Вэнь Шаоцин долго вглядывался в ее лицо, затем неуверенно произнес:
– По правде говоря, зачинщиком был я.
Девушка на мгновение опешила, а затем ухмыльнулась:
– Ну и что?
Вэнь Шаоцин никогда раньше не замечал у нее такой улыбки, поэтому вновь удивленно уставился на Цун Жун.
– То, что реально произошло, то, как описывают это очевидцы, и то, о чем свидетельствуют улики, – это все разные события. И закон признает только последнее. Неужели ты думаешь, что я не справлюсь?
При этих словах ее красивое лицо приобрело упрямое и решительное выражение.
Они долго смотрели друг на друга, потом девушка вздохнула и заговорила вновь:
– Знаешь, что я поняла после стольких лет изучения права?
– Что? – Глаза Вэнь Шаоцина загорелись.
– Мир надо мерить холодным взглядом, – девушка посмотрела ему прямо в глаза, – но на своего подзащитного надо смотреть по-доброму, как на друга.
Он тихонько рассмеялся, и в его глазах засверкали ослепительные искорки. Завороженная его взглядом, Цун Жун не сразу поняла, что ответил юноша:
– Можно я буду твоим подзащитным?
Вэнь Шаоцин и подумать не мог, что в этом мире найдется девушка, которая так решительно заступится за него и возьмет под свою защиту.
Глава 8. Где истина, там и любовь
«Расстояние – не преграда для любви. Цун Жун, я люблю тебя».
Вэнь Шаоцин охотно принялся рассказывать о случившемся. Цун Жун время от времени перебивала его и задавала вопросы, на которые он подробно отвечал, и затем он продолжал рассказ с того места, на котором остановился, а она непрерывно делала записи в своем блокноте. В конце девушка еще раз уточнила некоторые моменты и неожиданно спросила:
– Почему ты так доверяешь доктору Чжао? Вдруг он действительно ошибся?
– На самом деле я защищал нас всех, – ответил юноша, не задумываясь. – Завтра на месте доктора Чжао может оказаться доктор Ли, а послезавтра и я. Неужели мы должны молча терпеть обвинения и не давать отпор? Мы боремся за жизнь пациента, не щадя сил, а в награду получаем ругань и обвинения?
Цун Жун тронули его слова. Она посмотрела ему прямо в глаза:
– Ты когда-нибудь…
Но закончить не смогла.
Однако Вэнь Шаоцин понял, о чем она хочет спросить.
– Да, терял, – произнес он, немного помолчав. – Я уже говорил, что нет хирурга, который не терял бы пациента.
Затем он неожиданно улыбнулся и шутливым тоном сказал:
– Хотя и у адвокатов так же! Разве ты ни разу не вела дело с приговором о смертной казни?
Серьезное выражение медленно исчезло с лица девушки, и она улыбнулась. Ну конечно вела.
– Сколь бы быстро ни развивалась медицина, – продолжил Вэнь Шаоцин, – ни улучшалось медицинское оборудование и ни повышалась квалификация врачей, жизнь все же остается неподвластной воле человека. Порой врачи просто бессильны. Мы видим, как капля за каплей угасает жизнь, как обнуляются цифры и распрямляются кривые линии на мониторах, слышим, как ритмичный писк кардиомонитора сменяется сплошным пронзительным звуком. В этот момент осознаешь, что в очередной битве со смертью ты проиграл.
Ни один человек не может спокойно принять смерть. У врачей доброе сердце, но первое, чему их учат, – это как сохранять хладнокровие.
Голос молодого человека звучал низко и необыкновенно спокойно, словно речь шла о чем-то незначительном. Он говорил, опустив глаза, скрывая таким образом свои эмоции. Той рукой, что не подверглась травме, он рассеянно поглаживал рисунок на стакане. Когда он закончил говорить, наступило долгое молчание.
Вэнь Шаоцин погрузился в свои мысли. Девушка пристально посмотрела на него. Оказывается, она ничего не знала о врачах. Ее представление ограничивалось лишь той шумной вечеринкой в канун Рождества, где все шутили и смеялись без умолку. На самом деле за их непринужденными улыбками скрывались ежедневные сражения со смертью, в которых они либо проигрывали, либо выигрывали. Но чем больше они сражались, тем храбрее становились.
В комнате воцарилась гнетущая тишина, и голос юноши прозвучал как-то удрученно:
– Винишь меня?
– За что? – ошеломленно переспросила она.
– За то, что втянул в драку Чжун Чжэня.
Цун Жун покачала головой и через некоторое время ответила:
– Когда родился Чжун Чжэнь, я была уже достаточно большой и все эти годы наблюдала, как он растет. Он ни разу в жизни не дрался. Но мне кажется, у каждого парня за спиной должно быть хотя бы несколько настоящих драк. Раньше я думала, что если бы была парнем, то обязательно повела бы брата на какие-нибудь разборки. Он ведь с детства ходил за мной по пятам. Но я девушка и в душе всегда боялась, что оказываю на него плохое влияние.
Молодой человек удивленно приподнял брови:
– Ты боялась…
– Боялась, что у него из-за меня… – Она смущенно помолчала, затем договорила: – Сформировался слишком женоподобный характер.
– Ну что ты! У тебя просто разыгралось воображение, – возразил юноша, вспомнив ребячливое лицо Чжун Чжэня.
