Все радостно принялись подтрунивать над ними. Вэнь Шаоцин, нисколько не смущаясь, улыбался; Цун Жун же некоторое время с притворным спокойствием послушала ехидные намеки, а затем ускользнула на кухню, чтобы заняться посудой. Вэнь Шаоцин вскоре последовал за ней, чтобы помыть фрукты.
Цун Жун ужасно сердилась на Вэнь Шаоцина: молчаливо отказавшись опровергать домыслы коллег об их отношениях, он исполнил свою угрозу «разобраться» с ней. Ужин, несомненно, удался, но девушка не могла отчитать его перед всеми. И теперь, когда они оказались наедине, упорно игнорировала его, что бы он ни говорил.
Взяв тарелку с фруктами, Вэнь Шаоцин уже собрался выйти, но, взглянув на девушку и заметив ее гневно сдвинутые брови, хитро улыбнулся:
– Кажется, мне так и не удалось с тобой «разобраться».
Цун Жун понимала, что ничто на свете не могло смутить его. Она вздрогнула, выключила воду и, развернувшись к нему, выдавила из себя улыбку:
– Удалось, правда.
Он рассмеялся и ласково посмотрел на нее.
Как-то раз он видел, как она с воинственным видом идет выступать на суде: в строгой деловой одежде, с невозмутимым выражением лица и грозно сверкающими холодным блеском глазами. За столом, общаясь с малознакомыми людьми, она была неизменно вежлива, а рядом с братом моментально превращалась в озорную и очаровательную девушку. Обычно по ее бледному невыразительному лицу невозможно было догадаться о ее чувствах, но, улыбаясь, она будто светилась изнутри. И даже сейчас ее вымученная улыбка излучала мягкость.
Он спокойно смотрел на нее, ничего не говоря, и в комнате повисла неловкая тишина.
Цун Жун смущенно отодвинулась, указала на тарелку с фруктами и слегка откашлялась, чтобы совладать с волнением:
– Скорее отнеси гостям.
Гости шумно веселились. Кто-то курил на балконе, кто-то забавлялся с собакой. Другие без умолку болтали, сидя на диване или на ковре, и никто не догадывался, что происходит на кухне.
Шэнь Чэнь уже много лет работал в отделении пластической хирургии и с первого взгляда мог определить, проводилась операция на лице или нет. Вокруг него столпились интерны и по очереди показывали на телефонах фотографии знаменитостей.
Шэнь Чэнь терпеливо всем отвечал. Вскоре поднялся шум, и к ним подошли остальные, чтобы посмотреть на веселье.
Послушав однообразные ответы, один парень разочарованно протянул:
– Оказывается, они все делали пластику лица. Как банально…
Кто-то поддразнил его:
– О, так ты любишь лицо только своей айдол?
– Я люблю свою айдол в любом виде, но только без пластической хирургии!
– На самом деле в большинстве случаев проводится минимальная коррекция, так что не переживай так сильно, – засмеялся Шэнь Чэнь. – Небольшая пластика поднимает настроение, но чрезмерная вредит телу. Девушки часто приходят ко мне с фотографиями и просят сделать такой же нос или глаза, как у знаменитости. Но мало кто думает о гармонии и сочетании черт на лице. И чей-нибудь чужой нос, может статься, вам совсем не подойдет. А когда достигнете моего возраста и повидаете самые разные лица, вообще перестанете обращать внимание на внешность.
Все одобрительно закивали.
– Доктор Шэнь, – спросил кто-то, – в интернете время от времени пишут, что какая-нибудь знаменитость – настоящая красавица, которая может появиться только раз в несколько тысяч лет, или, например, что у кого-то соотношение черт лица соответствует золотому сечению, так бывает? А вы помните самое красивое лицо, которое видели?
– Слово «красивый» всегда связано с личным вкусом. Даже редьку или капусту кто-то любит, а кто-то нет. Для меня важнее характер человека.
Затем он посмотрел на Чжун Чжэня.
– Вот, например, твоя сестра. У нее редкий для девушки отважный дух, с толикой агрессии. При этом черты лица очаровательные, взгляд магнетический, движения свободные и изящные, так что внешность и обаяние отлично дополняют друг друга. Скорее всего, твоя сестра тоже знает, что у нее слишком пленительная внешность для адвоката, поэтому она умело скрывает ее макияжем, хотя… по мне, наоборот, скрываемая сексуальность становится только ярче.
– Это вы о ком? О моей двоюродной сестре? – ошеломленно спросил Чжун Чжэнь.
Затем вздохнул, посмотрел в сторону кухни и понизил голос:
– Вы бы лучше не говорили о сексуальности. Мне кажется, моя сестра фригидна. Посмотрите на нее: она ко всему безразлична, после работы молчит, почти не улыбается, одевается по-деловому просто и всегда в холодных тонах. На работе строга, невозмутима и даже хладнокровна. В ней нет ни капли женской нежности. Разве она вообще похожа на женщину?
– Тс-с, мальчик, ты совсем не разбираешься в женщинах. – Шэнь Чэнь неодобрительно покачал головой. – Думаешь, сексуальность – это большая грудь и попа? Поверхностное представление! Сдержанность обычно скрывает настоящую бурю чувств. Лао-цзы в своем философском трактате выдвинул такую эстетическую концепцию: самый громкий звук не услышать, самого большого слона не увидеть, так же и настоящую красоту не узреть, ведь она предельно проста. Читайте больше книг, самых разных. Цари прошлого на протяжении веков выбирали в супруги девушек, подобных твоей сестре.
