Так продолжалось до тех пор, пока перед глазами Лили не вспыхнули мириады звезд — таких ярких, что она зажмурилась и, прогнувшись, продлевая эти невероятные ощущения, застонала и не смогла сдержать крик, больше похожий на утробный рык.
Аполлон же, сжав ее бедра, вновь и вновь с силой входил в нее, стремясь обрести освобождение и получить всепоглощающее удовлетворение.
Прошло немало времени, прежде чем Лили обрела способность к иным чувствам. В изнеможении лежа подле Аполлона и поглаживая его влажные волосы, она размышляла, возможно ли вернуться к привычной жизни после всего пережитого.
Как было бы здорово заблудиться вместе с Аполлоном в запутанном лабиринте и остаться там навсегда!
Глава 18
Пока Ариадна обрабатывала раны, чудовище не сводило с нее взгляда
своих необыкновенных глаз. Когда закончила, оно попыталось встать, но
Ариадна машинально обхватила его за мощную талию, удерживая на ногах.
Чудовище долго с любопытством смотрело на девушку, а потом повело ее в
свое жилище, где угостило ягодами и ключевой водой. Оно не
разговаривало, но Ариадна заметила проблески разума в мягком взгляде его
карих глаз…
Аполлон крался по коридору в сторону кабинета дяди, стараясь оставаться незамеченным, что было весьма непросто с такими габаритами.
Перевалило за полночь, и, насколько он мог судить, все обитатели особняка и гости спали, включая Лили. Ему пришлось покинуть гостеприимное тепло ее постели, чтобы заняться наконец делами, и он очень надеялся, что это не займет много времени и еще до рассвета он вернется к ней.
Дверь в кабинет дяди, благодарение богу, не была заперта, и Аполлон бесшумно проскользнул внутрь. Помещение оказалось совсем небольшим. На единственной полке стояли бухгалтерские книги. Рядом с камином находился стол, а перед ним — кресло. Ничего, кроме стакана с перьями и чернильницы на листке промокательной бумаги, на столе не было.
Поставив свечу, которую он принес с собой, Аполлон опустился в кресло, намереваясь изучить содержимое трех выдвижных ящиков в верхней части стола. Средний оказался не заперт, и Аполлон обнаружил в нем тонкую стопку бумаг, карандаш и перочинный нож.
Нахмурившись, он подергал ручку левого ящика: тот легко открылся, но тоже был почти пуст. Очевидно, дядюшка не слишком-то любил заниматься делами: может, поэтому так увяз в долгах. А вот правый ящик, в отличие от двух других, оказался запертым.
Аполлон наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть замок, насколько это было возможно в тусклом свете свечи, но тут прямо над ним раздался мужской голос:
— Что вы здесь делаете, любезный?
Аполлон едва не ударился головой о стол, а выпрямившись, увидел дядюшку и открыл было рот, намереваясь что-то солгать, но понял вдруг, что ужасно устал от всего этого, и решил раскрыть карты.
— Ищу улики, которые помогли бы доказать, что вы убили трех человек с целью завладеть моим наследством и титулом.
У хозяина дома отвисла челюсть.
— Вы… кто?
— Я ваш племянник, Аполлон Грейвс, виконт Килбурн. — Он отвесил шутовской поклон. — Прошу любить и жаловать.
— Килбурн… — Уильям Грейвс попятился, едва не уронив со стола свечу. — Да вы сумасшедший!
— Вовсе нет, — возразил Аполлон. — И вам, как никому другому, об этом прекрасно известно.
— Зачем вы здесь? — спросил Уильям Грейвс, очевидно, не услышав ни слова из сказанного.
Аполлон попытался встать с кресла, но Грейвс зашипел, поднимая руки:
— Оставайтесь на месте! Не подходите!
— Но… — попытался успокоить его Аполлон.
— Нет! — Дядюшка бросился вон из кабинета с завидной для его возраста прытью. — Помогите! Помогите! Убийца!
Решение пришло мгновенно. Аполлон схватил со стола свечу и ринулся в коридор. По пути ему встретился всего один лакей, но и тот, кивнув, прошел мимо. Тем временем разбуженный криками дяди дом просыпался.
Удивительно, но Лили мирно спала, когда он вошел в комнату. С сожалением взглянув на мирно посапывающую возлюбленную, он с силой потряс ее за плечо.
— Что такое? — испуганно, едва пробудившись, воскликнула Лили. — Аполлон? Что…
— Ш-ш-ш. — Он присел на край кровати. — Сейчас не время объяснять, но знай: я люблю тебя. Дядя знает, кто я такой, и мне грозит опасность. Я должен бежать.
Лили заморгала и, глубоко вздохнув, кивнула:
— Конечно, да, я поняла.
— Жду тебя завтра вечером в парке возле того пруда, где ты увидела меня впервые. Помнишь?
— Я… да.
— Часов в шесть. Если возникнут какие-то проблемы, дай знать Мейкпису.
К комнате приближались чьи-то шаги, и Аполлон, порывисто и крепко поцеловав Лили, вскочил.
— Я люблю тебя. Не забывай об этом.
С этими словами он бросился к двери.
Аполлон оттолкнул поджидавших его в коридоре дворецкого и лакеев, а одному даже пришлось хорошенько врезать. Второй лакей попятился, не сразу определившись, что для него важнее: чувство долга или желание сохранить собственные ребра, но Аполлон сделал обманное движение правой рукой и лакей ретировался. В коридор выскакивали полуодетые дамы и джентльмены, но они мало чем могли ему помешать.