Мысленно он вернулся в свое детство. Они с Вэнь Жаном постоянно дубасили друг друга. В наказание их обоих заставляли переписывать толстые медицинские книги, пока запястья не заноют от напряжения.
– Почему ты взял к себе Чжун Чжэня? – с нескрываемым любопытством спросила Цун Жун. – Я слышала от него, что ты очень строго отбираешь студентов, и была уверена, что с его уровнем подготовки он провалит экзамен.
– В самом начале я мало что знал о нем. По правде говоря, для меня характер человека намного важнее уровня подготовки и знаний. Профессия врача, с одной стороны, вроде бы особенная, а с другой – самая обыкновенная. Я хочу, чтобы нашу профессию выбирали с верными намерениями, чтобы студенты были по-настоящему увлечены медициной.
Немного помолчав, он вдруг спросил:
– Чжун Чжэнь решил стать врачом из-за болезни бабушки?
Девушка на мгновение замерла и недоуменно посмотрела на него.
– Ты за ужином была сама не своя, и я задал ему пару вопросов.
– Нет, брат сам выбрал медицину, бабушка тут ни при чем, – возразила она. – У нее было крепкое здоровье. Она умерла во сне, и для всех нас это стало неожиданностью.
Она вспомнила, как смеялась, болтая с бабушкой по телефону, как обещала вернуться домой под Новый год и наесться похлебки Ли Хунчжана, которую она приготовит. Но не прошло и недели после звонка, как она узнала о внезапной кончине бабушки. И еще очень долго не могла поверить в это.
Очнувшись от воспоминаний, Цун Жун заметила пристальный взгляд Вэнь Шаоцина. Она смутилась и нервно сжала ручку, затем, опустив голову, стала что-то черкать на бумаге.
– А ты? Почему ты выбрал медицину? – торопливо спросила она.
Скрывая свое замешательство, девушка притворялась, будто что-то записывает в блокнот. Это позабавило Вэнь Шаоцина, и он спросил:
– Это тоже имеет отношение к делу?
Девушка еще больше смутилась и сконфуженно отбросила ручку в сторону.
– Нет, я… я просто так спросила.
– Меня вырастил дедушка. – Лицо Вэнь Шаоцина вдруг посерьезнело. – Он практиковал китайскую медицину. Я с самого детства рос среди лекарств и медицинских книг и знаю, насколько трудна профессия врача. Но я не понимаю, в какой момент отношения между врачами и пациентами испортились и стали такими сложными. Теперь многие врачи возражают против того, чтобы их собственные дети шли в медицину. Профессия врача и без того очень тяжелая, но теперь она стала еще и опасной. Но кто-то ведь должен лечить людей – вряд ли кому-то понравится мир без врачей. Мой дедушка говорил: там, где истина, никакие препятствия не страшны. Родители дали мне имя Шаоцин, что означает «министр по медицине». Есть древнее изречение: если не можешь стать хорошим министром, стань хорошим врачом. И министр, и врач служат стране и обществу, верно? Вот такая судьба.
Если не можешь стать хорошим министром, стань хорошим врачом.
Она повторила про себя эту фразу.
Некто мудрый сказал, что в образе человека заключены все пройденные им дороги, увиденные пейзажи, все прочитанные книги и люди, которых он любил. И вдруг она осознала, насколько особенным был Вэнь Шаоцин и насколько верным оказался ее выбор.
Окинув его нежным взглядом, она беззвучно вздохнула. Такой привлекательный мужчина, должно быть, пользуется немалой популярностью. Перед ней был блестящий хирург с незаурядным умом и превосходными манерами. Правда, иногда он откровенно подшучивал над ней, но все равно оставался самым лучшим.
– Там, где истина, никакие препятствия не страшны… Эти слова я слышала от Чжун Чжэня, – тихо пробормотала Цун Жун.
– Но ты точно не знаешь продолжения.
Он нежно посмотрел на нее и неожиданно ласково произнес:
– Где истина, там и любовь. Расстояние – не преграда для любви.
У нее екнуло сердце и перехватило дыхание. Такая же фраза была опубликована в «Вичате».
Заметив, как резко побледнело ее лицо и пугающе побелели губы, Вэнь Шаоцин догадался, что она все не так поняла. Нахмурившись, он задумчиво потер лоб и растерянно произнес:
– Цун Жун, я люблю тебя.
Когда до нее наконец дошел смысл его слов, ее сердце радостно подпрыгнуло в груди, лицо побледнело еще больше, а потом вдруг она широко раскрыла глаза и изумленно сказала:
– Как это возможно…
Молодой человек, казалось, не обратил внимания на ее потрясение. Он сменил позу и лениво облокотился о край стола, скрестив длинные ноги. Затем слегка склонил голову и вместо ответа неожиданно задал вопрос:
– Скажи, за что ты меня полюбила, когда призналась Линь Чэню в своих чувствах ко мне?
В мире, наверное, нет более сложного места, чем больница. Вэнь Шаоцин проработал там уже очень много времени, так что умел отличать правду от лжи. У него было невероятно проницательный взгляд. Девушка ощутила какую-то невидимую силу, которая крепко стиснула ее, перехватив дыхание. Не выдержав, она в полном смятении склонила голову, прячась от его глаз.