Когда Цун Жун вошла, ей в глаза сразу бросилось пустое место на стене. Неужели Вэнь Шаоцин не заметил пропажи? Или есть другая причина, почему место все еще пустует?
Вэнь Шаоцин проследил за направлением ее взгляда и тоже удивился:
– Ну и дела! Одной фотографии не хватает!
Цун Жун виновато промолчала.
Вэнь Шаоцин некоторое время смотрел на пустое место, затем обернулся и подозрительно спросил:
– Какой из тебя охранник? Куда пропала фотография?
Когда Жан-Иди-Прочь услышал, что хозяин возвращается, то радостно выбежал поприветствовать его, но теперь заскулил и лег на пол, непонимающе тараща глаза.
Цун Жун не осмелилась даже взглянуть на пса.
– Тем вечером она висела на месте, кто же мог ее снять… – пробормотал Вэнь Шаоцин и направился на кухню.
Цун Жун вздохнула с облегчением – он ее не заподозрил.
– Уже поздно, а мясо – тяжелая еда для желудка, – донесся из кухни голос Вэнь Шаоцина. – Ты не против, если я приготовлю что-то овощное?
– Да, – поспешно согласилась Цун Жун, вбежав на кухню.
Когда Вэнь Шаоцин услышал рядом ее голос, он улыбнулся и посмотрел на соседку. Казалось, что разговор клеился особенно легко, стоило им заговорить о еде. Даже ее голос становился нежнее. Цун Жун, похоже, не осознавала этого, но каждый раз, когда она стояла рядом и смотрела, как он готовит, ее взгляд становился сосредоточенным и покорным. Он был очень похож на выражение глаз Жана-Иди-Прочь, с нетерпением ожидающего, когда хозяин его покормит. Это всякий раз заставляло сердце профессора таять.
Вэнь Шаоцин налил в кастрюлю холодной воды. Девушка с любопытством посмотрела на макароны, похожие на кошачьи уши:
– Это и есть клецки?
– Да, – подтвердил он, не отвлекаясь от готовки.
Цун Жун наблюдала, как хозяин налил на сковороду масла. Когда оно нагрелось, он обжарил лук-шалот, имбирь и чеснок, затем добавил помидоры и приправы, залил водой, чтобы получилась томатная подлива, закинул в нее бобовые ростки, картофель, морковь, древесные грибы и грибы шиитаке и наконец положил зелень и продолжил тушить. Потом всыпал клецки, чуть погодя полил кунжутным маслом и приготовился вынимать блюдо.
Но прежде обернулся и спросил:
– Будешь поострее?
– Нет, я не ем острое, – покачала головой Цун Жун.
Вэнь Шаоцин сразу вспомнил свиные ребрышки с перцем, которые она обглодала в прошлый раз, и посмотрел на нее, вскинув брови.
Цун Жун спохватилась, кашлянула и поправилась:
– Обычно не ем, но иногда могу немного.
Юноша сначала наполнил тарелку Цун Жун, затем сдобрил оставшееся в сковороде перцем и подождал еще полминуты, прежде чем выключить огонь.
Вэнь Шаоцин вышел из кухни с двумя блюдами, а Цун Жун последовала за ним с палочками для еды и ложками. На ходу она рассматривала узоры на палочках и не могла в очередной раз не восхититься мастерством рук Вэнь Шаоцина.
Хозяин налил стакан воды и протянул ей:
– Приятного аппетита.
Цун Жун, прищурив глаза, попробовала небольшой кусочек, затем наклонилась ниже над тарелкой и съела еще.
– Ты это купил? – с любопытством спросила она.
Вэнь Шаоцин еще не притронулся к еде, только сделал глоток воды.
– Нет, сам приготовил. В прошлый раз, когда налепил слишком много, забросил лишнее в холодильник. Свежее, конечно, вкуснее, но сегодня уже поздно. В следующий раз сделаю как надо.
– Это местное блюдо?
– Нет. Когда я учился за границей, то жил в одной комнате с парнем из Шэньси, он меня и научил.
Цун Жун почти ничего не было известно о его прошлом, и порой ей очень хотелось узнать больше.
– За границей ты еще и готовить учился?
– Можно и так сказать, – ударился в воспоминания Вэнь Шаоцин. – До этого дома я мало готовил, но в чужой стране пришлось практиковаться.
Цун Жун перебрала в памяти собственный кулинарный опыт, который лучше всего описывало слово «катастрофа», и вздохнула.
Она принюхалась. Аромат масла чили щекотал нос, палочки замерли в ее руке.
Вэнь Шаоцин посмотрел на девушку и удивился:
– Что-то не так? Невкусно?
Цун Жун долго колебалась, прежде чем ответить:
– Твое выглядит вкуснее.
– Ты же не любишь острое. – Вэнь Шаоцин не смог сдержать смех.
Девушка постаралась взять себя в руки:
– Нет, я просто сказала, что выглядит…
Вэнь Шаоцин улыбнулся и пододвинул свою тарелку ближе к ней:
– Я еще не начинал.
– У соседа в саду яблоки всегда слаще, – покачала головой Цун Жун. – Но я лучше съем свое.
– Как считаешь, мои яблоки действительно слаще?
Цун Жун замолчала, опустила голову и набросилась на еду.
Когда тарелка опустела, девушка обнаружила, что Вэнь Шаоцин все это время смотрел на нее, даже не притронувшись к еде, и смущенно спросила:
– Ты не будешь есть?
Вэнь Шаоцин подпер рукой подбородок и, не сводя с нее глаз, ответил:
– Я не голоден.
