– Совершенно здоров.
Чжун Чжэнь удивился и обратился к питомцу:
– Дай пройти, Жан-Иди-Прочь.
Пес посмотрел прямо на него, но не пошевелился.
– Уступи дорогу, Жан-Иди-Прочь, – неохотно повторил Чжун Чжэнь.
На этот раз пес отошел на пару шагов, потом с разбегу боднул юношу лбом и скрылся в другой комнате.
Аспиранты расхохотались, а Цун Жун не сводила глаз с руки наставника. Бинт был чист: должно быть, он уже обработал рану.
Вэнь Шаоцин перехватил ее взгляд и протянул руку:
– Хочешь посмотреть еще раз?
Девушка тут же вспомнила их недавнее переплетение рук. Ее ладони и кончики пальцев, казалось, до сих пор хранили его тепло. Она отвернулась, тихо кашлянула и сменила тему:
– Давайте уже есть.
Вэнь Шаоцин едва заметно улыбнулся и поддержал:
– На кухне осталось еще одно блюдо, сейчас принесу.
Чжун Чжэнь стоял рядом с кухней, потому опередил его:
– Лучше я, я принесу.
– Ну а я тогда помою руки, – кивнул Вэнь Шаоцин.
Когда Чжун Чжэнь вернулся с большой сине-белой фарфоровой тарелкой, вид у него был странный. Он украдкой покосился на сестру.
Цун Жун не поняла, что произошло, пока не увидела само блюдо.
Аспиранты, тихо переговариваясь, столпились и удивленно изучали содержимое тарелки. В силу их юного возраста они впервые видели это блюдо – в отличие от Цун Жун. Это была похлебка Ли Хунчжана.
Она готовилась особым образом из куриных потрохов, говяжьего рубца, ветчины, крахмальной лапши, грибов шиитаке, побегов бамбука, трепангов и многого другого. Для начала все нужно было обжарить на пряном кунжутном масле, затем переложить в глиняный горшок, присыпать зеленым луком и кусочками имбиря, сбрызнуть водкой, посолить, добавить глутамат натрия, куриный экстракт, белый перец и сахар, сдобрить соевым соусом, сверху залить куриным бульоном и добавить свиной жир. Потом медленно тушить на слабом огне до готовности и только после этого подавать на стол.
Бабушка часто готовила это блюдо, когда Цун Жун была маленькой. После ее смерти такой деликатес больше никогда не появлялся на семейном столе.
Девушка и не надеялась вновь отведать похлебку, потому немного растерялась, когда в нос внезапно ударил знакомый запах.
Когда бабушка умерла, она училась за границей и не успела с ней попрощаться. Это особенно тяготило девушку.
Чжун Чжэнь и Цун Жун переглянулись. Наклонившись, юноша прошептал сестре на ухо:
– Как ты думаешь, может, сама судьба сводит тебя с наставником? Сначала компьютерная игра, потом его рукописные копии, потом стакан с твоим никнеймом и, наконец, эта заветная похлебка… Судьба-злодейка…
Она мельком взглянула на брата и впервые не стала упрекать его в пустой болтовне.
Чего Чжун Чжэнь не знал, так это того, что несколько лет назад «судьба-злодейка» уже сводила его сестру и шефа.
Когда Вэнь Шаоцин вернулся, Цун Жун в замешательстве стояла у стола, а ребята кружили вокруг блюда, словно стая голодных волков.
– Налетайте! – улыбнулся хозяин.
Чжун Чжэнь схватил первый попавшийся кусок и принялся с аппетитом жевать:
– Давайте, давайте! Сестричка, держи палочки.
Девушка рассеянно принялась есть. Если раньше она не сводила глаз с руки наставника, то сейчас она изумленно смотрела на его лицо.
Вэнь Шаоцин, почувствовав ее взгляд, повернулся, но девушка быстро опустила глаза и уткнулась в тарелку. Как только профессор отвернулся, она снова уставилась на него.
Он так часто ловил на себе ее взгляд, что в какой-то момент перестал обращать внимание.
Аспиранты, пропустившие обед, быстро смели подчистую два огромных блюда, не забывая нахваливать кулинарное мастерство хозяина.
Цун Жун по привычке направилась мыть посуду, а пострадавший Вэнь Шаоцин и не думал возражать.
Наевшись досыта, ребята принялись возбужденно обсуждать дневное происшествие:
– Вообще-то, у меня давно кулаки чесались!
– И у меня! Шеф, вы – красавчик!
– Я с сегодняшнего дня займусь спортом, чтобы быть в форме, когда в следующий раз придется драться!
Вэнь Шаоцин слегка приподнял бровь:
– Спорт – это хорошо. Но то, что случилось сегодня, не должно повториться! Это больница, а не поле боя. Ясно?
– Да, ясно, – послушно закивали ребята.
Вэнь Шаоцин хотел, чтобы его аспиранты четко понимали ситуацию. Он нахмурился, немного подумал, а затем серьезным тоном объяснил:
– Отношения между врачами и пациентами сейчас действительно напряженные, и желающих изучать медицину с каждым годом становится все меньше и меньше. Даже вы после окончания обучения вряд ли захотите работать врачами. Но без медицины мир загнется. Конечно, иногда надо давать отпор и защищать себя. Только помните, что драка не решает проблему и кулаками не добиться правды. Я – ваш учитель. А что делает учитель? Читает нотации и дает наставления? Не только! Я хочу научить вас добру и дать надежду, помимо теоретических знаний и клинического опыта. Давайте забудем сегодняшний случай. А завтра снова наденем белые халаты, будем соблюдать врачебную этику, уважать наставников, следовать дисциплине, спасать жизни, лечить пациентов и преодолевать любые трудности, в чем мы с вами и клялись.
