и съезжались для проездки своих скакунов, но публика не принимала никакого участия в этой забаве». Только в 1846 г. начались «правильные бега» на Неве, когда ипподром на Неве впервые устроило ведомство государственного коннозаводства, а сами бега стали более-менее регулярными. «С тех пор, – отмечал Булгарин, – жители Петербурга полюбили эту забаву и стекаются на бег тысячами».
В историческом очерке С.-Петербургского бегового общества, основанного в 1859 г., выделяли «подготовительный» период его истории – «невский». Впервые бега на Неве открыли, как уже было сказано, в 1846 г., когда 16 рысаков явились оспаривать небольшую сумму призов – 1420 рублей за весь сезон. Средства Бегового общества росли очень медленно, так что число лошадей в «невский период» колебалось от 44 до 77 в год. Самая большая цифра пришлась на 1861 г., когда сумма розыгрыша составила 13 005 рублей. В очерке общества признавалось, что в то время «поощрения носили чересчур скромный характер, условия и приемы испытаний еще не были выработаны планомерно и целесообразно».
Долгое время ипподромы в Петербурге устраивались по иницативе частных лиц, призы не рызыгрывались, а дело ограничивалось проездками рысаков. Лишь в середине XIX в. на конный спорт обратило внимание государство: в 1845 г. ведомство государственного коннозаводства устроило летний ипподром в Царском Селе. А со следующего года оно стало устраивать регулярные, «правильные» бега на Неве.
Большая роль в превращении «испытаний» в настоящие бега принадлежала лично Петру Александровичу Дубовицкому – врачу по образованию, прекрасному хирургу, президенту Медико-хирургической академии, владельцу крупных имений и конного завода. Его единогласно избрали вице-президентом С.-Петербургского общества рысистого бега (президентство, по уставу, принадлежало главноуправляющему государственным коннозаводством). До своей смерти в 1868 г. Дубовицкий стоял во главе общества и каждый раз единогласно избирался на эту должность, что являлось знаком высочайшего уважения к его деятельности.
Беговых дней на ледовом ипподроме было немного, всего семь-восемь за весь сезон, и выпадали они только на январь и февраль, захватывая иногда и первую половину марта: все зависело от погоды и прочности льда. Бега назначались только в воскресные дни, чтобы привлечь как можно больше публики. Наездниками в то время являлись еще только отошедшие от помещиков крепостные крестьяне, поэтому организаторы бегов считали своей обязанностью следить за нравами на ипподроме. К примеру, однажды за «неприличные выражения» на ипподроме наездника Василия Иванова по постановлению общества оштрафовали на 25 рублей с занесением его на черную доску, которую до окончания бегов вывешивали в беговой беседке.
В последний раз бега на Неве состоялись в 1880 г. Столичная печать сообщала: «В нынешнем году конские бега на Неве против Зимнего дворца начались 20 января. Первое рысистое испытание лошадей началось состязанием на приз „Общества любителей рысистого бега”, учрежденный в память графа А.Г. Орлова-Чесменского». Спортивная хроника сообщала, что «выстроенные в нынешнем году трибуны просторнее прежних, но двери пропускают сквозной ветер, а сидящим в низко устроенных ложах трудно уследить за бегом ввиду стоящей перед ложами публики».
Конечно, ипподром на Неве слишком сильно зависел от капризов петербургской погоды. К примеру, в 1880 г. бега не состоялись ни 27 января, ни 3 и 16 февраля – первые два «по причине оттепели и провалившегося по этой причине гипподрома», а последние – из-за мороза. Бега на Неве просуществовали до 1880 г., когда только что отстроенная беговая беседка провалилась под лед. К счастью, все обошлось без жертв, но идея перенести ипподром на сушу все больше звучала в столице. Однако вицепрезидент общества не допускал мысли о переводе бегов со льда Невы в другое место. С его уходом с поста окончились и бега на Неве.
В 1880 г. вице-президентом общества избрали графа И.И. Воронцова-Дашкова, а казначеем – К.Л. Вахтера. Тогда и закипела работа по устройству нового ипподрома – на суше. Через посредство почетного члена Петербургского общества охотников рысистого бега великого князя Николая Николаевича Старшего, известного своей любовью к конской охоте, исходатайствовали высочайшее повеление об отводе места под ипподром на Семеновском плацу. (Теперь это территория Пионерской площади у ТЮЗа.) Это была малозастроенная местность, представлявшая собой частью пустыри и огороды, а зимой – свалочные места для снега. Ипподром стали называть Семеновским, или «ипподромом на Семеновском плацу».
Открылся ипподром 28 декабря 1880 г. «Шереметевским» призом при участии всего одной лошади. Приз этот учредила графиня А.Г. Шереметева, почетный член упомянутого Общества, на вечное время в память ее супруга графа Д.Н. Шереметева.
