— Умная, — парировала я. — А еще очень не люблю, когда задевают тех, кто мне дорог!
Ответная улыбка обещала многое. Я чуть не застонала: все-таки этот гад был убийственно красив! Темноволосый, в глазах — целая вселенная. А еще приворот, чтоб его черти побрали! Тело ныло и томилось при одной мысли о постели. Хотелось сорвать одежду сначала с себя, потом с него и прямо тут, на траве узнать, на что способен этот обольститель.
Но я не поддалась. Вернее, из последних сил продержалась до окончания съемки. И когда Ворон помахал рукой и попрощался, едва не взвыла: это его «до завтра» звучало одновременно издевательски и… обещающе.
В этот раз ледяного душа оказалось мало. Если так и дальше пойдет, придется отправляться в секс-шоп. Но я подозревала, что и этого будет мало: хотелось мужчину. Горячего, неутомимого, с темными глазами и пахнущей мускусом кожей… Ворона.
Впервые на меня подействовал заговор. Да еще таким образом. Это ужасно, и в то же время сладкая истома так приятна. Желание переполняет, выплескивается наружу, и малейшее прикосновение к коже вызывает стон. Но ничто не заставит меня свернуть с пути!
Заклятье такой силы явно не для Ольги предназначалось. Значит, цель — я? Он рассчитал все заранее? Подобное коварство приводило в восторг, как и умение плести заговоры. Захотелось ответить, вступить в борьбу, и понимание, что гораздо слабее, ничуть не помогало. Наоборот, чувство опасности только будоражило кровь.
Пора было сделать первый шаг.
Роза оставалось свежей. Не хватало только росы. Я исправила опущение, капнув на бархатистые лепестки воду. В сочетании с розоватой дымкой выглядело — волшебно. Хотелось взять камеру и фотографировать, фотографировать, чтобы запечатлеть нереальную красоту.
Но даже на снимке нельзя было увидеть всего.
Я снова обдумала решение. Других вариантов не было: Ворон подталкивал меня к постели. Узнать зачем можно было только одним способом. А еще делая первый шаг самостоятельно, я заставляла врага играть по своим правилам, на моей территории, под моим контролем. Это того стоило!
Символы, как обычно, сами всплыли в памяти. Я давно перестала задаваться вопросом, откуда у меня эти знания, а просто использовала их, когда приходила нужда.
Кисточка скользила по коже, выводя затейливые узоры, и от прикосновения я едва не теряла сознание. Сжимала зубы и на чем свет стоит материла Ворона: наверняка он предвидел эти ласки.
— На все готовенькое прийти решил, придурок…
По мере ритуала желание становилось невыносимым. Бедра стали скользкими и блестели в огнях свечи. Тело жаждало мужчину, а душа — отмщения. И отступать я не собиралась.
Как только стало ясно, что обряд подействовал и Ворон почувствовал мой призыв, я начала следующий.
Горячая вода смыла рисунки. Мыло, которое я сама варила для особых случаев, изошло ароматной пеной. Природные афродизиаки чуть не свели с ума, но я мужественно подавила желание снова воспользоваться душем: нужно быть готовой ко всему, кто знает, на что Ворон способен в постели? Мне предстояло сражение и следовало использовать все средства: не одна я должна изнывать о желания.
Зеркало отразило красивую женщину. Бледная кожа мерцала, а свечи, расставленные с нужных местах, придавали мне вид неземного создания. Но чего-то не хватало! Чуть тронуть губы блеском?
Он лежал в сумочке. Доставая тюбик, наткнулась на коробочку. Огонь в глубинах золотого плетения. Я совсем забыла о подарке!
Подвеска удобно устроилась в ложбинке между грудей. Аромат духов смешался с запахом масел, призванных разжечь в мужчине страсть. И как завершающий штрих — прозрачный шелковый шарф на бедрах. Ничего не скрывает, но будит фантазию.
Я сделала все, что могла. Оставалось только ждать.
Тихо открылась входная дверь, вызвав торжествующую улыбку: попался! На замке висел морок, пробиться сквозь который мог только маг. А бонусом я прикрутила парочку заклинаний, легких, но действенных, так что открывший дверь обязательно попадал под их чары.
Тихие, уверенные шаги. Запах мускуса, сводящий с ума. Тяжелое дыхание с трудом сдерживающегося мужчины. Я медленно повернулась, чтобы встретить его взгляд. Не напрямую — через зеркало.
Оно не только отсекло наносное. Оно позволило мужчине видеть меня одновременно сзади… и спереди. Картинка, способная свести с ума даже импотента!
Дыхание сбилось, на миг сменившись рычанием. Ворон одним шагом оказался у кровати. Горящий взгляд обещал многое и пугал. Но отступать было поздно: я знала, на что шла.
А мужчина задыхался, борясь с желанием. Ворожба оказалась для него сюрпризом и это доставило мне удовольствие.
— Ты… с-с-сука! — прохрипел и руки взметнулись к горлу, к застегнутому воротничку черной рубашки.
Оторванные пуговицы градом застучали по полу. Миг — и я оказалась прижатой к кровати, живот больно царапнула пряжка ремня.
— Ты… ты понимаешь, что делаешь? — хрипел Ворон. Черные глаза подернулись пеленой безумия.
— Да, — выдохнула прямо в губы.
И тут же поплатилась за это.