Цун Жун, выключив кран, прислушивалась к разговору. Сквозь стеклянную дверь проглядывал размытый силуэт профессора, но его голос доносился четко и ясно.
Девушке на ум пришла фраза, которую она вычитала когда-то давным-давно: «Я люблю человека яркого таланта: он сияет, но не слепит».
Она вдруг вспомнила про звонок тети, обеспокоенной молодым возрастом наставника Чжун Чжэня. Что же она тогда ей ответила?
А-а, вспомнила! Тогда она заверила, что с профессиональными навыками и этикой у Вэнь Шаоцина все в порядке. Он из династии врачей, и у него сильный характер. И если у Чжун Чжэня будут проблемы с успеваемостью, то только по собственной вине.
Может быть, в тот момент к словам девушки примешались личные чувства, но сейчас ей казалось, что она ничуть не приукрасила. Какими добрыми делами в своей прошлой жизни ее беспутный брат заслужил такого наставника?
Аспиранты погрузились в молчание, затем горячо заверили:
– Шеф, не волнуйтесь, мы не будем больше драться.
Чжун Чжэнь сжал кулаки и твердо пообещал:
– Да! Мы будем усердно учиться и каждый день добиваться успехов!
– Правда? – Вэнь Шаоцин покосился на него и сухо спросил: – Тогда почему ты до сих пор не сдал статью?
– Э-э… – Его пыл мгновенно угас. – Кажется, я серьезно болен. У меня паталогическая лень.
– Паталогическая лень? – Вэнь Шаоцин бесстрастно глянул на Чжун Чжэня. – Современный уровень медицины не позволяет справиться с этой болезнью, тебе остается только лечь и умереть!
Чжун Чжэнь горько усмехнулся. Он отдавал себе отчет в том, что у профессора высокие требования и глупо было надеяться на какие-либо поблажки. Единственно правильным решением было посидеть завтра допоздна и дописать статью.
К счастью, наставник не стал развивать эту тему. Взглянув на настенные часы, он махнул рукой:
– Пора по домам. Завтра с самого утра надо быть в больнице, дел невпроворот.
– Каких еще дел? – насторожились аспиранты.
Вэнь Шаоцин, согнув указательный палец, постучал им по столу:
– Считаете, что можно безнаказанно давать волю кулакам в стенах больницы? Думаете, в университете вас похвалят?
Ребята притихли.
– Профессор, но вы же были с нами, – напомнил кто-то.
Наставник задумчиво потер висок и вздохнул:
– Меня ждет кое-что похуже…
Провожая своих гостей, Вэнь Шаоцин категорически запретил им прикасаться к телефонам.
Он подозревал, что новость уже давно разлетелась по интернету, и опасался реакции пользователей Сети.
Чжун Чжэнь валился с ног от усталости, потому решил остаться ночевать у сестры. Он направился к выходу, но путь ему преградил профессор.
Вэнь Шаоцин прислонился к стене и скрестил руки на груди:
– Что сегодня с Цун Жун?
Юноша догадался, что имеет в виду наставник, и, поколебавшись, заговорил:
– Это блюдо…
– Что-то не так? – нахмурился Вэнь Шаоцин.
Чжун Чжэнь не ответил, лишь притворно вздохнул и спросил:
– Шеф, у вас насчет моей сестры серьезные намерения?..
Вэнь Шаоцин нехотя поднял взгляд и ушел от ответа:
– Серьезные или нет, какая разница?
Чжун Чжэнь скривил рот:
– Если вы собрались жениться, то должны подумать, как задобрить будущего шурина. Ну а если ради развлечения, то я вам наваляю!
Вэнь Шаоцин пропустил его угрозы мимо ушей и спокойным, но твердым голосом произнес:
– Вернемся к блюду.
Чжун Чжэнь не стал увиливать.
– Это любимая похлебка сестры, которую готовила наша бабушка, – признался он. – Сестра не может простить себе, что не успела попрощаться с ней. Поэтому в семье никто больше не упоминает это блюдо и уж тем более не готовит.
Вэнь Шаоцин задумался.
– Слишком сложно готовить и никто не хочет заморачиваться?
Чжун Чжэнь прокашлялся, поджал губы и манерно ответил:
– Да, но есть и другие причины.
– Ладно, я понял, иди отдыхать. – Вэнь Шаоцин выпрямился, помахал на прощанье рукой и вернулся в гостиную.
Цун Жун сидела на диване с ровной как струна спиной и ждала его. Неизвестно, о чем она думала, но вид у нее был крайне сосредоточенный. Когда девушка заметила профессора, выражение ее лица немного смягчилось. Она взяла диктофон, ручку и бумагу:
– Пойдем в кабинет, поговорим.
Он согласно кивнул.
Там девушка заняла кресло, открыла блокнот и включила диктофон:
– Расскажи мне подробно о сегодняшнем конфликте: время, место, причина, как развивались события и чем все закончилось. Чем детальнее, тем лучше.
Вэнь Шаоцин, стоя в нескольких шагах от нее, у стола, недоуменно спросил:
– Что ты собираешься делать?
– Отныне я буду твоим адвокатом, – бесстрастным деловым тоном ответила Цун Жун. – Попозже подготовлю соглашение, а завтра его подпишем.