Прилегающие к Семеновскому ипподрому улицы сразу испытали его влияние. Некоторые домовладельцы стали перестраивать жилые помещения в конюшни. Очень доходную статью стали представлять с тех пор и квартиры по Николаевской улице (ныне – ул. Марата) – их стали нанимать приезжавшие в столицу провинциальные наездники, конюшенная прислуга и, конечно, любители бегов. Характерную картину ипподрома дополняли торговцы овсом и сеном, упряжью и экипажами, мастерские, лавочки и харчевни.
Николаевскую улицу, являвшуюся средоточием конюшен, петербуржцы вообще нередко называли «любимым местом спортсменов». Тут помещались известные на весь Петербург конюшни казначея Общества рысистого спорта Константина Логиновича Вахтера, Петра Александровича Половцова, графа Павла Сергеевича Строганова, молодых помещиков из Новгородской губернии братьев Зотовых. Образцовой конюшней считалась та, что принадлежала Николаю Николаевичу Богданову. Как отмечали современники, он относился к беговому делу с любовью и преданностью, без тени меркантильности. «По количеству лошадей и по их тренировке Николай Богданов может считаться первым из любителей рысистого дела, – отмечал современник в середине 1890-х гг. – Всего у него сейчас 32 лошади, и все они прекрасного завода графа И.И. Воронцова-Дашкова».
Содержание этой конюшни обходилось Богданову в 30 тысяч рублей в год. При этом главный наездник получал жалованье в размере не меньше 3 тысяч рублей в год и вдобавок к этому еще и отдельные призовые деньги. При конюшне трудилась целая армия конюхов, кучеров, помощников главного наездника. «Наездка» каждого из рысаков совершалась раз в два дня, причем на всех «приглядках» присутствовал лично сам Богданов, скрупулезно записывавший секунды резвости рысака. Для проверки и сравнений показанной скорости велась систематическая ведомость.
В дни же беговых состязаний улицы, прилегавшие к ипподрому, были, по оценкам современников, самыми оживленными в Петербурге. Сотни извозчичьих экипажей растягивались в два и три ряда вдоль тротуаров, поджидая выгодных седоков, выручка от которых нередко покрывала весь их дневной заработок.
Правда, сперва на новом месте беговое предприятие возникло на скромных началах. В главной беседке могли разместиться только главные распорядители и судьи, для публики же устроили места, которые в шутку назывались «стойлами», так как там можно было только стоять.
И тем не менее «стойла» с первых же дней стали привлекать много публики. Этому способствовало введение на бегах тотализатора, совпавшее с переездом ипподрома на сушу. Инициатива устройства тотализатора в России в 1876 г. принадлежала Царскосельскому скаковому обществу и, в частности, графу А.Н. Нироду.
Осенние бега на Семеновском ипподроме плавно переходили в зимние. Бега устраивались только по воскресеньям и не больше, чем на 3 или 4 приза. Суммы призов были небольшие, потому что весь капитал израсходовали на беседку и шоссированную дорожку, но тогда еще, как замечали современники, лучшие наездники не преследовали наживы, а трудились за славу и довольствовались серебряными кубками, медалями и подарками, выигрышем которых весьма гордились.
Дела Семеновского ипподрома шли в гору, капиталы его росли, так что в конце 1880-х гг. Общество рысистого бега пожертвовало 25 тысяч рублей для жителей местностей, пострадавших от неурожая. А рубеж веков стал кульминационной точкой благосостояния ипподрома. На бегах разыгрывались многотысячные призы: к примеру, приз «Будущность» достигал 24 тысяч рублей, «Большой Петербургский приз» – 17 тысяч, «Императорский» – 15-16 тысяч. Беговых дней было до 80 в год, на кругу работали сотни лошадей – иногда до двухсот в день. Конечно, были у ипподрома и тяжелые времена, особенно в середине 1900-х гг.
Семеновский ипподром находился в ведении С.-Петербургского Императорского общества поощрения рысистого коннозаводства, отпраздновавшего 12 февраля 1911 г. полувековой юбилей. В номере журнала «Коннозаводство и коневодство», посвященном этому юбилею, отмечалось, что своего апогея общество достигло именно в последнее время «благодаря заботам и просвещенным знаниям руководителей его – вице-президента графа И.И. Воронцова-Дашкова и старшего члена К.Л. Вахтера, более 25 лет посвятивших себя на пользу любимого дела, а также и состоящего ныне казначеем А.А. Зотова».
Рысистые бега на ипподроме на Семеновском плацу. 1909—1910 гг.
Фотограф Карл Булла
Кстати, на Семеновском ипподроме проводились и другие конные зрелища. Так, в сентябре 1913 г. в Михайловском манеже проходила Первая всероссийская выставка рабочих лошадей, перевязочных средств и сбруи, устроенная Северным сельскохозяйственным обществом под «августейшим покровительством» великого князя Николая Николаевича. Выставка включала в себя не только «экспертизу по экстерьеру», но и конкурс («испытание») лошадей по их работоспобности.
«Когда-то на ипподромах у нас производились испытания тяжеловозов, – замечал современник. – Заключались они в том, что к грузу тянущей воз лошади постепенно подбрасывали новые пуды, пока она не останавливалась, причем не дозволялось бить лошадь оглоблей, как это делают ломовики в весеннюю распутицу».