Соня была орудием, жертвой обстоятельств. Борис — последняя сволочь, свихнувшийся художник, маньяк! Леня — герой, который хотел его разоблачить до того, как тот совершит первое убийство. Хотел остановить, но сам стал жертвой.
Борис Сахаров должен быть наказан, иначе Леня погиб зря. И она все сделает для того, чтобы отомстить Сахарову.
Заняв у соседки денег, Соня поехала на разведку туда, где разворачивалась печальная история из видеодневников, — в Безымянную деревню. Она должна узнать… Что? То, что позволит прищучить Мементо Мори и заработать на этом много денег. Не для себя. В память о Лене.
Но, оказавшись среди черных головешек усадьбы, Соня растерялась. Как действовать дальше, она понятия не имела.
Небо было беспросветно серым. В воздухе висела влажная взвесь, которая не превращалась в дождь, но и не исчезала, а делала мокрым и холодным все вокруг. Со дня пожара прошло не так много времени, от влаги пепелище все еще противно воняло гарью.
Какая-то бродячая собака обнюхивала черные бревна. Соня подошла поближе и увидела под ними небольшой фрагмент уцелевшей, но почерневшей от дыма кружевной ткани. То ли бывшая занавеска, то ли подол изысканного платья. Соня вспомнила Беллу из видеодневников. Какая красивая и страшная женщина! Интересно, где она теперь? И что делает? Очевидно же, что это не она погибла в пожаре.
Эти мысли заставили Соню поежиться и развернуться к сгоревшей пристройке, где жили Злата и ее нянька Маша. Захотелось спрятаться за закопченными бетонными стенами, будто Белла все еще была где-то рядом и наблюдала за ней — маленькой, беззащитной Соней.
Она неуверенно ступила на то, что осталось от пола в этом небольшом доме. Впрочем, по Сониным меркам, дом был очень даже большим. Раз, два, три, четыре… пять… Пять! Комнат. Плюс кладовка, плюс… Ага, вот это, кажется, комната Златы, совмещенная с просторным санузлом. Все помещения большие, без порогов, чтобы девочка могла там свободно перемещаться на инвалидной коляске.
Соня помнила из видео, что справа, ближе к выходу, находились кухня и гостевая ванная. А вот тут, наверное, жила Маша, няня Златы.
Пол в комнате няньки остался почти целым, хотя пламя зачернило все стены, сожрало обои. Искореженный сиротливый металлический каркас старой кровати указывал на спальное место, огромное пятно на стене когда-то, похоже, было ковром. Все вокруг было страшным, мертвым следом, полустертым отпечатком чужой жизни. Соня и себя сейчас чувствовала не совсем живой. Собственным призраком, запертым между мирами…
Пол под ее правой ногой скрипнул, и, не успев опомниться, она по пояс провалилась под землю.
Сердце забилось в груди, как сумасшедшее. Но, кажется, ничего страшного не случилось, она даже не поранилась. Соня поспешно выкарабкалась из ямы на ровную поверхность и только тогда поняла: она случайно обнаружила небольшой схрон.
На дне ямы лежала большая металлическая коробка вроде чемодана, которая, судя по всему, почти не пострадала от огня и температуры.
Соня расстелила на полу ветровку, легла на нее и очень осторожно свесилась вниз, в яму. Крышка коробки открылась без особых усилий. Внутри все было по 300 раз замотано в пленку. Человек, который это сделал, явно переживал, что вещи промокнут и заплесневеют, и не подумал о пожаре. В итоге полиэтилен от жара буквально прирос к предметам, которые должен был защищать. Различить, что находилось внутри слипшихся комков, было практически невозможно.
С улицы Соня услышала отрывистый лай собаки. Наверное, это та сама бездомная псина, которая обнюхивала развалины. Осторожно выглянув в разбитое окно, она увидела полицейских. Похоже, они еще не закончили работу на пепелище или что-то ищут, кто знает… Ясно одно — надо сваливать.
Она быстро подняла ветровку с земли и снова накинула на плечи запачканной стороной внутрь. Напихала в карманы свертки, которые смогла отлепить от общей полиэтиленовой массы в коробке, тихо-тихо пробралась к дальней комнате. Здесь она вылезла в окно вне зоны видимости полицейских и, прячась за обгоревшими деревьями и кустами, сумела-таки незамеченной добежать до дальнего края приусадебной территории.
С этой стороны от ближайшего деревенского дома ее отделял старый дырявый забор. Не раздумывая, она шмыгнула в ближайшую щель и, словно Алиса, прошедшая сквозь волшебную дверь, оказалась в другом мире.
Весь деревенский участок был засажен: примерно половина, как положено, картошкой, другая часть поделена на ровные ряды грядок. Виднелась лохматая кудрявая ботва морковки, стрелы лука, зрели кочаны капусты.
А вот заботливо прикрытые пленкой огурцы и помидоры. Рядом пара грядок клубники… Ох, чего тут только не было! Изобилие! И даже подсолнухи у забора.
Домик хозяев этого огорода был низеньким, как бы вросшим в землю, с облупившейся голубой краской и покосившейся пристройкой, где, похоже, раньше держали скотину, но теперь там было тихо и пусто.
Соня бочком вдоль забора, стараясь не наступать на грядки, попыталась прокрасться к выходу. И уже почти не сомневалась в успехе, но у единственной дорожки, ведущей к калитке, стояла скамейка, такая же старая и облупившаяся, как и дом. На скамейке спокойно курил папиросу седой дед. Судя по всему, он сразу заприметил Соню и ждал, когда та подойдет достаточно близко.
