обязательности в посещении занятий не было, платы за обучение не взималось, ни я, ни кто другой не получали вознаграждения в какой бы то ни было форме за педагогическую работу».
В эту «академию» входили Сергей Фан-дер-Флит, гравер Н.П. Константинов, москвич Иван Павлович Малинин, временно находившийся в Петербурге в связи с отбыванием воинской повинности, и многие другие. Но особенно выделял Панин-Коломенкин Ксению Цезар. По его словам, до того времени в России не было женщин, серьезно занимавшихся фигурным катанием. «Теперь, с легкой руки Ксении Цезар, в моей школе появилось несколько девушек, к великому неудовольствию пожилых дам, – рассказывал Панин-Коломенкин, – они находили совершенно неприличным для девушек выступать в одиночном катании, а укороченные юбки наших молодых фигуристок приводили их в ужас».
Ксения Цезар была личностью выдающейся. Дочь учителя музыки, сама превосходная пианистка, она еще гимназисткой начала заниматься фигурным катанием. «С первого знакомства с ней на льду я был поражен ее способностями: она сразу усваивала все указания о постановке тела и о пластике движений, а ведь это было самое главное для начинающего, – вспоминал впоследствии Панин-Коломенкин. – Вслед за этим пришло и техническое уменье, и вскоре Ксюша заняла ведущее место среди младшего населения нашей „академии”».
Ксения Цезар. 1911 г. Фотограф Карл Булла
В январе 1911 г. Ксения Цезар победила на впервые разыгранном первенстве России по фигурному катанию для жещин. Проходили соревнования на катке Юсупова сада.
Для пропаганды фигурного катания Общество любителей бега на коньках издало теоретическую книгу Панина-Коломенкина. В спортивных кругах ее встретили как единственный на то время в мире научный труд в области фигурного катания и как наиболее полное и серьезное руководство. В знак заслуг Панина-Коломенкина в конце декабря 1909 г. его единогласно избрали почетным членом Общества любителей бега на коньках, а на Царскосельской юбилейной выставке 1911 г. и на Всероссийской гигиенической выставке 1913 г. ему присудили две большие золотые медали «За выдающееся в области спорта научное сочинение по фигурному катанию на коньках».
«Ледовый дворец»
В конце декабря 1911 г. в Петербурге торжественно открылся «ледовый дворец», предназначенный для катания на коньках круглый год. Назывался он «Дворец теплых льдов», или «Ice-Palace», разместился на Каменноостровском проспекте и входил в комплекс увеселительного сада «Аквариум», появившегося еще в 1880-х гг. благодаря стараниям энергичного купца Г.А. Александрова, поставившего дело на широкую коммерческую основу. Началось с того, что помещение ресторана он стал сдавать для проведения различных публичных выступлений и концертов, умножая доход и популярность своего заведения. При ресторане появились затем театр, аттракционы, «Сад тысячи огней» и много других увеселительных заведений.
Вся столичная пресса увлеченно сообщала о подготовке к открытию «Дворца льда», на все лады расписывая его достоинства. «Первое в России грандиозное роскошное здание искусственного ледяного катка, построенного по образцу лондонского „ICE PALACE”», – восторгался «Петербургский листок».
Что же представлял собой «Дворец льда»? Это был крытый ледяной каток, построенный по последнему слову техники эльзасским заводом «Квири и Ко» и предназначенный для катания на коньках и зимой и летом. Электрическое освещение выполнила известная в Петербурге фирма «Сименс и Гальске», а системы отопления и вентиляции – фирма «Кертинг». Сооружение возводилось под непосредственным руководством инженера-технолога А.Б. Моргулева и архитектора П.М. Мульханова. Устроители «Дворца льда» утверждали, что в мире всего десять подобных сооружений, и их заведение превосходит самое большое из них – берлинское – на 500 кв. метров.