тьях была перерезана. На коже от нее остались кровяные следы — наверное, связанный изо всех сил пытался освободиться. Голова его теперь свесилась на одно плечо, кисти рук лежали на бетоне. Не рассмотреть, набиты ли на фалангах пальцев руны, означающие: «Помни Шип». Тело удерживала на месте цепь, пропущенная под мышками и плотно прижимавшая торс к трубе.
Стоп! Пленник не порвал веревку. Ее перерезали — несколько витков сразу. Что это значит? Лукас собирался освободить брата?!
— Дэвид? — Пара шагов, и я увидела лицо неподвижной фигуры.
Оно походило на страшную черную маску. Повсюду запеклась кровь. Она залила шею и обнаженную грудь. Грязные обрывки одежды болтались на плечах, свисали из-под цепи, которую скреплял обычный навесной замок. Ноги тоже были связаны — лодыжка к лодыжке. Очевидно, эту веревку Лукас перерезать не успел.
Правая сторона лица пострадала чуть меньше, чем левая. Волосы свисали на лоб слипшимися сосульками, но между ними я смогла различить черные руны татуировки. Единственная руна, не скрытая полностью бурой высохшей коркой, отчетливо выделялась на бледной до желтизны коже.
Сомнений не осталось. Передо мной был Дэвид. Без сознания и, возможно, без признаков жизни.
— Боже, боже, — то ли молилась, то ли причитала я, с ужасом глядя на цепь, стянувшую израненную грудь.
Я боялась дотронуться до него. Боялась неловким прикосновением навредить ему, столкнуть Дэвида за грань, отделяющую жизнь от смерти.
Вороненый замок смеялся надо мной, раскрыв черную скважину. Внезапно я вспомнила о Лукасе.
— Ключ! — Я вскочила на ноги, чтобы видеть мальчишку.
Его глаза казались черными, настолько расширились от боли зрачки. Лукасу удалось сесть, но подняться на ноги он, видимо, не мог и выглядел растерянным и оглушенным. Белые пятна на его лице начали наливаться краснотой.
— Лукас, где ключ? — Я старалась говорить как можно мягче, хотя меня так и подмывало подскочить к парню и хорошенько его встряхнуть. — Надо отпереть замок. Скорее!
Взгляд мальчишки стал более осмысленным. Темные брови сошлись, он качнул головой.
— Лукас, пожалуйста! — взмолилась я, стиснув руки у груди.
Его губы шевельнулись, но тут помещение наполнилось гулом, который шел, казалось, сразу отовсюду. Я в замешательстве завертела головой. Что это?! И куда подевался Еппе?
Ледяная струя с шипением ударила мне в шею. Я вскрикнула, поскользнулась, упала на четвереньки. Вода хлестала по плиткам пола, по спине. Она быстро прибывала, джинсы ниже колен мгновенно намокли. Водопад извергался из жерла трубы — той, к которой был прикован Дэвид. В других резервуарах происходило то же самое. Кто-то, очевидно имеющий доступ к компьютеру, открыл воде путь в «Зеленую зону».
Я сразу сообразила, чем это грозит. Если Дэвид еще жив, это не надолго. Вода скоро покроет его с головой. И это не может быть случайностью. Судя по состоянию кафеля и труб, резервуары не использовались по назначению годами. Значит, кто-то повернул вентиль именно сейчас специально. Это сделал он. Похититель. Убийца!
Но… как же тогда Лукас?! Он ведь все время был здесь, рядом со мной. И где же, черт его побери…
— Еппе! — гневно вскричала я, поднимаясь на ноги.
— Он нам не понадобится. — Знакомый холодный голос заглушил шум хлещущей на кафель воды. — Теперь я и один прекрасно справлюсь.
В проходе между бассейнами стоял Эмиль: защитного цвета штаны, заправленные в высокие ботинки, бежевая ветровка, надвинутая на брови черная шапочка. А на согнутой в локте руке лежит ружье. Ствол направлен в пол. Пока.
Сердце словно сжала ледяная ладонь. Я не сдержала бессильный скулеж. Эмиль был прав. Связанный обмороженный подросток. Молодой мужчина без признаков жизни. И перепуганная насмерть, безоружная идиотка… Чтобы расправиться с нами, и стрелять не придется!
— Чи… ли… — натужный хрип вывел меня из ступора.
Уцелевший голубой глаз Дэвида ярко горел на опухшем лице, будто небо выглянуло из разрыва в тучах. Дэвид смотрел на меня, часто смаргивая воду. Она прочертила в засохшей крови оранжевые полосы — старые трубы были полны ржавчины.
«Живой!» Это короткое слово вспыхнуло во мне яростным пламенем и выжгло все: неуверенность, страх, сомнения, чувство вины. Пришла ясность: я знала, что нужно делать. Нужно спасти Дэвида. На этот раз нужно его спасти.
Я вскинула глаза на Эмиля. Он подошел ближе, но недостаточно близко, чтобы я или Лукас могли дотянуться до него — если бы, конечно, такая безумная мысль пришла кому-то из нас в голову. Я не сомневалась, что оружие Эмиля заряжено и наверняка снято с предохранителя. Если на охотничьем ружье вообще есть предохранитель.
— Что тебе нужно? — выкрикнула я, чувствуя, как клацают зубы. Вода уже достигла моих колен, она была ледяной, будто ее выкачивали из земных недр. Не удивительно, что Дэвид очнулся.
Эмиль улыбнулся. Это напугало меня больше, чем чернота дула, качнувшегося в мою сторону. Наверное, с такой улыбкой он вдавливал в кожу брата кончик горящей сигареты и вдыхал запах горелой плоти. С такой улыбкой подносил к лицу Дэвида нож.
