ть».
Ладно, раз мы продвинулись так далеко, пора было подходить к самому главному.
— Дэвид…
Он сбился с шага, услышав свое имя. Попытался спрятаться за волосами, но ветер нахально откинул их со лба. Прозрачный, как чистейшая вода, глаз нерешительно уставился на меня, а черный близнец буквально сверлил мое лицо.
Я кашлянула и поставила велосипед на подножку. Знала, что его наверняка перевернет ветром, но места под навесом уже не осталось.
— Тебе передали вчера задание по английскому?
Он медленно кивнул. Из-за его странных глаз мне трудно было понять, куда смотреть. Светлый выглядел пустым и слепым, а черный казался дырой в полотне лица, из которой на меня взирала тьма.
— А ты… его прочитал?
Снова последовал кивок. Блин, как было понять, заметил ли Монстрик надпись, которую я сделала карандашом на задней стороне распечатки? Вчера я сомневалась, что он захочет со мной разговаривать, вот и оставила для него коротенькое, но важное послание: «Прости меня».
— И что ты думаешь?
Его веки дрогнули и чуть опустились, тень от густых ресниц сделала взгляд почти обычным. Язык нерешительно тронул корочку на губах. Я чувствовала: Дэвид хочет что-то сказать. Быть может, что-то большее, чем два коротких слова.
Выкрик «Прогуливаем?» заставил меня подскочить на месте. Я чуть не повалила собственный велик, а Монстрик испуганно сжался, прячась в привычную раковину. Девчонка из девятого промчалась мимо нас, пихнув рюкзаком Дэвида. Он сунулся вперед, взмахнул руками, чтобы не упасть.
Я среагировала инстинктивно: подхватила его под локти — такие острые, что было непонятно, как они не прорвали свитер.
На мгновение мы оказались очень близко друг к другу — Мон-стрик и я. Его пальцы вцепились мне в плечи. На горле Дэвида сильно и часто пульсировала жилка. Исхлестанные ветром щеки горели. Я видела собственное крошечное отражение в черном зеркале одного широко раскрытого глаза и тонула в прозрачной лагуне другого. Казалось, я навсегда поймана его зрачками и не смогу найти дорогу обратно.
Он отпустил меня первым. Моргнул. Отшатнулся. Скользнул взглядом по школьным окнам и прихрамывая почти побежал ко входу, низко опустив голову. Но почему-то я знала, что я все еще там: в его разных глазах.
Я оказалась права. Дэвида, конечно, шпыняли, доставая бесконечными шуточками про гольф и спрягая на разные лады глагол «кончать». «Слыхали? Моются два гольфиста в душе, вдруг видят: сперма поплыла. Один другого спрашивает: дорогой, ты кончил? А тот отвечает: нет, пукнул». Или: «А чего это у Гольфиста тетрадь слиплась? — Да это он хотел сочинение кончить, а вместо этого кончил на сочинение». Ну и подобный идиотизм. Но жертва, по обыкновению, прикидывалась глухонемой, фантазия постепенна иссякла, и все переключились на обсуждение приближающегося вечера и тусовки у Тобиаса.
Ожидалось, что хозяин обеспечит закусь, а гости принесут с собой выпивку. С этим у нас в доме было совсем плохо: папа пил только вино и только за компанию с гостями. На случай неожиданного визита в буфете хранилась пара пыльных бутылок, но вряд ли кто-то из одноклассников польстился бы на их содержимое. Судя по всему, у них котировались сладкие алкогольные коктейли, пиво и крепкое спиртное. Что ж, вот и нашелся предлог откосить от сомнительной вечеринки.
Я поделилась с Кэт своими опасениями, но та только выпучила глаза и затрясла лиловыми локонами:
— Да ты чего! Даже не заморачивайся на этот счет: Еппе притащит на двоих. И вообще, Тобиас сказал без тебя не приходить. Там один парень из девятого, — Катрина взяла меня под локоть и понизила голос, ее волосы щекотно коснулись моего уха, — очень хочет тебя видеть. Он тут у нас типа звезда спорта. Гандбол, хоккей. Говорят, его вот-вот отберут в молодежную лигу. Короче, чел перспективный. К тому же незанятый и та-акой секси…
— А чела случайно не Эмилем зовут? — прервала я бесплатную рекламную акцию в исполнении одноклассницы.
Кэт хихикнула и почесала ранку от прыща на подбородке:
— Так ты его знаешь? Ну да, ну да. Вы же вроде соседи. Вот кому-то повезло.
Я считала такое везение очень сомнительным. А тут еще на математике открыла тетрадь и глазам своим не поверила. Кто-то написал карандашом на первой чистой странице крупными печатными буквами: НЕ ХОДИ НА ВЕЧЕРИНКУ. Хорошо, Катрина как раз рылась в пенале и не заметила надпись: я успела стереть ее резинкой.
Весь урок я косилась в сторону Дэвида — чуть шею не свернула. Неужели это он? Нашел мое послание и теперь типа ответил на него? Или в моей тетради отметился кто-то другой? Но кто? Может, Еппе? Скажем, парень к Эмилю ревнует. Или кто-то из девчонок, имеющих виды на «незанятого» почти легионера? И что будет, если я все-таки пойду? Терпеть не могу, когда мне угрожают или указывают, что делать, а от этой надписи попахивало и тем, и другим. С другой стороны, меня доставали сомнения из-за тусовки с малознакомыми людьми. Могла ли я положиться на кого-то, кроме Ани и Кэт? Эпизод у пруда сделал меня и троих парней сообщниками, но что, если они догадались, как я на самом деле отнеслась к случившемуся?