— Журналистка поди? С усадьбы? — спросил он, смачно сплюнув, когда Соня с виноватым видом поравнялась с ним и уже собиралась рассыпаться в извинениях.
— Ага! — обрадовалась она подходящему объяснению.
— Это ясно. Чего там нового-то разузнали? Расскажешь?
— Да, я это… и сама пока не знаю. Вот, хотела вас спросить.
— А что меня спрашивать. Я уж все рассказал ментам, что знал.
— Дедушка, а правда, это тот мужчина, ну, Роман, всех их… сжег?
— То не мне решать, это суд решит. Но, может, и правда. Орать, что убьет, орал, конечно. Врать не буду.
— А вы, получается, слышали?
— Конечно, слышал. С их дома вечером ветер часто в мою сторону. А мне не спится. Вот сижу, курю, слушаю.
— И как думаете, за что он их? За что сжег?
— А не любила она его. Ага… В последний раз все про мужиков каких-то ссорились. Может, потому и сжег. Я так ментам и сказал.
— А девочку-то за что?
— А пес его знает. За компанию. Не свое — не жалко. Откуда ж мне понять, что в голове у больного человека.
— Он больной? — Соня присела к деду на скамейку.
— А здоровый разве ж пойдет жечь баб? Да еще инвалидку… Вон у меня внук — тоже такой. Только мой ходит более-менее, не то что Златка. Разве ж рука поднимется его обидеть? Ва-ась! — протяжно крикнул дед. — Ва-ась! Подь сюды!
На крыльцо неуклюже вышел паренек с соломенными всклокоченными волосами. По характерным движениям Соня догадалась — у него ДЦП.
Мальчишка втиснулся на лавочку между ней и дедом.
— Скучаешь по Златке-то? — Дед ласково потрепал парня по голове. Тот только тихо вздохнул в ответ. — Он все за ней подглядывал через забор. Да только не пускала ее Белла в деревню… Не смущайся! Девка красивая была, хоть и болезная. Да и они с Васькой вроде как… ну, одного поля ягодки. — Дед докурил и, затушив бычок в старой консервной банке, шагнул в темноту своего дома.
А Васька достал из кармана штанов простенький смартфон и открыл галерею с фотографиями. Соня невольно посмотрела на экран. Замелькали снимки Златы, сделанные откуда-то издалека, часто специально сильно укрупненные. Почти везде она была на фотографиях одна. Но вот мелькнул случайный кадр, и Соня мгновенно узнала, кто на нем: Белла, Злата и нянька Машка стояли во дворе все вместе. Они даже не догадывались, что их кто-то сфотографировал.
И тут Соня вспомнила — она ведь видела Васино лицо в одном из видеодневников Златы. Он действительно часто подсматривал за ней…
Завтракать Борис уехал из загородного дома отца в центр Иркутска. Конечно, с котом. Тот тоже обожал кафе и рестораны — от фастфуда до высокой кухни. На этот раз выбрали заведение средней руки, но с хорошей репутацией. Чтобы не смущать других посетителей, расположились в отдельной кабинке.
Яичница была отменной. Кот ел с отдельной тарелки, причмокивая беконом, мурча от удовольствия. Себе Борис выбрал яичницу с овощами — на фотографии из меню она смотрелась наиболее гармонично по цветовому сочетанию продуктов. И вживую оказалась хороша и на вкус, и на цвет. Оладьи с вишневым вареньем тоже порадовали, хотя кот ими совсем не заинтересовался. Но оно и понятно: хищник, что с него взять.
Борис сделал глоток воды и в очередной раз залюбовался котом. Нельзя сказать, что он был фанат животных. Обычно он их существование игнорировал. Но его кот отличался невероятной красотой. Для Бориса это животное было воплощением природного совершенства.
Цвет его шерсти был не просто персиковым, а огненно-рыжим. Такое редко встречается у беспородных котов. А кот Бориса большую часть своей жизни провел на улице.
Однажды, когда скандальный перформансист Мементо Мори готовил свое первое творение, ему пришлось поехать вечером на какой-то склад к человеку, который предлагал на продажу реалистичные старые манекены. Выбирая куклу, которая подошла бы ему для самой первой инсталляции, Борис задержался в промзоне дотемна. Зато выбрал отличный экземпляр. Одна проблема — машину оставил слишком далеко.
Нести манекен с плохо закрепленными конечностями — та еще задачка. Борис волновался, как бы ничего не отвалилось по дороге, и чувствовал себя довольно неловко.
Тут он увидел, что узкий проход между контейнерами склада ему преграждает живой клубок: две собаки напали на уличного кота, но тот отчаянно защищался. Не задумываясь, Борис пнул ногой ближайшего пса, и он, взвизгнув, отлетел в сторону. Вторая собака зарычала на Бориса, кот замер.
Делать было нечего. Оскалившаяся собака сидела прямо на пути. Пнул и ее, чтобы пройти.
Псы быстро ретировались куда-то вглубь склада. А счастливый кот ловко вскочил Борису на спину. Сбросить животное он не мог — руки были заняты манекеном. Решил дойти до машины, а там уже снять с себя непрошеного гостя. Но, едва Борис открыл багажник, чтобы положить туда свою ношу, кот сам спрыгнул вниз и забрался в машину.