Мой демон возвышался над людьми — крыльцо, хоть и в три ступеньки, делало его гигантом. Тут же охватила гордость: какой же он…
Красивый? Сильный? Смелый?
Спрашивала себя и на каждый вопрос давала утвердительный ответ.
И красивый, и сильный, и смелый!
На миг грудь кольнуло беспокойство: а если бы не справился? Нож в руках этой сумасшедшей выглядел жутко! И сама себя успокоила: Ворон — не человек. Он демон! А демонам ли бояться спятивших баб?
Ворон уже шел ко мне, и люди расступались, как льды перед ледоколом, и только оператор торопился сбоку, не обращая внимания, что мнет и ломает ухоженный цветы и крепкие кустики перцев. Стало неловко.
А еще полиция… Встречаться со стражами правопорядка не хотелось. Не из-за неприязни, просто жалко было времени.
— Мы можем уехать? — шепнула Киру.
Тот кивнул:
— Притворись, что тебе плохо.
Это было несложно! Только сейчас, когда адреналин улегся в крови, ужас пережитого докатился до меня в полной мере. Затрясло сильнее, так, что окружающие заметили. А я не понимала, чего они смотрят, сочувствующие взгляды представлялись липкими и грязными…
— Увези меня отсюда! — не попросила — взмолилась. Казалось, еще полчаса, и с ума сойду уже я.
— Идем, — Ворон приобнял за плечи и повел к воротам. Второй рукой он набирал номер, вызывая такси.
И когда к нам кинулся полицейский, захотелось убивать.
— Вас еще не опросили! — он покрепче сжал ручку, намереваясь записывать.
— Так, может, с этого и следовало начинать? — рыкнул Ворон, — С опроса пострадавшей? Или статью за нападение уже упразднили?
Полицейский, молодой парнишка, смутился. Даже жалко его стало. Но Ворон уже сменил гнев на милость:
— Записывай быстрее!
Показания сняли в рекордные сроки. Я даже подивилась такому рвению. Но, глядя на крепко сжатые губы Ворона, на его полыхающий алым взгляд испугалась: не навредил бы! Полиция все-таки своим делом занимается. Им же не больше остальных хочется со всякими сумасшедшими возиться, а приходится.
Мысли прервали режиссер и ведущая. Они навалились разом, настаивая на том, чтобы закончить съемку. Напомнили про контракт. Ворон побледнел, но я поторопилась согласиться. Не растаю, а тратить еще день на поездку к черту на кулички не хотелось.
Доснимали спустя рукава, особого задора не было ни у участников шоу, ни у съемочной группы. И когда съемки закончились, все вздохнули с облегчением и погрузились в машины.
В этот раз Ворон не делал сил, что ему наплевать, уселся рядом и подставил плечо. Вовремя! В сон клонило так, что я тут же забылась. И хотя меня еще потряхивало, а вопросы рвались наружу потоком, в кольце сильных рук было спокойно. Хотелось просто забыть обо всем и спать, спать… словно сон мог отогнать нехорошее, сделать его несущественным.
Все-таки Киру не удалось отвертеться. Когда вернулись в город, первым делом предложила подвезти его до дома.
— Я на машине, — напомнил он, но отказаться не посмел.
Конечно, после прямого приказа!
Отчего-то при виде того, как этот красавец по первому слову послушно устраивается на пассажирском сиденье, готовый хоть в огонь, хоть в воду, стало приятно. В животе словно бабочки запорхали и захотелось большего. Подмять, подчинить, еще раз утвердиться в своей власти!
Этого еще не хватало!
Я никогда не была садисткой. И мелькнувшие перед глазами картинки испугали даже меня. Но при этом по телу разлилось какое-то томление, как ожидание чего-то чудесного. Честное слово, как ребенок на Новый год! Вот только елочки не хватает, да за окном не сугробы, а ярко залитые солнцем цветочные клумбы. Запыленные, жилые, но пронзительно-летние.
С этим надо было что-то делать. И я вернулась к происшествию:
— Она же не сумасшедшая?
Ворон долго не отвечал. Но в итоге не смог промолчать — Ловец требовал подчинения:
— Она была одержимой.
«Была»? Прошедшее время резануло.
— Что ты с ней сделал? — хотела просто спросить, а получилось только зло шипеть, как рассерженная кошка.
— Почему сразу я? — Кир, кажется, даже обиделся. — Как будто в этом мире только я за душами охочусь. Поверь, желающих полакомиться ими тут немало!
По спине пробежал холодок. Еще не хватало встретить кого-то из родичей Ворона. На них ловец вряд ли подействует!
«Не буди лихо, пока оно тихо». Я сжалась на сиденье, но ощущение, что умная мысль пришла слишком поздно, не проходило.
21
Хорошее настроение так и не вернулось. К тому же позвонили из полиции, попросили снова дать показания. Я обещала приехать с утра, до съемок. И перебрала все варианты, чтобы эти самые съемки прогулять. Однако договор предусматривал за срыв графика такой штраф, что дешевле было смириться.
Плохое настроение лечилось работой. Всегда и безотказно. Но сегодня раздражало все: гостиничный номер, внезапно неудобный стол, стул и даже вкус чая! Хотелось домой, в любимую кухню… и ни в коем случае не заходить в «парадный» кабинет.
