Срединский был человеком отчаянным и бесстрашным, не верившим ни в какие дурные предзнаменования. Накануне полета на воздушном шаре, 23 апреля, он едва не разбился на Комендантском аэродроме. Очевидцы рассказывали, что, сев в кабину аэроплана, Срединский сразу же сделал разбег по аэродрому и взлетел по ветру, а когда самолет не успел еще набрать достаточной силы, попытался совершить разворот. Сделать ему это не удалось, и с высоты четырех метров аппарат, не удержавшийся в воздухе, рухнул на землю. Деревянные части аэроплана сломались, и авиатор оказался под обломками. Ко всеобщему восторгу публики, из-под обломков выбрался Срединский – целый и невредимый, отделавшийся лишь легкими ушибами.
И вот теперь – новый полет, теперь уже на воздушном шаре. «Полетим недалеко! – обещали воздухоплаватели перед полетом. – Ветер дует слабый». Оторвавшись от земли, шар «Треугольник» взял направление на Ладожское озеро. Вскоре он скрылся из виду, и до позднего вечера от улетевших аэронавтов не было никаких известий. В Петербург они вернулись только утром следующего дня и рассказали подробности своего путешествия.
Как выяснилось, полет продолжался два часа, но путь оказался неблизким: воздухоплаватели пролетели почти сорок верст по прямой линии и опустились в восьми верстах от Ладожского озера, около деревни Рагозинка близ Шлиссельбурга. По их словам, наивысшая точка подъема была 1125 метров.
«Красивая картина развернулась перед нами, когда шар поднялся со двора газового завода, – рассказывал участник полета Е.Г. Лисенков, впервые поднимавшийся на воздушном шаре. – Ветер сразу подхватил нас и понес на север Ладожского озера. С гондолы аэростата легко можно было различать местности, над которыми мы летели. Красивой змейкой извивалась еще не освободившаяся ото льда Нева. С одной стороны мы видели лес с нерастаявшим снегом, а с другой – сплошные болотистые места. Особенно красивую картину представляло Ладожское озеро с плавающими большими ледяными глыбами».
Спуститься воздухоплаватели решили, завидев приближение Ладожского озера. Будь сильнее ветер и не окажись на пути озеро, аэронавты полетели бы дальше. Срединский умело произвел спуск на чистой площадке посреди болота.
«Помощь при спуске нам оказали какой-то крестьянин и сельский учитель, которым впервые приходилось иметь дело с воздушным шаром, – продолжал свой рассказ Лисенков. – До восьми часов вечера возились мы, укладывая шар, после чего до шести часов утра ехали на лошадях. От первого полета масса новых и интересных впечатлений…»
Немало лишений и невзгод довелось пережить военным воздухоплавателям, взявшим старт на воздушном шаре с аэродрома в деревне Салюзи под Гатчиной 15 октября 1911 г. Воздухоплавателей было трое: пилот – подполковник князь Баратов и два пассажира – поручик Бошенятов и подпоручик Богатырев. В день отправления воздушного шара погода была плохая – дул сильный ветер и лил дождь. Как рассказывал потом подпоручик Богатырев, аэронавты сразу поднялись на пятьсот метров, вошли в облака и потеряли ориентацию. По некоторым звукам – свисткам паровозов, крикам людей и шуму воды – они предполагали, что воздушный шар несет в Финляндию.
Воздухоплаватели сделали попытку снизиться. Когда шар пролетал совсем низко над землей, один крестьянин попытался даже ухватиться за гайдроп, но безуспешно. Не желая подвергать риску других крестьян, аэронавты снова поднялись и ушли в облака.«Почти под прямым углом нас отнесло к Ладожскому озеру, – вспоминал подпоручик Богатырев. – Озеро бушевало. Вода клокотала, точно в котле, волны высоко поднимались, и рев стоял невероятный. О спуске нечего было и думать. Долетели мы потом до Онежского озера, затем шар стало относить к северу, по направлению к Белому морю. Кругом было темно, нигде не было видно ни огонька».
Лететь дальше воздухоплаватели уже не могли, поскольку у них оставалось всего восемь мешков балласта, и решили спуститься. Они надели на себя спасательные пояса, готовясь, на самый крайний случай, прыгнуть в воду. Аэронавты опускались все ниже и ниже, полным ходом воздушный шар понесло в лес, и вскоре он повис на деревьях. По якорной веревке воздухоплаватели спустились вниз и очутились. на топком болоте. Был промозглый поздний осенний вечер.
«В какой местности мы оказались – мы не знали, – рассказывал подпоручик Богатырев. – Кругом громадные, в два-три обхвата ели, покрытые мхом и болота. Холод ужасный. Вблизи мы нашли большой, покрытый мхом камень, на который мы взобрались, разостлали брезент и хотели заснуть. Но было не до сна. Холод не давал покоя. Костров мы жечь не могли, так как у нас все промокло. Поэтому, чтобы согреться, стали рубить топором пни».