Я решила начать с Дэвида. Если надпись сделал он, пусть объяснит, что имел в виду. Не учла я только одного: Монстрик оказался неуловим. Не бегать же мне было за ним по всей школе! Казалось, он нарочно избегал меня, растворяясь в толпе и исчезая за углом очередного коридора, стоило мне показаться на горизонте. Вот и пойми: то ли Дэвид все еще считает, что я заодно с Тобиасом и остальными, то ли не хочет признаваться, почему расписался в моей тетрадке.
Так ни в чем и не разобравшись, я поступила малодушно и, наверное, глупо. За десять минут до того, как девчонки должны были заехать за мной по пути на тусу, послала Кэт эсэмэску: «Голова раскалывается. Приняла таблетки. Передай Тобиасу:
мне очень жаль, но прийти не смогу». А на тот случай, если они все-таки заявились бы меня уламывать, я демонстративно улеглась в постель с влажным компрессом на голове.
Вскоре к нам действительно позвонили. Подкравшись на цыпочках к приоткрытой двери спальни, я услышала, как папа разговаривает с кем-то внизу приглушенным голосом. Даже дыхание затаила, готовая в любой момент нырнуть в кровать и накрыться одеялом с головой. Но вот за окном брякнул велосипедный звонок, раздался звонкий девичий смех, и все стихло. Я осталась одна.
Ну что сказать. Не прошло и десяти минут, и я уже жалела о своем решении. Заняться было совершенно нечем — разве что читать в постели (я же теперь была вроде как больная) или пялиться на улицу из окна. Так там уже стемнело. Голые ветви деревьев превратили свет ближайшего фонаря в мечущиеся блики — ветер все не утихал. В доме напротив уютно горели окна. Я разглядела свет в крошечном окошке цокольного этажа: конечно, Монстрик тоже сидел дома. Только, в отличие от меня, его никто никуда не приглашал.
27 октября
Суббота. А на моем телефоне с утра целая куча сообщений. Они еще ночью пришли, только мобильник стоял на беззвучке. В основном фотки с тусы. Кэт и Аня решили показать, как много я потеряла. Да уж, таких окосевших рож я давно не видела. Это как же надо набухаться, чтобы двое парней танцевали танго в паре — ну, если это, конечно, было танго, а не танец дикарей из племени мумбо-юмбо, — а Миле, самая тихая девчушка в классе, валялась в кустах за домом и потом не могла найти дорогу обратно, зато пыталась штурмовать соседский забор, вопя: «Перегородили тут все, сволочи!»
Папа с утра предложил поехать в ближайший большой город за покупками. Ему понадобилась то ли дрель, то ли какой-то другой инструмент, чтобы полку повесить. Я отказалась. Во-первых, у меня все еще как бы болела голова. Во-вторых, утреннее затишье я могла использовать, чтобы наведаться наконец в местную библиотеку. Она недалеко от школы находится, но именно сегодня шансов столкнуться по дороге с кем-то из одноклассников практически не было — все дрыхли или лечились от похмелья.
Сколько себя помню, всегда была записана в библиотеку и постоянно брала там книги, фильмы и музыкальные диски. А тут после переезда все руки не доходили… вернее, ноги. Вот и пришла пора это исправить.
Здание библиотеки самое современное в Дыр-тауне. Видишь его, и кажется, будто сел в машину времени и мгновенно перенесся из прошлого века, где прочно застрял Хольстед, в сегодняшний 2007 год. Одну сторону квадратной стеклянной коробки занимает фитнес-центр, а другую — стеллажи с книгами. Их уже с дороги видно, так что, если ищешь библиотеку, не ошибешься.
Я решила взять новую книгу о Гарри Поттере и пошла в указанный библиотекаршей раздел юношеской литературы и фэнтези. За стеллажами заметила столы читального зала, никем не занятые в субботнее утро, и ряд компьютеров для читателей. Перед одним из мониторов скрючилась знакомая фигура: всегдашний свитер и немытые темные космы, смешно торчащие вверх из-за напяленных на голову огромных наушников. Мон-стрик собственной персоной.
Он сидел ко мне спиной, совершенно поглощенный текстом на экране: пальцы так и порхали по клавиатуре, голова ритмично подергивалась — наверное, в такт музыке, которую он слушал. Обычно слова из Дэвида было вытянуть все равно что банкомат взломать, а тут он, походу, целый роман уже сочинил. Я вытащила с полки первую попавшуюся книгу, чтобы объяснить причину своего прихода, если он спросит, и осторожно приблизилась к Монстрику. Подглядывать не собиралась, но строчки на двадцатидюймовом экране сами бросились в глаза.
— Это доклад по инглишу? — вырвалось у меня невольно.
Вряд ли Дэвид меня услышал — скорее заметил упавшую на клаву тень. Во всяком случае бедняга подскочил на стуле, сорвал с головы наушники и крутанулся ко мне лицом. Движение вышло слишком резким. Стул покачнулся. Задница Дэвида эпично съехала с сиденья, увлекая за собой все нескладное, угловатое тело. Бумс! Это мальчишка треснулся головой о край стола. Разноцветные глаза часто заморгали, ноги в грязноватых джинсах раскинулись в стороны. Рядом закачались оброненные наушники, повиснув на проводе.