— Я хочу того, что хотят все. — Эмиль театрально развел руками. Ружье качнулось в сторону, но тут же снова дуло опустилось к полу. — Справедливости.
Несмотря на весь ужас ситуации, я задохнулась от негодования:
— Справедливости?! Да ты рехнулся! Отопри замок и помоги вытащить отсюда брата. Тогда мы сможем говорить о справедливости!
— Этот ублюдок мне не брат! — Улыбка исчезла. Лицо Эмиля исказила гримаса, верхняя губа вздернулась, обнажая пожелтевшие от табака зубы. — Отродье блудливой сучки, посмевшее поднять руку на нашего отца, забрать у нас самое дорогое — вот кто он!.. А ты, — этот псих развернулся в сторону Лукаса, — долбаный крысеныш! Предал свою семью, предал меня, ради кого?!
Шаг, и тяжелый ботинок впечатался в плечо подростка, который стоял на коленях, опустив голову. Тонко вскрикнув, Лукас перевалился через бортик и рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Его голова скрылась под ржавыми волнами. Я метнулась к мальчику, ухватила его за плечо, потянула вверх. Ему удалось подняться с моей помощью — сначала встать на колени, потом подняться на ноги. Лукас дрожал крупной дрожью, приклеившиеся к лицу черные пряди тряслись вместе с ходящей ходуном челюстью. Я потянулась к ремню, стягивавшему его запястья.
— Не смей!
Окрик заставил меня отскочить от паренька.
— Отойди от него. Дальше! А ты, гаденыш, туда! На колени. На колени, я сказал!
Лукас неловко опустился на колени рядом с Дэвидом, как потребовал Эмиль. Так мальчик оказался по пояс в воде, а сидящему у трубы Дэвиду она уже доходила до груди. Минут через пять Дэвид уже едва сможет дышать. Нужно было что-то делать — немедленно!
— Н-не надо… Эмиль… — И как только измученный пленник нашел в себе силы говорить? — Ч-чили, Лукас… Отпусти их. Они не при чем. Это всегда было… между нами двумя. Убей… меня.
— Какое благородство. — Эмиль глумливо поклонился, шаркнув подошвой по плиткам. — Как думаешь, эта потаскуха, ради которой ты готов пожертвовать жизнью, способна на такое ради тебя?
Я обернулась и встретилась взглядом с Дэвидом. «Верь в меня! — кричала я одними глазами. — Я больше не предам тебя, никогда!»
— А знаешь ли ты, недобратец, что твоя ненаглядная Чили трахалась со мной вчера?
Дэвид смотрел на меня единственным глазом, не мигая. Вода стекала по лицу рыжими ручейками. Черты застыли ничего не выражающей маской: железный дровосек под проливным дождем.
— Что, не веришь? — продолжал издеваться Эмиль. — А давай спросим свидетеля. Лу-укас!
Мальчишка вздрогнул и наклонил голову еще ниже. Из-под спутанных прядей, черных и мокрых, как у брата, виднелись только покрытые красными пятнами скулы.
— Скажи-ка нам, Лукас, малыш, — куражился Эмиль, упиваясь собственной властью, — ночевала эта тетя у нас вчера ночью? — Он качнул в мою сторону стволом ружья. — Спала в моей комнате? В моей постели? Ну?!
Мальчик молчал.
Потеряв терпение, Эмиль вскинул ружье к плечу. Щелкнул какой-то рычажок сбоку.
Лукас поднял голову. Его расширенные зрачки уставились на дуло, нацеленное ему в лоб. Трясущиеся губы разомкнулись:
— Д-да, н-но…
— Вот, слышал? — торжествующе оборвал паренька Эмиль. По неподвижному лицу Дэвида бежала вода, но почему-то мне казалось, что он плакал. — Крысеныш не будет тебе врать. Только не тебе, любимому братику. Это я у него плохой! Я, который обувал и одевал, тратил последнюю крону на щенка неблагодарного…
Дальше я не слушала. Хватит! Если уж нам суждено погибнуть, мы не умрем так — повинуясь дергающему за ниточки бесчеловечному кукловоду. Мы люди, а не куклы!
— Где ключ? — Я сделала шаг к Эмилю, и он заткнулся посреди слова.
Дуло дернулось в мою сторону.
— Назад!
Я не отступила.
— Я сообщила в полицию. Они вот-вот будут здесь. Все кончено.
Эмиль рассмеялся, и от этого смеха кровь в жилах смерзлась в колкие льдинки.
— Ошибаешься. Какое совпадение: панцирям как раз сегодня позвонил бдительный гражданин и описал машину, в которую садился парень, похожий на некоего Шторма. — Он перевел безумные глаза на Дэвида и сплюнул. — Черная «вольво» направлялась в сторону моста Сторбельт.
Льдинки укололи похолодевшее сердце. Сторбельт! Это же остров Фюн! Или еще дальше, Зеландия… Неужели все полицейские ринулись туда? Даже Магнус Борг? Неужели никто не догадался, что звонок ложный?
— Покончим… с этим… — прохрипел Дэвид у меня за спиной. — Отпу… пусти их.
Я хотела посмотреть, как высоко поднялась вода, но не могла оторвать глаз от черного отверстия наставленного на нас дула.
— Заморский педик жертвует собой ради шлюхи! — сказал Эмиль с ухмылкой и наигранно пошмыгал носом. — Как трогательно. А что скажет на это его подружка? Бывшая, конечно, но говорят, первая любовь не ржавеет. Вот мы сейчас и проверим.
Дуло дернулось, я сморгнула и вдруг поняла, что Эмиль обращается ко мне.