В пять часов утра отважные воздухоплаватели двинулись в путь с надеждой найти хоть какое-нибудь жилье. Путь был невероятно тяжелый, приходилось пробираться по болотам, через бурелом, пни и валежник. По дороге делали зарубки топором на деревьях. Днем они перешли к огромному полю и, перейдя его, услышали лай собак. Этот миг стал для путников счастливейшей минутой. «Мы спасены!» – в восторге кричали они, а вскоре показались и «спасители» – два охотника с ружьями в руках, сопровождаемые охотничьими псами.
Оказалось, что аэронавтов занесло на воздушном шаре в глухие дебри Олонецкой губернии. До ближайшего села – семь верст. С большим трудом, изнемогая от холода и усталости, путники в сопровождении охотников добрались до деревни Гальянцы Пудожского уезда. Крестьяне радушно встретили петербургских гостей. Натопили избу, обогрели, накормили «дивной рыбой и всевозможной дичью».
Аэронавтом казалось, что все беды и лишения – позади. Однако они ошибались: чтобы вернуться в Петербург, им пришлось пройти еще немало испытаний. До железной дороги было шестьсот верст, а до ближайшего города Пудожа – больше ста. Но даже не в этом дело: беда была в том, что озеро, через которое предстояло перебираться, наполовину замерзло и было непроходимым ни пешком, ни на лодке. Путь был отрезан, и оставалось лишь ждать, пока все озеро будет сковано льдом.
«В деревне мы прожили целую неделю, – рассказывал подпоручик Богатырев. – Крестьяне пекли для нас хлеб и всячески старались нам угодить. При помощи крестьян мы вернулись к месту спуска нашего воздушного шара, и крестьяне все до последней веревочки сложили в корзину шара и принесли его в деревню. Чтобы притащить его в деревню, в лесу на протяжении семи верст крестьяне вырубили специальную просеку».
Когда озеро наконец покрылось льдом, воздухоплаватели двинулись в путь к городу Пудожу. Их сопровождали семеро крестьян. Тонкий лед проваливался, и путники с огромным трудом пробирались по топкому берегу. К вечеру они прошли всего пятнадцать верст. К счастью, по дороге попалась небольшая деревушка, где путники устроили ночлег. А когда они утром проснулись, оказалось, что наступила оттепель, и весь лед разбило.
Несмотря на ледяной холод и страшный пронизывающий ветер, крестьяне взялись перевезти путешественников на лодке. Относительно благополучно удалось добраться только до середины озера, где лодку затерло во льдах. Приходилось баграми расталкивать огромные льдины и таким образом шаг за шагом пробивать себе дорогу. К вечеру путники добрались до берега, до очередной глухой деревушки.
«Там нам дали тарантасы, – вспоминал Богатырев, – и по ужасной дороге, при жуткой непогоде, мы продолжили путь. Ехали целую ночь и целый день. Только к утру прибыли в город Пудож. По дороге мы встретили помощника исправника и пристава, которые уже знали о спуске шара и спешили к нам на помощь».
В маленьком провинциальном городке Пудоже, не избалованном столичным вниманием и прозябавшем в тишине и спокойствии, с быстротой молнии разнеслась весть о визите потерпевших крушение и заплутавших петербургских воздухоплавателей. Их наперебой приглашали к завтраку, обеду и ужину. В местном «общественном клубе» был устроен в честь аэронавтов вечер с танцами, сопровождавшийся громогласными речами. Явился практически весь пудожский чиновный мир, а также представители городской власти. Шампанское лилось рекой.
На следующий день после торжественного вечера были поданы тройки, и воздухоплаватели тронулись в путь к железной дороге. До нее было несколько сот верст. Вся земская управа, во главе с председателем, провожала петербургских гостей до первой почтовой станции.
Тот, кому довелось повстречать эту колонну, испытал, наверное, немало удивления: вдоль по тракту бешеным галопом мчались десять троек, с пением и веселым смехом. На почтовой станции снова ручьем полилось шампанское, а жители деревни, в которой находился постоялый двор, встречали гостей восторженными криками «ура» и салютовали выстрелами из ружей.
Простившись с гостеприимными земцами, воздухоплаватели продолжили путь. Они ехали еще двое суток и, наконец, добрались до железнодорожной станции Няндома, откуда отправились в Петербург. Здесь аэронавтов ждали с нетерпением – ведь почти две недели от них в столице не получали никаких известий. Многие уже считали их погибшими и теперь ждали подробного рассказа о чудесном избавлении от гибели и «фантастических приключениях». На несколько дней аэронавты стали героями газет. О них много писали и говорили, восторгались их мужеством и восхищались их стойкостью.
Увы, иногда воздухоплавательный спорт приводил к страшным катастрофам. Именно так произошло во время полета воздушного шара Всероссийского аэроклуба в начале июня 1909 г. Как потом оказалось, многие обстоятельства этого рокового полета сопровождались дурными знаками и предзнаменованиями. Казалась, сама судьба отговаривала аэронавтов.
Полет должен был состояться 3 июня со двора газового завода Общества столичного освещения. Для полета приспособили воздушный шар «Генерал-лейтенант Ванновский», пожертвованный аэроклубу Военным министерством. Однако полет не получился: рабочие, тащившие шар из одного конца двора в другой, случайно задели за гвоздь и порвали тонкую прорезиненную материю шара.
Полет состоялся спус