ю второй половины условий. Совсем без денег (опять-таки, совершенно непонятно, как это можно было сделать!) он должен был проехать три тысячи верст на автомобиле.
И снова внимание газетчиков обратилось к барону-путешественнику. Сообщалось, что в поездку он отправился не один, а с супругой и со спутником. Последний, вернувшийся в Петербург для покупки запчастей для автомобиля, рассказал: «До Валдая мы доехали почти благополучно, если не считать незначительных поломок автомобиля, происходивших от безобразного состояния наших дорог».
За Валдаем случилась первая крупная авария: автомобиль на полном ходу налетел на закрытый шлагбаум и слетел под откос. Пассажиры только чудом остались невредимы. В самое короткое время починив машину, путешественники снова отправились в путь.
Сперва они доехали до Москвы, а оттуда свернули по дороге в Казань, там достали масло и поехали дальше. Едва они отъехали от Казани на 60 верст, как автомобиль загорелся. Оказалось, что в Казани вместо машинного масла в машину залили растительное. Пришлось путешественникам возвращаться в Казань, поскольку автомобиль требовал основательной починки.
Затем они снова двинулись в путь и, несмотря на многочисленные преграды, одной из которых была едва ли не главная российская беда – дороги, проделали требовавшийся путь. Так что, по всей видимости, барон мог заявить, что условия пари он выполнил и претендует на ту самую весьма кругленькую сумму, о которой он говорил несколько лет назад.
К сожалению, не удалось узнать, чем же закончилось это пари, но одно можно сказать точно: благодаря своей азартной, кипучей, неутомимой натуре барон стал знаменитым на всю Россию. А разве не этого он добивался?
В июле 1898 г. на улицах Петербурга появились двое отважных французских путешественников, проделавших путь из Парижа в Петербург пешком. Они потратили на него 174 дня! По словам современников, вид путешественников был ужасный: «Платье все в грязи, сапоги стоптаны, лицо загорело, шапка, наподобие поварского колпака, выгорела…» Путники едва нашли себе приют в гостинице «Эрмитаж», куда их поначалу просто не хотели пускать, принимая за нищих. У них не было денег, и только удостоверение спасло их от ночлега на улице.
Путешественников звали Фабиан Абашье и Пиньян-Пере Рауль. Они только что окончили курс в парижской Академии художеств. Первому из них было 23 года, второму – 24. Согласно принятому ими условию, они отправились в путь без единого су в кармане, рассчитывая на заработок художественным трудом. Кроме спортивного азарта и желания повидать мир молодыми людьми двигало и еще одно обстоятельство: они заключили пари. Условия пари были таковы, что все расстояние от Парижа до Петербурга путешественники должны были преодолеть не более чем за 180 дней. Общая сумма пари составляла 100 тысяч франков, из них пятая часть была долей путешественников.
Пари они выиграли, прибыв в Питер на шесть дней раньше срока. Но какой ценой! Чтобы не умереть с голода, путникам приходилось, когда не было возможности заработать хоть что-нибудь карандашом и кистью, питаться воронами и голубями. Для подтверждения того, что они действительно прошли весь путь пешком, путники вели специальный журнал, в котором обозначались все пройденные пункты: «Сим удостоверяю, что французские путешественники проследовали в такой-то день там-то». Каждая подобная запись скреплялась печатью местного начальства. Был и еще способ контроля: путники заносили в свои альбомы виды деревень и живописных мест, лежавших на пути. Таких эскизов и видов у них насчитывалось более тысячи.
Наибольшее гостеприимство они встретили в Германии, а в России, по их словам, «случалось, что на сто верст не попадалось ни одного селения. Приходилось испытывать страшный голод. Жители относились к нам весьма недоверчиво. Никто не догадывался, что мы французы. Принимали за каких-то не то разбойников, не то цыган». Объяснить, кто они такие, французы не могли, потому что не знали ни слова по-русски. Только железнодорожные сторожа проявляли радушие: от них путникам доставались молоко и хлеб.
Чтобы заработать в пути, молодые люди за гроши рисовали портреты, представляли пантомимы и модные тогда «живые картины», устраивали состязания в беге, охотились на подвернувшуюся живность. Правда, оружия, кроме простой палки, у них не было. Несмотря на тяготы этого экзотичного путешествия, уже через несколько дней после прибытия в Петербург они собирались идти пешком дальше. Теперь время не торопило их, ведь в Париже их ждало уже выигранное пари.
Пример французов оказался заразительным, и в октябре 1898 г. Рига чествовала пешего путешественника Ренгартена. Правда, скептики подняли вопрошающий голос: а есть ли польза от этих спортивных достижений? Тут же подсчитали: любой петербургский почтальон, разнося почту, каждый день проходит пешком 20 верст, в год – 7300 верст, а за четверть века около 180 тысяч верст.