Его поцелуй пах огнем. Жаркий, сильный. Язык бесцеремонно вторгся в рот и я застонала от напора:
— Да!
Ворон словно этого и ждал: прикусил нижнюю губу, больно, до вскрика и отстранился.
Тут же стало страшно, что насовсем. Но горячие поцелуи спускались по шее, между грудей, к животу. Явно останутся следы, но сейчас было плевать на все, лишь бы эти ожоги продолжались. А язык уже провел по царапине, лаская, дразня, а когда я выгнулась навстречу, послышался тихий смех:
— Хорошая девочка. И какая… дикая!
Рука скользнула между бедер, большой палец коснулся чувствительной точки, заставляя терять голову. Все мысли о том, что нельзя позволить страсти заглушить голос разума, улетучились. В последней попытке удержаться я отстранилась, но мои руки вдруг оказались подняты над головой и прижаты к кровати. Черные глаза очутились напротив моих:
— Попалась, Рыжая?
Это прозвище я ненавидела всей душой, еще с детства. Но он произносил его так… так… чувственно, что я готова была отзываться на любую кличку, только бы слушать этот хриплый от страсти голос, чувствовать на коже жаркое дыхание, ощущать его руки, его губы, его… Я охнула, захлебнувшись вскриком.
Он погрузился в меня неожиданно. Не грубо, но сразу на всю длину. И это оказалось тем, о чем мечталось эти дни. Мерные, сильные толчки ласкали изнутри, хотелось, чтобы они продолжались и продолжались, но Ворон не обращал внимания на мои желания. Целовал, ласкал, трахал, но так, как сам решил. И кончил прежде, чем довел до пика.
Всхлипнул, выгнулся так, что мышцы спины закаменели под моими руками и упал сверху. Хриплое дыхание обжигало ухо, от неудовлетворенности хотелось скулить, но вместо ласки я услышала лишь смешок. Черные глаза обожгли презрением:
— Сама! Я хочу это видеть!
Он вышел из меня и мужская ладонь накрыла мою, направляя:
— Будешь хорошей девочкой, и я приду снова… и снова… и снова…
От обиды и унижения хотелось плакать, и одновременно — впиться ногтями в ухмыляющееся лицо, располосовать, выцарапать наглые глаза, в кровь разбить усмехающиеся губы… Но вместо этого я потянулась и впилась в них поцелуем. Яростным, глубоким… И Ворон ответил! Прижал к себе, грудь к груди, укусил за ухо и… отпрянул с криком.
Его грудь тяжело вздымалась, но не от страсти — над соском багровел ожог. Сквозь красноту медленно проступали темные линии — точное отражение моего кулона!
Я невольно сжала его в ладони. Теплы — нагрелся от тел, но не горячий.
— С-с-сука! — прохрипел Ворон отдышавшись. — Поймала-таки!
И вот тут мне стало страшно. До ужаса, до пелены в глазах, до потери сознания. Но сил хватило только отодвинуться подальше, а Ворон полз следом.
Я остановилась, когда спиной уперлась в стену и поняла, что погибла. Но тот, кто вселял такой ужас просто наклонился, разглядывая кулон. И протянул как-то удивленно:
— Надо же! И вправду — Ловец.
Ярость затухала вместе с желанием. А я разозлилась: распалить, заставить потерять контроль и отступить? Конечно, нужно было немедленно выяснить, что случилось с Вороном и что это за ловец, но тело уже не подчинялось. Гормоны бурлили, сметая остатки разума, и эта проблема вышла на первый план.
К моему удивлению, Ворон ответил, хотя и не так, как я мечтала.
Быстрый, почти невесомый поцелуй, рука на груди — пальцы обхватили сосок и слегка сжали, заставляя выгнуться навстречу. А потом — несколько движений бедрами. Неспешных, практически ленивых, их хватило, чтобы я содрогнулась от оргазма — слишком велико было напряжение и слишком долго пришлось терпеть, прежде чем удовлетворить его.
— Довольна? — Ворон сидел напротив, подогнув одну ногу. Глаза смотрели серьезно и чуть испуганно.
— Да, — мурлыкнула и резко села. До меня вдруг дошло, что он не шутит. Но и попыток отомстить не делает.
Зеркало отразило двух взъерошенных людей, кутающихся в одну простыню.
— Что… случилось?
— А то не знаешь? — Ворон опустил взгляд на ожог. — Только не говори, что просто так Ловец одела. Но почему я подставы не почуял?
Рука сама потянулась к кулону. Теплый.
— Почему — Ловец? Что это такое?
Я ждала чего угодно, только не спокойного:
— Ловец — это ловец! А ты отчаянная!
Ворон растянулся на кровати, смуглое тело выделялось на белой простыне. Потянулся, заложил руки за голову и уставился на меня так, что захотелось оседлать узкие бедра и забыть о реальности. Но удовлетворенный Ворон меня больше не хотел.
— Почему это отчаянная? — пробормотала, отчего-то смутившись.
— Ты же знала на что шла! И все равно решилась закрепить связь. Ловец-ловцом, но рисковала сильно!
— Да что за Ловец?
Ворон прикрыл глаза. На лице отразилась вся гамма чувств, о раздражения до покорности судьбе. Губы чуть изогнулись в полуулыбке:
— Он у тебя на шее висит. И отмеченный им демон, — палец ткнул в ожог, — не сможет причинить вреда владельцу кулона.