Но возвращаться туда означало лишиться рабочего настроения. На это я пойти не могла.
Окружающее потеряло всякий смысл. Выныривая время от времени из мира фантазий, букв и правил русского языка, я с удивлением оглядывалась и тут же забывала, где нахожусь. Часы в правом нижнем углу экрана напрасно меняли цифры: время протекало, не затрагивая сознания.
Пальцы дрожали, набирая последние строки. Напоминающее лихорадку волнение охватывало каждый раз, как я завершала очередную историю. Боязнь «слить» концовку смешивалась с желанием как можно скорее поставить точку. Я писала и стирала написанное, перефразировала и искала слова. А потом фразы стали сами рождаться в голове. Поток подхватил и понес, заставив забыть об окружающем.
Из рабочего угара вырвал рассвет. Сумерки за окном стали акварельно-прозрачными, почти невесомыми. Файл улетел на почту редактора. А я потянулась, ощущая приятную усталость в занемевших мышцах. Теперь можно было и поспать!
Но прежде заварила кофе. Любимый японский. Хотя и растворимый, он не оставлял во рту кисловатого привкуса и был «почти настоящим».
Неожиданно захотелось свежего воздуха, живого, пахнущего пылью, зеленью и немного выхлопными газами. Желание столь сильное, что я едва успела выключить кондиционер. Хлопнула створка окна и я вдохнула полной грудью.
Пахло тленом и розами.
Кондиционер быстро избавил комнату от лишних ароматов. Каждые пять минут я принюхивалась, но вонь не возвращалась. Похоже, доработалась до паранойи!
Я перетрудилась! Оля права — нужно отдохнуть. И как можно скорее. Вот дождусь ответа от редактора и возьму творческий отпуск месяца на три. Может, съездить за границу?
Видение пляжа с белым песком, яркими шезлонгами и разноцветными коктейлями возникло реалистичным миражом. Даже запахло морем. Откуда-то донесся приглушенный крик чайки. Я повернулась посмотреть и увидела Кира. Он лежал в шезлонге, одетый лишь в узкие плавки. И от этой картины дух захватывало. Захотелось немедленно оседлать его бедра и плевать, что дело на пляже, что вокруг люди…
В себя пришла резко, как будто под ледяной душ попала. Едва слышно гудел кондиционер, потрескивала настольная лампа… Стало тоскливо. Но часы показывали только шесть утра — звонить Ольге или даже Ворону было слишком рано.
Но и оставаться в гостинице — тоже!
К счастью, ресторан уже открылся. Даже немногие завтракающие люди помогли развеять наваждение. Списав все на переутомление, я решила уехать в деревню как можно скорее. Оставалось удалить вопрос со съемками.
Прошлое «испытание» я с треском провалила. Даже смотреть выпуск желания не возникло. Зато это можно было неплохо использовать для ухода из шоу! Слабое звено, тянущее назад остальных.
Идея показалась великолепной! Оставалось встретиться с режиссером и все обсудить.
Настроение тут же поднялось и омлет показался восхитительным. И сосиски — вкусными. Хотя, может, так оно и было. Все же гостиница недешевая, о репутации здесь заботились.
Завтрак приятно грел желудок, а решение — душу. Но ровно в восемь телефон тренькнул, сообщая о письме.
Редактор извещал, что роман взяли в работу и спрашивал о графике моих съемок. В издательстве посчитали, что шоу заметно повысит интерес к книге.
Не было печали! Пришлось сообщать, что программу я покидаю. И начался кошмар, результатом которого стало решение отложить уход. Оказалось, что издательство уже связались с каналом, выпускающим передачу, и вовсю шли переговоры о совместной рекламе.
Мечты об отдыхе разлетелись звонкими осколками.
Бензинчику в костер досады добавил Ворон. Он перехватил меня у входа, когда я собиралась на съемки.
— Садись, подвезу!
Из салона дорогого авто веяло прохладой и свежестью. Тихо играла музыка. Захотелось откинуться на спинку кресла и ни о чем не думать, не следить за дорогой, не волноваться из-за остальных участников дорожного движения…
Я поддалась соблазну.
Проснулась от несильного точка в плечо:
— Приехали!
Взгляд Ворона мне не понравился. Какой-то мутный. И злой. Правда, Кир старался спрятать эмоции.
— Что-то случилось?
Он покачал головой и вышел из машины, чтобы открыть мне дверь.
Почему-то этот простой жест вежливости показался ужасно милым. Забылись все неприятности, за спиной словно крылья выросли. Вчерашнее происшествие представилось далеким-далеким, как будто приснившимся.
Но, захлопнув дверцу, Ворон снова стал чужим. И спешившей к нему девушке из съемочной бригады уделил куда больше внимания, чем мне.
Это разозлило. Глаза словно пелена заволокла. И из неё, из самой глубины, выплыла оскаленная морда.
22
В меня словно бес вселился. Хотя… бес стоял в нескольких шагах, вовсю флиртовал и совсем не вспоминал об ожоге. Характерном таком, с вензелем и завитком.
— Кир, — позвала тихо.
Он услышал. И подчинился. Хотя своеобразно. Что-то сказал собеседнице, ослепительно улыбнулся девушке из массовки, перекинулся парой слов с кем-то еще… и все это не торопясь, вразвалочку приближаясь ко мне. Будто одолжение делал.