Это то же самое, замечал фельетонист «Петербургской газеты», что почтальоны обходят весь мир несколько раз вдоль и поперек, «однако почтальонов никто не чествует, хотя это люди, которые далеко пойдут!.. Не слишком ли, однако, преувеличивают в последнее время значение подвигов гг. героев спорта?». Может показаться, что «по нынешним временам до всемирной или всероссийской славы легче дойти ногами, чем головой…»
В 1911 г. болгарское общество туристов под названием «Шипкинский герой» выступило с акцией, назначив на призы путешественникам-пешеходам 75 тысяч франков. Первый приз – 25 тысяч – должен был достаться тому, кто обойдет пешком наибольшее число городов. На призыв откликнулись 16 путешественников. Всем им предстояло отправиться в путь без всяких средств, добывая деньги на «путевые издержки» продажей своих литографированных карточек.
Одним из путешественников, решивших побороться за приз, стал 28летний болгарин по фамилии Папанов. Свой путь он начал 19 мая 1911 г., а 24 ноября того же года прибыл в Петербург, о чем не преминули сообщить многие петербургские газеты.
За полгода пути ему удалось обойти 163 города. «Порой ему приходилось в пути привольно, а порой приходилось и весьма жутко», – сообщал репортер. «Костюм туриста весьма оригинален, – добавлял он. – На голове – белая меховая шапка, синяя куртка опоясана красным кушаком, через плечо лента с цветами болгарского флага».
Отважного путешественника везде встречали по-разному. В Сербии его приняли весьма радушно, а вот в Австрии он еле-еле уцелел. Какой-то помещик в пограничном районе приказал задержать его, и стражники осыпали туриста буквально градом пуль. Болгарина ранили в ногу, и 28 дней он пролежал в госпитале в румынском городе Калафате. По его жалобе дипломатическим путем было начато специальное расследование.
В России Папанов сначала посетил Одессу, потом отправился в Крым, на Кавказ, Донскую область, прошел Бердянск, Екатеринослав, Полтаву, Харьков, Белгород и так далее до Новгорода, Чудова и, наконец, добрался до Петербурга. Не везде в России болгарскому туристу улыбалась удача. Фотокарточек его покупали мало, и, чтобы прокормиться, ему пришлось, как он сам потом признавался, «продать последнее белье».
Особенно не повезло ему в Крыму. В Симферополе его задержали как «подозрительного субъекта»: прибытие Папанова по времени как раз совпало с крупным грабежом. А вот в Донской области путешественника, наоборот, приняли очень любезно. Начальник края, герой Русско-японской войны генерал Мищенко, больше двух часов беседовал с болгарским туристом в Новочеркасске.
Недоразумения произошли у туриста с местной администрацией в Новгороде. «Снимите ленту, – велел новгородский полицмейстер, – иначе не подпишу удостоверения, что вы были в Новгороде».
Поскольку болгарин снимать национальную болгарскую ленту не собирался ни при каких условиях, требуемую подпись удалось получить лишь при содействии губернатора. Новгородские же купцы, напротив, очень тепло приняли туриста. Из Чудова, по совету исправника, объяснившего болгарину опасности пешего пути до Петербурга, Папанов отправился в северную столицу по железной дороге. Как сообщали питерские газеты, в столицу он зашел ненадолго. Дальше его путь лежал в Финляндию, а оттуда, по предписанному ему маршруту, – в Польшу и Германию.
По свидетельствам очевидцев, «обоз» Тотти был невелик: сумка через плечо с картами и путеводителями да его однопедальный «стальной конь», на котором итальянец ухитрялся делать в среднем до 130 километров в сутки. В соответствии с пари, Тотти вез с собой журнал, в котором спортивные общества проезжаемых им городов делали контрольные отметки. Жил он в пути исключительно на деньги, вырученные от чтения лекций в разных городах, продажи открыток и карикатур собственного исполнения.
В северной столице итальянец провел три дня, восхищаясь ее красотами. 13 мая он отправился дальше в путь. Следующими пунктами его кругосветного путешествия значились Москва и Одесса. Оттуда ему предстояло добраться до Румынии, а затем через Болгарию, Сербию и Грецию попасть в Азию. Затем – пересечь океан и попасть в Австралию.
Беспримерное путешествие по европейской части России начал в ноябре 1913 г. 18-летний выпускник Пермской торговой школы Лев Конев. С детства он зачитывался книгами о странствиях и путешествиях, готовился к дальним походам, изнуряя себя ежедневными тренировками. Свое первое путешествие он начал в мае 1913 г., пройдя за 38 дней расстояние в 2150 верст – от Перми до Петербурга, побывав по дороге в Вятке, Вологде и Москве.
О Льве Коневе тогда много писали в газетах, называя его «Уральским орлом». Его приняли в Рижское интернациональное спортивное общество «Аматер», которое предложило юному ходоку пари: пройти по России 10 тысяч верст за 10 месяцев, побив американский рекорд, за вознаграждение – 10 тысяч рублей. Итого – по рублю за версту.
По условиям «контракта», идти следовало вдоль полотна железной дороги и только днем. Не допускалось иметь при себе деньги, съестные припасы, запасную одежду и обувь. Источником существования могла быть только продажа почтовых открыток с собственным изображением. Для контроля за путем следования надо было делать отметки о прохождении железнодорожных разъездов и станций в особой книге.