Чжун Чжэнь слушал во все уши, а потом вдруг нахмурился.
– Супруга для царя – не более чем украшение, самая любимая – все-таки наложница.
Шэнь Чэнь потерял дар речи.
Чжун Чжэнь посмотрел на него и подозрительно спросил:
– Доктор Шэнь, не влюбились ли вы в мою сестру? Вы, конечно, выглядите моложе своих лет, но из-за вашей разницы в возрасте… дядя с тетей точно не согласятся. Бросьте!
Ребята громко рассмеялись, Шэнь Чэнь посмотрел на них и поспешил сменить тему:
– Если оценивать только внешность, то я действительно видел человека с безупречными чертами лица.
Все сразу заинтересовались:
– И кто это?
Шэнь Чэнь махнул в сторону кухни:
– Ваш профессор Вэнь.
– Профессор Вэнь?
– Ну, такое лицо поистине идеально. Когда я впервые увидел его, он был совсем молод, и с годами он становился все привлекательнее, пока не превратился в безупречно сложенного красавца. Есть два типа красивых людей: у первых черты лица по отдельности ничем не примечательны, но вместе смотрятся поразительно, у вторых прекрасна каждая черта, и вместе они – великолепны. В эстетике есть стандарт идеальных пропорций, который, как вы упомянули, соответствует правилу золотого сечения. Его лицо, как мне кажется, отвечает идеальному стандарту, оно лишено изъянов: даже если очень сильно захотеть, не к чему придраться. Особенно хороша его надбровная кость. Как правило, женщин оценивают по глазам, а мужчин по носу. Некоторые люди красивы в анфас, но непривлекательны в профиль. При случае приглядитесь к нему сбоку, особенно к носу и губам. Про таких говорят «убийственно красив».
Девушки расхохотались:
– Учитель Шэнь, так вы, оказывается, положили глаз не на Цун Жун, а на наставника Вэня?
– Цыц… – беспомощно шикнул Шэнь Чэнь. – Вы, кучка испорченных девчонок… По правде говоря, ваш учитель Вэнь – достойный, порядочный и бесконечно начитанный человек, его даже можно назвать состоявшимся. Хотя он, пожалуй, слишком молод для слова «состоявшийся». Девчонкам таких нужно хватать сразу. Но…
Шэнь Чэнь прервался и чуть погодя продолжил:
– Вы, юные создания, будьте бдительны, не обольщайтесь привлекательной внешностью и кажущейся мягкостью, его улыбка обманчива и далеко не безобидна. Если не верите мне, спросите своих старших сокурсниц.
Суй И, Сань Бао и Хэгэ, на которых кивнул Шэнь Чэнь, молча улыбнулись и согласно кивнули.
Суй И еще в школе дала Вэнь Шаоцину прозвище «Волк в овечьей шкуре». Сань Бао и Хэгэ тоже были уже достаточно долго знакомы с ним и, естественно, знали всю его подноготную. Студенты, которых привел сам Вэнь Шаоцин, тоже согласно кивнули.
– У вашего учителя Вэня есть прозвище «Великий Демон», – с улыбкой продолжил Шэнь Чэнь. – Во время консультации он может болтать и шутить, но за операционным столом ему нет равных в точности и мастерстве. У него внутри таится разрушительная мощь, которую можно назвать свирепостью или даже жестокостью. Он учился за границей, а европейские и американские сокурсники привыкли смотреть на китайских студентов свысока и называли китайскую медицину слабой. Но каждую ежегодную аттестацию ваш учитель Вэнь сдавал лучше всех. Его талант и мощь были попросту сокрушительны. Когда он брал в руки скальпель – вжик-вжик, – тот становился продолжением его руки. Но не менее ловок его ядовитый язык. Помню, там был один американский профессор, который интересовался китайской медициной. Когда он познакомился с Вэнь Шаоцином, то очень воодушевился и пригласил вашего учителя остаться в Соединенных Штатах. Не знаю, что тогда ответил Вэнь Шаоцин профессору, но тот больше никогда не обращался к нему, а позже даже забросил китайскую медицину вовсе.
Как только он закончил говорить, из кухни с фруктами в руках вышел Вэнь Шаоцин. Увидев аспирантов, сгрудившихся вокруг Шэнь Чэня, он с улыбкой посоветовал:
– Слушайте внимательно учителя Шэня, учитель Шэнь – великий человек. Когда я изучал эстетику, то заслушивался его лекциями.
– Разве учитель Шэнь не медик? – растерялись молодые люди.
Шэнь Чэнь слегка улыбнулся:
– Медик, который не сразу понял своего призвания. Раньше я учился в Академии изящных искусств.
– Понятно. А сколько вам лет, мистер Шэнь?
– А сколько дадите?
– Тридцать… два?
Шэнь Чэнь коснулся своего лица, притворно смущаясь:
– Это приятно слышать, но мне было тридцать три уже тогда, когда я бросил искусство ради медицины.
Чжун Чжэню не терпелось дотронуться до его лица:
– Доктор Шэнь, вы тайно кололи себе гиалуроновую кислоту?
– Зачем мне колоть эту ерунду?! – нарочито равнодушно парировал Шэнь Чэнь. – Я от природы безумно красив!
Молодые люди пошли играть в карты, но Чжун Чжэнь, озабоченный личной жизнью сестры, не пошел с ними. Вместо этого он подсел к Шэнь Чэню: