— Это твоя кошка?
— Да.
Кевин резко опустил Марми на землю и повернулся, чтобы уйти.
Лили вскочила. Молли затаив дыхание смотрела в полные отчаяния, трогательно-беззащитные глаза.
— Хочешь узнать о своем отце? — внезапно спросила Лили.
Кевин замер. Сердце Молли разрывалось от жалости к нему. Сколько же лет она сама пыталась узнать хоть что-то о своей матери!
Кевин медленно обернулся. Лили стиснула руки и, задыхаясь, словно пробежала марафонскую дистанцию, пробормотала:
— Дули Прайс. Вряд ли это было его настоящее имя, но больше я ничего о нем не знаю. Тогда ему едва исполнилось восемнадцать, и он был высоким тощим парнишкой из Оклахомы. Мы встретились на автобусной станции в тот день, как приехали в Лос-Анджелес. — Она перевела дух, с нежностью всматриваясь в лицо сына. — Волосы у него были такими же светлыми, как у тебя, а вот черты грубее. Ты больше похож на меня. Вряд ли тебе понравится то, что услышишь. Дули любил риск. Он выступал на родео и даже зарабатывал кое-какие деньги.
Поэтому и приехал в Лос-Анджелес. Собирался разбогатеть, став каскадером. Больше я почти ничего о нем не помню. Еще одно мое преступление, которое можешь добавить к длинному списку. Кажется, он курил «Мальборо» и любил шоколадные батончики, но все это было так давно, что я, вероятно, что-то путаю.
К тому времени как я поняла, что беременна, мы успели разбежаться. Я даже не знала, где его искать. — Она немного помолчала, видимо, стараясь взять себя в руки, потом продолжила:
— Несколько лет спустя я прочитала в газете, что он погиб, выполняя какой-то трюк с автомобилем.
Лицо Кевина по-прежнему оставалось невозмутимым. Ну разумеется, он никому не позволит увидеть, что с ним происходит. Совсем как Молли когда-то.
Зато Ру, необычайно чувствительный к настроению окружающих, встал и потерся о ноги Кевина.
— У вас есть его фото? — спросила Молли, зная, что Кевин ни за что этого не сделает. Самой большой ее драгоценностью до сих пор был единственный снимок матери.
Лили беспомощно развела руками.
— Мы были детьми. Двое несчастных, заброшенных тинейджеров. Мне ужасно жаль, Кевин.
Кевин смерил ее холодным взглядом:
— В моей жизни для тебя нет места. Сколько раз повторять, чтобы ты поняла? Единственное мое желание — чтобы ты поскорее убралась отсюда.
— Знаю.
Кевин направился к дому. Пудель и кошка последовали за ним. Лили, не вытирая слез, посмотрела на Молли:
— Я остаюсь!
— И правильно сделаете, — кивнула Молли, и ей вдруг показалось, что в разделяющей их стене появилась едва заметная трещина.
Через полчаса, когда Молли укладывала последние булочки с абрикосами в плетеную корзинку, откуда ни возьмись появилась Эми и объявила, что отныне они с мужем будут жить в спальне наверху, там, где сначала поселился Кевин.
— Кто-то же должен оставаться в доме по ночам, — пояснила она и сообщила:
— Кевин пообещал заплатить нам сверхурочные. Просто умереть и не встать!
— Еще бы!
— Конечно, шуметь тут нельзя, но мы…
— Принеси джем, — перебила Молли, не в силах больше вынести очередные подробности супернасыщенной сексуальной жизни молодоженов.
Но Эми не собиралась сдаваться:
— Похоже, между вами и Кевином все еще может наладиться. Если бы вы, ну… типа того… больше старались. Насчет духов я серьезно. Важнее секса для мужчин ничего нет, и если бы вы хоть немного надуши…
Молли сунула ей в руки корзину и спаслась бегством.
Позже, вернувшись в коттедж, она увидела Кевина. Он сидел на продавленном старом диване в комнате вместе с Ру, развалившимся на подушке. Ноги Кевин, как всегда, положил на журнальный столик, на коленях — открытая книга.
— Мне нравится этот Бенни, — заметил он, подняв глаза.
Сердце Молли ушло в пятки. С чего это вдруг он читает «Дафна говорит „привет“»? Остальные книги серии валялись тут же.
— Где ты их раздобыл?
— Прошлой ночью, когда ездил в город, зашел в магазин для детей. В основном там одежда, но есть стеллаж с книгами и игрушками. Когда я сказал, что ты сейчас здесь, хозяйка пришла в восторг и здорово разволновалась. — Он постучал пальцем по странице. — Этот самый Бенни…
— Но это детские книжки! Не пойму, с чего это ты вздумал их читать.
— Любопытство. Знаешь, в этом Бенни есть что-то знакомое. Возьми хоть…
— Неужели? Что ж, спасибо. Он, разумеется, вымышленный персонаж, но я пытаюсь наделять всех своих героев теми качествами, которые легко узнает читатель.
— Точно. Бенни — вылитый я, никаких сомнений, — кивнул Кевин, многозначительно поглядывая на портрет Бенни в темных очках, очень похожих на его «Рево» в серебряной оправе. — Только вот не пойму… владелица упомянула, что кто-то из покупательниц давил на нее, заставляя снять книги с продажи, потому что это, мол, порнография. Может, объяснишь, в чем дело?
Ру наконец соизволил спрыгнуть с дивана и поздороваться с хозяйкой. Молли рассеянно погладила его.
— Никогда не слышал о «ЗДЗА»? «Здоровые дети для здоровой Америки».
— Как же, как же! Хобби у них такое — доставать геев и лесбиянок. У женщин длинные волосы, а мужчины вечно скалятся в улыбке на сорок зубов.
— Точно. И теперь они взялись за моего кролика. Объявили серию о Дафне пропагандой гомосексуализма.
Кевин залился смехом.
— Я не шучу. Они не обращали внимания на мои книги, пока мы не поженились. Пресса очень заинтересовалась нашим браком, и они тоже решили обратить на себя внимание, набросившись на Дафну.
Слово за слово Молли рассказала ему о разговоре с Хелен и тех поправках, которые издательство потребовало внести в последнюю книгу.
— Надеюсь, ты точно указала, куда ей следует идти и что делать?
— Это не так легко. У меня контракт, и они не опубликуют новую книгу, пока я не пришлю им новые иллюстрации. — Молли не упомянула о деньгах, которые издатель так ей и не выплатил. — Думаю, ничего страшного, если Мелисса и Дафна не будут держаться за руки. Книжка от этого хуже не станет.
— Тогда почему же ты не сделала того, что они просили?
— У меня был творческий кризис! Не могла писать. Но с тех пор как оказалась здесь, вроде стало легче.
— И теперь собираешься исправить рисунки?
Ей совсем не понравился его неодобрительный тон.
— Легко рассуждать, когда у тебя в банке миллионы, а вот оказался бы на моем месте…
— К счастью, я не на твоем месте.
Молли поднялась и направилась на кухню достать бутылку вина. Ру прибежал следом и потерся о ее ноги. А за пуделем явился Кевин.
— Значит, снова пьем?
— Ты достаточно силен, чтобы скрутить меня, если начну буянить, — улыбнулась Молли, наливая вино в бокалы Он взял свой, и они вышли на веранду. Диван скрипнул под тяжестью Кевина. Молли устроилась рядом.
— Ты хороший писатель, Молли, и я понимаю, почему детям нравятся твои книги. Когда ты рисовала Бенни, не заметила, случайно, как сильно он…
— Что это с тобой и моим пуделем?
— Будь я проклят, если знаю, — бросил Кевин, с омерзением взирая на пуделя, устроившегося на его кроссовке. — Весь день не отстает от меня Поверь, я его не поощрял.
Молли вспомнила, как тонко ощутил Ру страдания Кевина там, в саду. Очевидно, песик взял его под свое покровительство, только Кевин пока этого не знал.
— Как твоя нога? — спросил Кевин.
— Нога?
— Мышцы после судороги не ноют?
— Не… немного. Знаешь, как-то неприятно пульсируют. Придется, наверное, выпить тайленол. Думаю, к утру все пройдет.
— Больше не смей плавать в одиночку, договорились? Я серьезно. Нужно же было сотворить такую глупость! — Он положил руку на спинку дивана и смерил ее знаменитым взглядом «попробуй-только-ослушаться-ничтожный-приготовишка». — Кстати, пока не забыл: не слишком любезничай с Лили.
— Вот об этом не беспокойся. Может, ты не заметил, что она не очень-то меня жалует. И все же я считаю, ты должен ее выслушать.
— Ну уж нет. Это моя жизнь, Молли, а ты многого не понимаешь.
— Не забывай, я тоже сирота, — напомнила она.
Кевин убрал руку.
— В таком возрасте вряд ли уместно называть себя сиротой.
— Видишь ли, моя мать погибла, когда мне было два года, и я знаю, что это такое — ощущать себя никому не нужной.
— Сравнения тут неуместны. У меня были чудесные родители.
— А у меня — Фэб и Дэн.
— К тому времени ты была уже почти взрослая. А прежде, похоже, была предоставлена самой себе.
Он намеренно уводил разговор в сторону! Молли разгадала его хитрость, но сделала вид, что ничего не замечает.
— У меня была Даниэла Стил.
— О чем ты?
— Я очень любила ее книги и как-то прочла, что у Стил много детей. Вот и воображала, будто я тоже ее дочь.
Кевин растерялся.
— Ну и ну!
— Честное слово. Конечно, можно над этим посмеяться, но я до сих пор горжусь своей выдумкой.
— Ничего не скажешь, оригинально.
— Потом я представляла, как умирает Берт, в одночасье, без мук и боли, разумеется, и в этот момент выяснялось, что он вовсе не мой отец. Моим настоящим отцом оказывался…
— Кажется, я знаю. Билл Косби[26] .
— До такого мои фантазии не доходили. Брюс Спрингстин[27] . И никаких комментариев, хорошо?
— Какие могут быть комментарии, если Фрейд по этому поводу все уже сказал?
Молли сморщила нос.
Воцарившееся поразительно дружелюбное молчание прерывалось лишь храпом Ру. Но Молли никогда не отличалась особой тактичностью и вечно норовила настоять на своем:
— Я все-таки думаю, что ты должен с ней поговорить.
— Зачем мне это нужно?
— Она не уедет, пока ты не сдашься. И кроме того, это будет мучить тебя всю жизнь.
Кевин отставил бокал.
— Может, ты потому с таким упорством лезешь в мою жизнь, что хочешь отвлечься от своих неприятностей и боишься впасть в депрессию?