Цун Жун не отозвалась, но от Вэнь Шаоцина не ускользнул ее жадный взгляд. Девушка не моргая уставилась на вторую тарелку с клецками и как будто даже не слышала, что он сказал.
Юноша счел это забавным и снова подтолкнул к ней тарелку:
– Попробуй.
Цун Жун словно очнулась и посмотрела на него большими черными глазами. Ей потребовалось какое-то время, чтобы собраться. Она чуть покраснела и прошептала:
– Хорошо, разве что только попробую.
Острый вкус стимулировал вкусовые рецепторы, и Цун Жун сама не заметила, как опустошила целую тарелку.
Когда девушка мыла посуду, после долгих сомнений она все же набралась смелости и спросила профессора, который рядом ополаскивал фрукты:
– Ты все еще готовишь йогуртовое мороженое?
Вэнь Шаоцин не на шутку удивился и посмотрел на нее в упор:
– Ты еще не наелась?
Цун Жун поняла, что только что окончательно потеряла лицо, поэтому лишь неопределенно хмыкнула.
Вэнь Шаоцин несколько раз смерил ее взглядом с головы до ног. Цун Жун опустила голову и сделала вид, что сосредоточенно моет посуду. Ей казалось, что Вэнь Шаоцин вот-вот прожжет в ней глазами дыру. Но тут она услышала, как парень сделал несколько шагов, открыл холодильник и что-то достал.
Вэнь Шаоцин сначала приготовил порцию ей, потом отнес псу еще одну. Когда он вернулся, Цун Жун уже все съела и встретила его взглядом, полным надежды:
– Есть еще?
Вэнь Шаоцин ошарашенно смотрел на нее и не мог взять в толк, как под маской бесстрастной и хладнокровной девушки скрывается такая чревоугодница? Где Бог ошибся, создавая ее? И как она остается в форме на такой «диете»?
В конце концов Цун Жун покинула дом соседа, насытившись вдоволь. Однако, прощаясь, она вернулась к холодному вежливому тону. «Вытерла рот и перестала узнавать», – подумал Вэнь Шаоцин.
Таким образом в отношениях между ними восстановилось шаткое равновесие. Вэнь Шаоцин пригласил ее на завтрак, и Цун Жун с готовностью согласилась.
За завтраком Вэнь Шаоцин показал себя экспертом в разных сферах жизни.
Когда Цун Жун, зевая, постучалась в его дверь, завтрак уже стоял на столе.
– Накануне ты съела слишком много, поэтому завтрак будет полегче.
Она сонно обвела глазами стол. Все было на редкость просто. Рис с соленными в соевом соусе овощами, маринованная стручковая фасоль, квашеная редька и соленые огурцы. Она удивилась:
– Почему все кислое? Ты что, забеременел?
Вэнь Шаоцин пристально посмотрел на нее.
– Хотелось бы однажды расстараться так для тебя.
То ли девушка еще окончательно не проснулась, то ли была не слишком сообразительна от природы, но она лишь прикрыла рот рукой, зевнула и невнятно пробормотала:
– К такому столу у меня дома есть шаньсийский выдержанный уксус от подруги. Позже принесу.
– Давай есть, – тихо предложил Вэнь Шаоцин, неспешно помешивая кашу.
Когда каша немного остыла, Цун Жун принялась за еду и после пары ложек взбодрилась:
– Где ты купил такие вкусные соленые огурцы?
Вэнь Шаоцин указал на горшок для маринования овощей в углу кухни:
– Сам заготовил. Если тебе понравится, дам немного.
Цун Жун на мгновение замерла, затем быстро отложила ложку и поспешила на кухню, чтобы несколько раз обойти вокруг совершенно необыкновенного сосуда. Она видела подобную древнюю утварь в доме своей бабушки, когда была ребенком, но с тех пор нигде не встречала. Сейчас все можно купить в супермаркете, но находятся люди, которые предпочитают делать соленья самостоятельно.
Она вернулась к столу и, цокая языком, посмотрела на Вэнь Шаоцина, который ел кашу:
– Я думала, что все врачи берегут здоровье и не едят продукты с избытком нитритов.
Вэнь Шаоцин рассмеялся:
– Один коллега, уплетая куриные ножки, обжаренные во фритюре, а затем маринованные в бобовом соусе, проанализировал для нас используемые в них химические вещества. Еще Ван Цзэнци однажды сказал: «Вкусовые предпочтения у человека должны быть богатыми и разнообразными, сладкими на юге, солеными на севере, острыми на востоке и кислыми на западе». Врачи тоже люди, если питаться разнообразно, то, вероятнее всего, отношение к жизни будет более спокойным.
Цун Жун читала «Вкус» Ван Цзэнци, но в то время она была молода и, кроме слюнотечения, никаких эмоций книга у нее не вызвала. В тот момент она показалась ей не более чем пустым брюзжанием старика, который был известен как «лирический гуманист, последний выразитель китайского национального духа и последний из сословия китайских ученых». Цун Жун дала себе слово во что бы то ни стало откопать эту книгу и на досуге прочесть еще раз.
Во время завтрака Цун Жун кто-то позвонил, и она в спешке ушла. Когда Вэнь Шаоцин убрал со стола и уже переобувался, собираясь пойти на работу, он вдруг замер у двери. Ему в глаза бросилось пустое место на стене, и юноша стал тщательно вспоминать обстоятельства. Когда он провожал всех вниз в конце званого обеда, фотография была на месте, а после этого приходил только Чжун Чжэнь. Неужели его рук дело?