Завернув за угол, он едва не сбил с ног изумленного мистера Уорнера, выходившего явно не из своей комнаты, что было весьма любопытно, выскочил из дома и бросился наутек, во тьму ночи.
За его спиной раздавались крики, к которым затем присоединился приближающийся стук копыт. Он развернулся в последнее мгновение, чтобы увернуться от лошади, но увидел герцога Монтгомери, натянувшего поводья так, что огромный вороной едва не встал на дыбы.
— Ну и чего вы ждете? — рявкнул всадник, в кои-то веки явно утратив самообладание, и протянул Аполлону руку. — Быстро!
Он сказал, что любит ее.
Лили смотрела на дверь, не зная, верить ли ей услышанному.
Он ее любит.
Но что это для него означало? Собирался ли он сделать ее своей содержанкой? Или говорил так каждой женщине, с которой спал?
Нет. Едва эта мысль пришла Лили в голову, как она тотчас же ее отмела. Аполлон не был избалованным повесой, и если сказал, что любит, — значит, так оно и есть. Только вот что дальше?…
Лили села на кровати совершенно обнаженная и натянула на грудь одеяло. Все ее чувства пребывали в смятении. Как все это странно… Она не знала даже, что происходит, не знала, удалось ли Аполлону сбежать. А мысли о браке и вовсе следовало отбросить: союзы аристократов и дам из низов не сулили ничего хорошего. И все же…
Аполлону, такому сильному и храброму, наверняка удалось вырваться из рук лакеев и дворецкого, а гости вряд ли могли ему помешать. Значит, все будет хорошо и они встретятся завтра вечером…
И что?…
Возможно, он что-нибудь придумает. В конце концов, он не был обычным напыщенным аристократом и… сказал, что любит ее.
Лили вздрогнула при одной лишь мысли, что их союз может подвергнуть риску Мод и Индио. Имеет ли она на это право?
— По крайней мере, у него хороший вкус.
Лили едва не подскочила, услышав странный голос, увидела Джорджа Грейвса, входившего в комнату так спокойно, словно был приглашен на чаепитие.
Лили внутренне сжалась.
— Прошу прощения?
— И есть за что, маленькая шлюха, — ровным голосом проговорил Джордж, закрывая за собой дверь.
Сжав кулаки, Лили приготовилась выскочить из постели и броситься бежать — даже голышом, если придется.
— Убирайтесь из моей комнаты!
— Вообще-то это моя комната, то есть комната моего отца, что по сути одно и то же, — возразил Джордж, усаживаясь на стул к ней лицом. — Вы, мисс Гудфеллоу, злоупотребили гостеприимством моего отца.
— Каким образом?
Он положил ногу на ногу, и Лили заметила, что он одет так, словно собирался кому-то нанести визит: бриджи, жилет, сюртук и безукоризненно завязанный галстук.
— Судя по всему, вы устроили с моим кузеном заговор против моей семьи.
— Заговор? Вы о чем? — спросила Лили, надеясь, вопреки всему, что сможет прояснить ситуацию. — Он не причастен к тем убийствам и просто хочет это доказать.
— И вы в самом деле думаете, что я в это поверю? — усмехнулся Джордж. — Не сомневаюсь, что вы сговорились с моим кузеном, лордом Килбурном, который, возможно, задумал убить нас, когда представится случай.
Лили ошеломленно смотрела на сидевшего перед ней мужчину. Неужели Джордж Грейвс действительно думает, что Аполлон явился сюда с намерением их убить? Неужели не понимает, насколько это нелепо?
— Он сумасшедший: все это знают, — и мне надоело, что он порочит имя нашей семьи. — Лицо Джорджа побагровело, глаза едва не выскакивали из орбит.
О, Господи! Скорее это Джордж потерял рассудок. Лили вмиг вспомнила, что она актриса, и, надев маску легкомысленной кокотки, затараторила:
— Боюсь, я ничего в этом не понимаю, и мне кажется, не очень хорошо, что вы находитесь здесь: ведь на мне нет даже сорочки. Если вы соблаговолите выйти за дверь…
— Виконтом должен был стать мой отец, а не сумасшедший дядя или его кровожадный сынок, — оборвал ее Джордж, и Лили подумалось, что она зря сотрясает воздух. — Я намерен положить конец этому вопиющему беззаконию раз и навсегда: наш род не должен погрузиться в трясину безумия.
Лили ошеломленно заморгала, а потом покачала головой и глубоко вздохнула: легкомыслие не сработало. Но, может, попробовать прямолинейность?
— Почему вы говорите все это мне?
— Потому, что ваша связь с моим кузеном дала мне возможность положить всему этому конец, — чеканя каждое слово, ответил Джордж. — Вы поможете мне исправить ошибку. Килбурн сбежал, и я понятия не имею, где его искать, но уверен, что вам это известно.
— Должна вас разочаровать, — сладко улыбнулась Лили. — Мне тоже ничего не известно. Возможно, он решил покинуть Англию.
Ответная улыбка Джорджа больше походила на оскал.
— Нет, я очень в этом сомневаюсь. Очень жаль, если вы так и не вспомните, куда он направился, потому что в этом случае мне больше не будете нужны ни вы, ни ваше отродье — даже если оно не ваше.